Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

– Приходите на чай в следующее воскресенье, – говорила она. – Я предчувствую, что в этот день случится что-то важное. Вы все непременно должны прийти в воскресенье. Только после пяти. До этого мне нужно сходить на могилу Роя. – Она недовольно фыркнула. – Садовник допустил отвратительную ошибку, представляете, он высадил на могиле гортензии. Рой терпеть не мог гортензии. Итак, не забудьте, в следующее воскресенье увидимся!

Но Рассел никогда ее больше не видел. Впрочем, ее сеанс произвел на него определенное впечатление. Характер Уолтера показался ему настолько ярким – «настоящий рубаха-парень из мира иного», – что Рассел, как и многие до него, задумался, не был ли старший братец субличностью Марджери, проявлявшейся, когда она была без сознания: никто не мог быть настолько хорошим актером, чтобы изображать совершенно другого человека.

Последние годы жизни Марджери бо́льшую часть времени проводила с Уильямом Баттоном в его квартире в западной части Манхэттена, всего в трех кварталах от места, где раньше жил Гудини. К тому времени как ее отношения с президентом Американского общества психических исследований завершились, оборвалась и связь с Марком Ричардсоном. Ее самый верный сторонник, ученый, которого Уолтер по-дружески называл «док», раздражал Марджери своими настойчивыми попытками запретить ей пить. Они «прискорбнейшим образом рассорились», и к 1941 году Марджери часто оставалась в доме десять по Лайм-стрит одна. Сеансы она больше не проводила. Духа, чья слава когда-то гремела по всей стране, теперь видела только Марджери – как призрака Банко мог увидеть только шекспировский Макбет. По вечерам Марджери сидела с блокнотом в руках, записывая сообщения от Уолтера. К этому моменту она осознала истину, становившуюся все очевиднее с каждой ее утратой или неудачей: только мертвые поддерживали ее безоговорочно. В октябре, когда Марджери уже знала, что умирает, парапсихолог по имени Нандор Фодор попытался выведать у нее ее методы и заставить признать свое мошенничество. Голос Марджери был так слаб – куда слабее шепота Уолтера, – что Фодор вначале не расслышал ее ответ. Он попросил ее повторить, и она, уже громче, ответила:

– Конечно. Я сказала, чтобы вы шли к черту. Все вы, исследователи паранормального! Идите к черту. – Она улыбнулась, как в молодости, и попыталась рассмеяться. – Почему бы вам самому не догадаться? Вы все будете теряться в догадках… до конца ваших жизней.

Марджери, как и Гудини, оказалась при смерти на Хэллоуин, но прожила до 1:30 следующего дня. Она умерла у себя дома от цирроза печени. Марк Ричардсон утверждал, что тем вечером слышал необъяснимый стук у себя дома на Марльборо-стрит. Четыре года спустя с Фрэнсисом Расселом тоже случилось кое-что странное, и именно этой историей он завершил свою книгу о Марджери. Стоял душный августовский вечер, то был первый год после войны, и Рассел шел по Корнхиллу за бостонским Сити-холлом. Он остановился передохнуть в тени тента небольшого букинистического лотка. Просматривая потрепанные книги по двадцать пять центов, разложенные на лотке, он наткнулся на экземпляр романа «Там, где начинается река» его друга Джеймса Кервуда. Открыв книгу, он прочел на первой странице ничуть не поблекшую надпись: «Я увидел – и уверовал».

В свои последние дни Марджери часто с теплом вспоминала своего старого ярого противника. Кроме фотографий, на которых они были запечатлены вместе – беззаботные, почти влюбленные, она сохранила о нем одно особое воспоминание. Во время последнего визита иллюзиониста на Лайм-стрит они ненадолго остались наедине в комнате ее сына, где она предложила ему отдохнуть перед главным сеансом в «Чарльзгейте». Укладываясь в кровать Джона, Гудини рассказал ей о своем самом удивительном фокусе. Это случилось четвертого июля в курортном городе Сиклиф на Лонг-Айленде. Племянник Гудини и другие дети как раз собирались запускать фейерверк по случаю Дня независимости, когда вдруг пошел дождь. Когда на землю упали первые капли, мальчик повернулся к Гудини и попросил остановить ливень.

– Дождь и гроза, повелеваю вам остановиться! – сказал Гудини и воздел руки к небесам, будто взывая к богам природы. И через пару мгновений дождь прекратился.

Племянник сказал, что все равно бы распогодилось, и тогда Гудини повторил фокус, на этот раз приказав «Великому распорядителю погоды» вновь разверзнуть хляби небесные. Будто по воле Гудини, дождь начался опять. Дети просили его попробовать еще раз, но Гудини решил, что хватит испытывать судьбу, ему и так повезло. По крайней мере, именно такую версию событий он поведал Мине.

Спускаясь по лестнице, Марджери услышала голоса Роя, Принса и Мунна в гостиной – в доме на Лайм-стрит была хорошая акустика. Присоединившись к ним, она рассказала о случае с Гудини, но мужчины были настроены скептически. Они сочли это совпадением, конечно, или просто выдумкой. Только в сказках волшебники могли управлять силами природы. Но Марджери верила ему. Она сказала, что лучше всего ее способности проявлялись во время грозы. Чем больше электричества в воздухе, тем лучше сеанс.

Полный список источников использованного материала по объему сам потребовал бы целую книгу, поскольку в качестве первичных источников я использовал газетные и журнальные статьи за десять лет, а также обширную личную переписку. Все приведенные в книге описания событий основываются на задокументированных источниках, оттуда же взяты все цитаты. В книге есть несколько отрывков, где разговоры героев приведены в вольном изложении, в частности описание встречи Гудини с сэром Артуром Конан Дойлом в Уиндлсхеме и его разговор с Марджери в комнате ее сына. Но диалоги в этих отрывках не являются вымыслом автора, эти высказывания принадлежат самим героям – хотя и были произнесены при других обстоятельствах.

Что касается первичных источников материала, то в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне находится крупнейшая в мире коллекция материалов, посвященных Гудини, включая его личные записные книжки, газетные вырезки, материалы касательно Марджери и практически полную его переписку с сэром Артуром Конан Дойлом. Протокол выступления Гудини в Конгрессе, когда иллюзионист уговаривал принять законопроект, запрещающий медиумические практики в стране, можно прочитать в Национальном архиве. В библиотеке Джорджтаунского университета содержится основная информация об обстоятельствах смерти Гудини вследствие неожиданного удара, в частности в записях Фултона Орслера.

Переписка Ле Роя Крэндона и Дойла в основном хранится в Техасском университете в Остине, в Гуманитарном исследовательском центре имени Гарри Рэнсома. Копию переписки комиссии «В мире науки» и редакционной коллегии можно найти в архиве Кеннета Сильвермана при Историческом центре Гудини в музее Аутагейми в Эпплтоне, штат Висконсин. Отправившись в Эпплтон, я повстречал там коллекционера Тома Больдта, который очень помог мне, предоставив для исследования много писем, в том числе переписку Гудини со Стюартом Грискомом. Большая часть переписки ученых, дознавателей Американского общества психических исследований и Крэндонов хранится в архиве Британского общества психических исследований в библиотеке Кембриджского университета – именно там я сделал около семисот страниц копий документов. Также в Англии, при Лондонском университете, хранятся письма Гарри Прайса, который общался практически со всеми героями «Ведьмы с Лайм-стрит».