Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - Яков Нерсесов

Теперь его Отечество в опасности, и настал его черед постоять за Отчизну!

…Кстати сказать, нам доподлинно неизвестно, когда состоялось и в чью пользу сложилось последнее сражение Ганнибала с римскими легионами на земле Италии. Поговаривали, что это могло случиться где-то в окрестностях Кротона. Все остальное уже не так интересно, поскольку поход в Италию провалился, а его несколько подзабытая им родина настойчиво потребовала немедленного возвращения своего лучшего полководца назад, чтобы дать отпор врагу под стенами Карфагена…

Если флотилия Магона, перегруженная балеарцами, лигурийцами и галлами, сумела-таки прорваться в Африку, потеряв, правда, при этом своего вожака, то как ухитрился выбраться из Италии Одноглазый Пуниец, истории осталось неизвестно. Как он это проделал, непонятно, ведь его сторожили две римских армии. Они были способны разгромить его войска во время посадки на корабли. Во время погрузки его должны были потопить римские флотилии, но они предпочли сторожить его в море и там «благополучно» проворонили.

В общем, Ганнибал выкинул свой последний трюк: он ушел незамеченным.

Поскольку о последних месяцах и днях, проведенных Ганнибалом в Италии, до нас дошли слишком противоречивые сведения, то лучше их и не ворошить.

Осенью 203 г. до н. э. после 15-летней войны на вражеской земле пунийский полководец оставил так и не завоеванную им Италию, чьи горы навсегда исчезли за кормой его корабля. Ходили слухи, что, покидая Италию, он вроде бы проклинал себя за то, что не повел свои войска сразу же после Канн на Рим и, перебив чуть ли не 100 тысяч римлян и их союзников при Ломелло, Треббии, Тразименском озере и Каннах, все оставшееся время бродил по Италии! Впрочем, это были лишь слухи…

Прежде чем покинуть Апеннинский полуостров, он оставил людям право выбора: следовать за ним или оставаться в Италии. Немало наемников ушло с ним, но какая-то часть предпочла остаться, надеясь раствориться на лесисто-гористых просторах благодатной Италии. (Рассказы античных проримски настроенных авторов, что по приказу Ганнибала их немедленно перебили, кое-кто из современных историков считает очередными «ужастиками» к портрету коварного и кровавого Одноглазого Пунийца, с годами обраставшего все новыми и новыми демоническими деталями!) Вторгнувшись в Италию полтора десятка лет назад с превосходно обученными и закаленными африканцами и иберами, большинство из них Ганнибал потерял – они попросту «растаяли» за долгие годы бесчисленных походов, стычек, боев и битв на полях благодатной Италии – и теперь он покидал ее с галлами и бруттийцами. Немногочисленных остававшихся еще живыми слонов пришлось бросить на произвол судьбы, а всадникам заколоть своих скакунов, для которых не оказалось места на кораблях конвоя. Нехватка хорошо обученной кавалерии скоро станет для Ганнибала роковой.

Не исключено, что вместе с ним отплыло всего от 12 до 15 (максимум 18?) тысяч (а не 24 тысячи, как это часто утверждали античные историки) отборных солдат – ветеранов его Итальянской кампании (вполне возможно, среди них встречались даже участники легендарной Каннской резни и даже побоища у Тразименского озера?!), так красиво и многообещающее начавшейся и так печально и безрезультатно закончившейся.

Покинув родную африканскую землю еще ребенком, спустя без малого 36 лет он снова оказался дома, но уже немало повидавшим и пережившим (так, оба его младших брата уже были мертвы), поседевшим и покрытым шрамами, одноглазым 44—45-летним мужчиной. Он исколесил всю Италию вдоль и поперек, дал множество сражений, применил тысячи уловок, одержал блестящие победы, провел массы переговоров с местными племенами и народами, но все оказалось напрасным, и ему пришлось ретироваться, чтобы спасать родную землю.

Оказавшись в Африке, Ганнибал первым делом отправился в свое родовое поместье (его предки были богатыми землевладельцами) в Малом Лептисе (совр. Ламта), где его солдаты высадили привезенные с Апеннинского п-ова знаменитые италийские оливковые деревья, столь полюбившиеся их вождю за долгие годы.

…Между прочим, для Публия Корнелия Сципиона неожиданное появление Одноглазого Пунийца стало неприятной неожиданностью, хотя внутренне он, конечно, был к этому готов. И все же он, как многие другие, не мог понять, как сразу двум карфагенским армиям удалось столь быстро перебраться через море на родину, да еще и почти без потерь?! Получалось, что все напророченное покойным Медлителем (Квинт Фабий к тому моменту уже ушел в иной мир – мир Мрака и Теней) начинало сбываться?! Педантичный Кунктатор, как известно, не уставал ехидно твердить, что неуловимый Ганнибал будет более опасным врагом в собственной стране, чем в чужой, а амбициозному Сципиону придется иметь дело не с престарелым царьком нумидийских орд Сифраксом и не с полководцами типа Гасдрубала Гискона и их спешно набранными, плохо вооруженными войсками, а с самим одноглазым карфагенянином, чьи ветераны прекрасно знали, как нужно проливать кровь римлян. Оставалось только надеяться, что новый римский легион, ведомый Нероном из Италии, и нумидийская конница Массанассы из глубин царства свергнутого Сифакса, за которой он уже неоднократно посылал гонцов, успеют прибыть раньше, чем Ганнибал сформирует из своих ветеранов, наемников Магона и карфагенских рекрутов Ганнона новую боеспособную армию. Армию, с которой Сципиону предстоит сойтись в генеральном сражении «Ганнибаловой войны», возглавляемой самым прославленным полководцем той поры…

Поскольку карфагенское «знамя» борьбы с Римом – легендарный Ганнибал, с которым карфагенский народ теперь связывал все свои надежды на изгнание Сципиона – прибыл на родину, то мирные переговоры (в основном усилиями пунов – например, нападение на римский флот у побережья Утики, на послов Сципиона в устье р. Баграды и другие «козни» со стороны партии «войны», возглавляемой снова поднявшими голову Баркидами) оказались сорваны; предстояло снова «заговорить пушкам».

Приезд Ганнибала взволновал карфагенян, уверовавших, что их легендарный сородич легко рассеет войска Сципиона. Они рвались в бой, и мирный договор им теперь только мешал. Сам Ганнибал отнюдь не рвался в бой: ему предстояло собрать боеспособное войско, с которым можно было бы выйти на бой с этим удачливым «юнцом» Сципионом, с победы над отцом которого он начал свою «Ганнибалову войну» почти 15 лет назад!

На это нужно было время!

А его-то у него и не было!

Сципион открыл боевые действия первым. Не дождавшись поддержки от Нерона и оставив на легата Луция Бебия свой укрепленный лагерь под Утикой, он пошел в сторону Нумидии навстречу Массанассе, без чьей конницы сражаться с Ганнибалом было смертельно опасно. По пути он сжигал деревни, уничтожал урожаи, угонял скот, брал в плен окрестных жителей – в общем, делал все, чтобы вызвать врага на бой и лишить жителей Карфагена снабжения всем им необходимым. Этим искусным маневром римский полководец не только сближался с Массанассой, но и уводил Ганнибала от его главной военной базы – Карфагена. Если бы Сципион не покинул полуостров Утика, где у него была крепкая база, то наверняка оказался бы заблокирован в ней Ганнибалом и потерял бы всякое влияние на Массанассу и его нумидийцев. Одним только этим своевременным марш-маневром Сципион показал большому мастеру маневрирования Ганнибалу, что наконец-то он встретил достойного соперника. На все мольбы соплеменников выступить на защиту родины, Ганнибал, готовивший свою разношерстную армию восточнее Карфагена в укрепленном лагере (то ли у Лептиса, то ли у Гадрумета?), монотонно отвечал одно и то же: «Мне лучше знать, что сейчас нужно делать». Его поведение объяснялось очень просто: лигурийские, галльские и балеарские наемники, карфагенские рекруты и его итальянские ветераны еще не были спаяны в единую армию. И все же под давлением народных масс ему пришлось поторопиться навстречу римскому консулу.