Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

Я упомянул о «троцкистах»; в жилой зоне мы заметили худеньких стариков, читавших свежие центральные газеты; бригадир Шелегия пояснил: «Это бывшие троцкисты, вечные зэки, которых когда-то посадили за политику»; им из тюрьмы идти некуда, из-за небольшого преступления, судьи добавляли срок, что их устраивало, т.е. теперь они становились уголовниками; с одним из них мы поговорили, и он сказал, что сидит согласно теории генпрокурора СССР А.Я.Вышинского о политическом преступлении, рассказал нам анекдот: «Сидят в камере медведь, волк и петух, рассказывают о своих преступлениях; медведь говорит: «Я корову загрыз», волк: «Я овцу зарезал», петух: «А я политический, я пионера в задницу клюнул».

XVII

С началом нового 1960 г. началась массовая укладка бетона в тело плотины Красноярской ГЭС и наверху было принято решение об ускорении строительства Березовской фабрики; к этому времени на стройке имелось все, только бетон приходилось возить из города, поэтому в январе, когда на стройку была подана электроэнергия, было поставлена задача построить свой растворобетонный узел (РБУ) своими силами, и поручили это делать мне; никакого проекта не было, как строить я не знал, начальник участка по памяти набросал на листке бумаги эскиз деревянного РБУ и сказал, что в нем должны стоять две мешалки для бетона и раствора, подавать песок и гравий следует скиповым подъемником, а цемент – ведрами вручную; съездил я на стройбазу треста и посмотрел центральный РБУ, а начальник Володя Лепнев познакомил меня с техпроцессом. Забегая немного вперёд, хочу сказать, что знакомство с этим замечательным человеком сыграло свою положительную роль в дальнейшей моей работе; Лепнёв оказался молодым жизнерадостным с открытым лицом и удивительно приятной улыбкой мужчиной, доброжелательным, вежливым и готовым помочь; он всё мне показал на РБУ и рассказал об особенностях работы, в том числе и о применении химдобавок; как-то сразу у нас возникла взаимная симпатия, мне Володя очень понравился: оптимистичный, энергичный, серьёзный и с хорошим чувством юмора, а в дальнейшем никогда не отказывал мне в помощи; не знаю, можно ли его любить, но не замечать такого человека нельзя.

Самая большая проблема у нас была: как разогревать смерзшиеся инертные заполнители – песок и гравий; Корженевский предложил под складом инертных проложить регистры из труб и нагревать их огнем из форсунок, вспрыскивающих солярку; сразу отмечу, что из этого ничего не вышло, мучились до весны, а потом все и так растаяло. РБУ строила бригада Володи Кривина и отличались его зэки тем, что сроки у них были 20 – 25 лет (25 – это максимальный за убийства, в т.ч. неоднократные, в то время расстрел в стране был отменен); естественно, рабочие имели большой опыт строительства и после того, как привезли заказанное мною, все необходимое, дело пошло; довольно быстро возвели из бревен и досок здание, смонтировали мешалки; теперь оставалось изготовить накопительные раздаточные бункера, из которых бетонная смесь должна поступать в кузов самосвала; мне надо было рассчитать и запроектировать эти металлические бункера емкостью один куб бетона (раствора); в строительных справочниках готовых таблиц не было, и я сам запроектировал усеченную пирамиду бункера на один куб бетона, заказал снабженцам очень дефицитный листовой металл, а когда его привезли на объект и нужно было разрезать листы по моим эскизам, а затем собрать бункер и заварить наклонные угловые швы, я засомневался в правильности своих расчетов; до того, как отдать эскизы бригадиру, показал их Гене, который неуверенно сказал, что вроде все правильно; на другой день я впервые встретился с бригадиром металлистов Павлом Алексеевым, которому с дрожью в сердце (я понимал, что если по моим эскизам будет сделан брак, а металл, который с большим трудом для нас доставали, уйдет в металлолом, то позор будет на весь трест) я протянул эскизы, по которым надо было вырезать восемь листов трапецеидальной формы для бункеров; вероятно, заметив мою неуверенность, Павел спросил: «Гражданин прораб, на какой объем бетона должны быть бункера?», и я ответил: « На один куб приготовленной бетонной смеси»; тогда бригадир, не взяв у меня эскизы, велел рабочим разложить на земле 6-метровой длины широкие полосы металла; после чего он мелом по линейке начертил линии, по которым надо резать и дал команду бензорезчику притупить к работе; мне Павел сказал: «Не волнуйтесь, все будет нормально»; когда первые четыре листа были готовы, я велел их поднять и приставить друг к другу; действительно, стороны оказались точно подогнанными, т.е. бункер получился таким как надо, можно было заваривать швы, а меня покинуло беспокойство; да, подумал я, у этого парня руки растут из правильного места; позже я ближе узнал Павла, этого молодого круглолицего, широкоплечего, улыбчивого мужчину; как-то спросил (вообще-то, нам не рекомендовали вести разговоры не на производственные темы, но и не запрещали), откуда у него такая уверенность в работе с металлом? И он рассказал кратко о себе; он ленинградец, в 14-летнем возрасте попал в тюрьму, по глупости совершил побег, добавили срок и до сих пор сидит; все зэки звали его Пашей, любили парня, не знающего еще ни жизни, ни женщин, не имеющего опыта – большой доверчивый ребенок; в тюрьме окончил 10 классов школы и всегда работал с металлом, а в 26 лет стал бригадиром; на нашем РБУ его бригада выполнила все работы по монтажу, и однажды он попросил меня написать справку о перевыполнении норм (такие справки мы писали и другим), которая нужна была судье для досрочного освобождения, и справку я с удовольствием написал; месяцев через пять он сообщил мне, что получил досрочное освобождение и на днях его выпустят; показал мне письмо, которое получил от старшего брата, работающего в Ленинграде руководителем крупного завода, где их отцы и деды трудились металлистами; тогда я и подумал, не гены ли определили его способность так легко и умно работать с металлом, имея ввиду, его безошибочное решение моей проблемы с бункерами. Брат очень подробно расписал все действия, после выхода Павла из зоны на свободу: ни с кем не разговаривать, не ввязываться в ссоры и драки, одному без друзей надо прибыть на вокзал в Красноярске, дать телеграмму и доехать до Москвы, где его встретят, несколько раз повторил, что пить только чай и без компании; письмо меня удивило, а его смысл я понял несколько позже; Павел попрощался со мной, весело, по-ребячьи, сказал: «Приезжайте к нам в Ленинград на танцы», а я его попросил следовать точно по инструкции брата, он кивнул и ушел; одновременно освобождение получили около двадцати зэков, которых отпустили в одну из пятниц; придя на работу в понедельник,