Тот, кто ловит мотыльков - Елена Михалкова

И за две минуты до того, как телефон сел, она увидела то, что ожидала.

Маша постучалась в дверь Колыванова и вошла. Они все были там – кроме Бутковых. Все, включая Климушкина и Ксению.

Только теперь она рассмотрела кладбищенского сторожа как следует. Рябой, бородатый, с близко посаженными глазами и немигающим взглядом; встреть она его в лесу, испугалась бы.

В комнате пахло лекарствами, и судя по тому, что Колыванов сидел в кресле со стаканом воды, отпаивать пришлось именно его.

– Где Аметистов? – спросила Маша, оглядевшись.

Беломестова усмехнулась.

– Спохватилась! – густым басом сказала Пахомова.

– Серьезно, где он?

– Закопали мы его, Машенька, – певуче ответила Полина Ильинична. – Осточертел он нам, по правде говоря. Терпели мы, терпели его выкрутасы, а тут, видишь, сам Бог послал подходящий случай.

Маша наклонилась и погладила Ночку, вилявшую хвостом.

– У меня есть друг, Полина Ильинична. Когда он приедет, я его познакомлю с вами. У вас с ним много общего.

– Красивый, значит? – усмехнулась Беломестова.

– И красивый тоже, но, главное, чувство юмора у него своеобразное. Ярко выраженное.

Она огляделась, не нашла свободного стула и принесла его из соседней комнаты. Старухи, Пахомова и Кулибаба, расположились на диване, а на ковре между ними сидела Ксения, поджав ноги по-турецки, и вертела в пальцах какую-то веревочку.

– Аметистова увезла «скорая», – подал слабый голос Колыванов. – С полчаса тому назад.

– А почему я ее не видела?

– Она кружным путем проехала, в объезд. Через твою улицу сейчас не проскочишь, там море разливанное.

– Надо было вам с ними ехать. – Маша сочувственно взглянула на обвисшее несчастное лицо старика с запавшими морщинами.

– Ерунда! Уже почти пришел в себя. Восстановился, так сказать, в кругу… – Он запнулся.

– Соучастников, – спокойно подсказала Беломестова.

«Похоже, они тут многое успели без меня обсудить», – подумала Маша.

– Аметистов орал, что всех нас засудит, – звонко сказала Ксения. – Мы его вытащили, а он… Свинья неблагодарная!

Тамара Пахомова наклонилась и отвесила ей подзатыльник, который вышел бы чувствительным, не уклонись девочка в сторону с легкостью, показывающей, что это движение отработано месяцами практики.

– Свиньями не ругаться! – хрипло потребовала Пахомова. – Заговорилась! Вконец ошалела!

– Бабуля, прости! – Ксения без видимого раскаяния вскочила, наклонилась к бабке и чмокнула в щеку. Пахомова сидела с непроницаемым лицом, но, когда девочка устроилась на своем месте, усмехнулась.

Маша впервые наблюдала, как эти двое взаимодействуют между собой.

– Кто-нибудь видел Бутковых? – спросила она.

Все помолчали.

– Ни их, ни машины, – пробормотала в конце концов Беломестова. – Смылись.

Маша кивнула.

– Это правильно, что смылись, – сказала она, думая о своем.

– А ведь у тебя, девонька, что-то на уме, – внезапно подала голос Кулибаба. Она вглядывалась в Машу, наклонив голову.

Ксения поддержала:

– Ага. Точно. С чем-то пришла, а не выкладывает. Теть Маша, вы что-то сказать хотите, да?

– Не уверена, что тебе можно это слышать. Я хочу рассказать вам кое-что о Марине.

Женщины переглянулись.

– Говори, – решила за всех Беломестова. – Все одно узнает, не сегодня, так потом.

Маша обвела их взглядом, задержавшись на бледном Колыванове.

– Когда Марина пригласила вас всех на свой день рождения, у нее был план, – начала она, взвешивая каждое слово. – Она не просто хотела объявить вам о том, что продает землю. Марина собиралась записать вашу реакцию.

– Куда записать? – перебила Пахомова.

– На камеру в телефоне. Его нужно было спрятать от вас. Замаскировать. Марина поставила его на полку и включила запись за несколько минут до того, как все собрались. Она, наверное, сначала встретила гостей на улице, дождалась, пока все соберутся, потом на секунду заскочила в комнату, выбежала и пригласила вас.

На лице Беломестовой медленно начало проступать понимание, густо замешанное пополам с ужасом.

– Полина Ильинична! – Маша предостерегающе вскинула руку. – Сначала дослушайте!

Все обернулись на старосту.

– Камера, – повторила Маша. – Она записывала, а потом телефон просто сел. Его оставили на месте. – Она бросила взгляд на Кулибабу. – Я забрала его сегодня из дома Марины и просмотрела эту запись.

– Она сохранилась? – ахнул Колыванов.

– Да. Ведь ее никто не удалял.

– И что… что там…

– Там видно, – сказала Маша, четко выделяя каждое слово, – кто нанес первый удар. Альберт ударил Марину стеклянной пепельницей. Это, наверное, единственный предмет, который исчез из ее дома. Потому что он вернулся и забрал ее. Камера записала, как он искал пепельницу, а потом унес.

Все словно онемели. В тишине было слышно хрипловатое дыхание Кулибабы.

– Альберт ударил ее пепельницей над глазом. Потом он замахнулся второй раз, но Виктория опередила его. На столе стоял почти полный штоф. Она схватила его за горлышко, ударила, точно битой, и попала в то же место. Марина тогда уже падала. Вы ее толкнули, Полина Ильинична, и она отлетела прямо на Валентина Борисовича… А дальше все завертелось. Так вот, я уверена, что Марина погибла после первого или второго удара. Альберт с Викой проломили ей череп. Если бы вы видели… – Она замолчала. Потом, совладав с голосом, продолжила, сбиваясь: – Там много крови, и у нее сразу лицо… Безжизненное. Все остальное уже не имело значения. То есть для вас имело, а для нее нет. И это вполне реально установить с помощью судебно-медицинской экспертизы, если вы скажете, где тело. Эксперт может доказать, что удар пепельницей был смертелен. Тогда все, что вы делали потом… это было очень плохо, – как-то по-детски закончила она. – Но это было не убийство.

Даже Кулибаба, казалось, перестала дышать. И в этом всеобщем оцепенении несгибаемая Беломестова, правившая своим крошечным королевством железной рукой, вдруг разрыдалась, уткнув лицо в ладони, а Колыванов торопливо доковылял до нее, неловко обнял и застыл, бормоча на ухо что-то утешительное, и Ксения кинулась к ней, и Кулибаба, грузная, неуклюжая, побежала за водой, отпихнув по дороге Машу.

– А, ну нормально, – сильно окая, сказал Клим. Это были его первые слова за все время. – Раз такое дело, я обратно переезжаю, ага?

– «Через пятьсот метров камера контроля скорости», – предупредил механический голос навигатора.