Мое! - Роберт МакКаммон

Лаура направилась к крыльцу. Вторая ступенька была сломана, и четвертая тоже. Лаура взялась за перила, и ее рука увязла в сгнившем дереве. Входной двери не было.. Сразу за порогом была дыра в полу, которая вполне могла быть следом ботинка Мэри. Лаура зашла внутрь, ее встретил густой запах соленой воды и внутренние стены, темные от наростов. Мох свисал с потолка гирляндами. Украшение к приезду хозяина, подумала Лаура. Она двинулась к лестнице, и ее нога провалилась в пол, как в серую жижу. Она вытянула ногу, и маленькие черные жучки торопливо хлынули из дыры. Первая ступенька лестницы отвалилась. И многие другие тоже. Дом сгнил до самой сердцевины и стены готовы были рухнуть.

— Я знаю, что ты здесь! — крикнула Лаура. Насыщенные влагой стены приглушали ее голос. — Отдай моего ребенка! Я тебе его не оставлю, и ты это теперь знаешь!

Тишина. Только гром прибоя и звук падающих капель.

— Выходи, Мэри! Я найду тебя рано или поздно!

Нет ответа. Что, если она его убила? О Господи, что, если она убила его там, во Фристоуне, и вот почему полицейские…

Она одернула себя, чтобы не спятить. И осторожно прошла в другую комнату. Эркеры, давно разбитые, открывали величественный вид на океан. Были видны волны, обрушивающиеся на скалы, высоко взлетающая пена. Туман, безмолвный разрушитель, просачивался в дом. На проваленных половицах лежали пивные банки, сигаретные окурки и пустая бутылка из-под рома.

Лаура услышала звук, который сперва приняла за крик чайки на ветру.

Нет, нет. У нее подпрыгнуло сердце. Это был плач ребенка. Откуда-то сверху. Слезы жгли ей глаза, и она чуть не всхлипнула от облегчения. Дэвид все еще жив.

Но чтобы взять его, надо подняться по лестнице.

Лаура стала подниматься, перешагивая через сломанные ступени. Дэвид продолжал плакать. Звук то спадал, то опять становился сильнее. «Он устал, — подумала она. — Устал и голоден». Руки тосковали по нему до боли. Осторожно, осторожно! Лестница дрожала под ее весом, как, должно быть, дрожала под весом Мэри Террор. Она поднималась в сумрак, мох поблескивал на стенах, и она поднялась на второй этаж.

Это был лабиринт комнат, но ее вел плач Дэвида. Ее правая нога опять провалилась в пол, и она чуть не упала на колени. На этом втором этаже почти весь пол уже рухнул, а оставшиеся доски разбухли и просели. Лаура обходила окаймленные гнилью кратеры, где кишели черные жуки, и следовала на звук голоса своего ребенка.

Мэри могла быть где угодно. Таиться за углом, стоять во тьме, поджидая ее. Лаура продолжала двигаться осторожно, шаг за шагом, готовая в любой момент увидеть в дверях мощный силуэт. Но Мэри не было и следа, и наконец Лаура вошла в комнату, где был ее сын.

Он был не один.

Мэри Террор стояла в дальнем углу комнаты, лицом к двери. Она держала Дэвида на согнутой левой руке, а в правой был револьвер, прижатый к голове ребенка.

— Ты нашла меня, — сказала Мэри. Улыбка пробежала по ее лицу, сведенному безумием. Глаза ее были пылающими дырами, горошины пота сверкали на ее коже волдырями. Пятно крови и гноя просочилось сквозь штанину джинсов.

У Лауры встали дыбом волосы. Она видела запекшуюся кровь на свитере Мэри и на значке — «улыбке». Курок револьвера был уже взведен.

— Отпусти его. Прошу тебя.

Мэри помедлила. Она, казалось, обдумывает это, и ее глаза глядели куда-то в сторону от Лауры.

— Он говорит, что я не должна этого делать, — ответила Мэри.

— Кто это говорит?

— Бог, — сказала Мэри. — Вон он стоит. Лаура судорожно сглотнула. Крик Дэвида взмывал и падал. Он звал свою мать, ее ноги рвались отнести ее к нему.

— Брось пистолет, — приказала Мэри.

Лаура заколебалась. Как только она расстанется с пистолетом, с ней покончено. Мозг ее дымился, пытаясь найти выход.

— Во Фристоуне, — сказала она. — Ты нашла Джека Гард и…

— НЕ ПРОИЗНОСИ ЭТОГО ИМЕНИ! — взвизгнула Мэри. Ее рука с револьвером задрожала, а костяшки пальцев побелели.

Лаура стояла неподвижно. Из ее легких вырывалось хриплое дыхание, на лбу выступил холодный пот.

Глаза Мэри закрылись на секунду или две, словно она пыталась отогнать то, что ей привиделось. Затем они резко открылись.

— Он мертв. Он погиб в семьдесят втором. В Линдене, Нью-Джерси. Там была перестрелка. Свиньи нас нашли. Он умер… спасая меня и моего ребенка. Умер у меня на руках. Он сказал… он сказал… — Она поглядела на Бога в ожидании наставлений. — Он сказал, что никогда не любил никого другого, что наша любовь была, как две падающие звезды, горящие ярко и жарко, и те, кто их увидит, будут ослеплены этой красотой. Вот так он умер. Давным-давно.

— Мэри? — Лаура с величайшим усилием сохраняла ровный голос. Если она сейчас что-нибудь не сделает, ее ребенок погибнет. Мысль о полицейском снайпере и сумасшедшей на балконе закружилась в ее голове в ужасе синих мигалок. Но та женщина убила своего ребенка из-за смертного спазма. Если Мэри придется внезапно делать выбор, убьет она сперва Лауру или Дэвида? — Ребенок мой. Можешь ты это понять? Я его родила. Он…

— Он мой, — перебила Мэри. — И мы умрем вместе. Усекаешь?

— Нет.

Это был единственный способ. Глаза Лауры высчитывали дюймы, ум отмерял бегущие секунды. Время почти истекло. Она кинулась вперед и упала на колени, и быстрота ее движения застала Мэри Террор врасплох.

Единственное воспоминание промелькнуло сквозь горячечный мозг Мэри, словно холодный бальзам: маленькая рука Барабанщика, сжимающая ее указательный палец, будто не давая ему нажать на спуск.

Револьвер не выстрелил.

В те доли секунды, когда Лаура поднимала пистолет и целилась, револьвер в руке Мэри отвернулся от головы ребенка и стал поворачиваться к ней.

Но Лаура успела выстрелить два раза.

Она целила в ноги женщины с расстояния десять футов. Первый выстрел ушел мимо, ударив в стену, но вторая пуля распорола ее раненое бедро горячим фонтаном крови и гноя. Мэри вскрикнула, как зверь, ее ноги подкосились, и пистолет выстрелил раньше, чем она успела прицелиться в Лауру. Когда колени Мэри коснулись пола, Лаура рванулась к ней и с размаху опустила пистолет ей на голову, попав по левой скуле. Руку Мэри свело судорогой, и револьвер упал на пол. Лаура схватила зеленую аляску, в которую был завернут Дэвид, ногой сбросила револьвер сквозь дыру в полу и попятилась.

Мэри лежала на боку, со стоном стискивая свою изувеченную ногу.

Лаура, всхлипывая, прижала к себе Дэвида и поцеловала его личико. Он завывал, и в глазах его блестели слезы.

— Все в порядке, — сказала она. — Все в порядке. О Господи, я тебя вернула. Я вернула моего мальчика, слава Богу!

Надо выбраться отсюда. Лесной кордон недалеко. Она пойдет туда и расскажет, где Мэри Террор. Ее сердце бешено колотилось, кровь по жилам неслась вовсю Она чувствовала себя на грани обморока, пережитое готово было обрушиться на нее, как океан на скалы. Она крепко держала ребенка, отступая прочь из комнаты.