Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки - Роберт МакКаммон

— Кори?

Делаю вид, что не слышу зловещего шепота.

— Кори?

Нет уж, дудки. Я не собираюсь оборачиваться. У доски миссис Юдит Харпер, известная как Гарпия или Луженая Глотка, объясняет нам правила деления дробей. Для меня арифметика всегда была путешествием в Сумеречную зону, что же касается деления дробей, то его можно было сравнить с выпадением за пределы реальности.

— Кори? — снова раздался у меня за спиной шепот. — У меня на пальце здоровенная зеленая козявка, слышишь?

Господи, кричу я про себя. Только не это!

— Если ты сейчас же не повернешься и не улыбнешься мне, я вытру ее о твою шею.

Шел четвертый день школы. С самого начала занятий я понял, что учебный год предстоит долгий и тяжелый, а все потому, что какой-то идиот объявил Демона «одаренным ребенком» и добился ее перевода с перескоком одною класса, где перст непредсказуемой судьбы в лице миссис Харпер, установившей схему рассадки учеников «мальчик, девочка, мальчик, девочка», указал Демону место прямо за моей спиной.

Но самое плохое заключалось в том (рассказывая мне об этом, Дэви Рэй покатывался со смеху), что Демон втрескалась в меня по уши, словно мартовская кошка.

— Кори? — продолжала настаивать она.

Я вынужден был обернуться. В прошлый раз, когда я попытался ослушаться Демона, она нарисовала мне слюнями на шее сердечко.

Бренда Сатли широко улыбалась, ее огненно-рыжие сальные волосы торчали лохмами, в шальных глазах светилось лукавство. Она продемонстрировала мне свой указательный палец с черной каемкой грязи под ногтем, но козявки на нем не было.

— Попался, — прошептала Демон.

— Кори Джей Маккенсон! — разнесся под сводами класса рев Луженой Глотки. — Повернись сию же секунду!

Я повиновался, в душе кляня себя за свою слабость. Вокруг слышалось предательское хихиканье — все знали, что Гарпия не удовлетворится этим внешним проявлением покорности.

— Итак, Маккенсон, я вижу, ты уже усвоил деление дробей? — вопросила Гарпия, уперев руки в бока, большая, как танк бригады Паттона[1]. — Тогда почему бы тебе не выйти к доске и не продемонстрировать нам свое умение?

С этими словами она протянула мне ненавистный желтоватый кусочек мела.

Окажись я преступником, приговоренным к смерти, прогулка от камеры к электрическому стулу была бы для меня меньшим испытанием, чем путь к мелку в руке миссис Харпер, а затем к неотвратимой классной доске.

— Отлично, — сказала она, глядя на то, как я застыл у доски с понуро опущенными плечами и поникшей головой. — Запиши такие дроби, — сказала она и выпалила их одним духом.

Я едва успел записать то, что она диктовала, даже мел сломался. Нельсон Биттнер хихикнул и через несколько секунд оказался у доски в качестве моего товарища по несчастью.

Все знали: миссис Харпер лобовой атакой не одолеть. Никому еще не удавалось овладеть ее бастионами в один молодецкий наскок, испустив победный клич над поверженными учебниками математики. Предстояла долгая и хитроумная кампания: дуэли снайперов, расстановка мин-ловушек, кропотливое прощупывание для выявления слабых сторон неприятеля. Все мы были уже достаточно умудренными бойцами и точно знали, что у всех без исключения учителей есть свое уязвимое место: некоторые сходят с ума при виде челюстей, перемалывающих жвачку, иные не выносят хихиканья за спиной, другие бесятся от повторяющегося скрипа или шарканья обуви по линолеуму. Пулеметный кашель, ослиное фырканье, рулады прочищаемых глоток, стрельба жеваной бумагой из трубочек в классную доску — в борьбе со зверствующими учителями шел в ход весь арсенал, были хороши любые средства. Может быть, нам даже придется прибегнуть к помощи Демона и уговорить ее принести в класс какую-нибудь вонючую дохлятину в коробке из-под ботинок или как следует чихнуть, как она, Демон, это умеет: с соплями, лентами вылетающими из ее талантливых ноздрей… В общем, выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы у Гарпии зашевелились на голове ее кудряшки.

— Неправильно, неправильно, опять неправильно! — криками прокомментировала Луженая Глотка мои жалкие попытки справиться с делением дробей. — Иди на место, дубина, и впредь внимательно меня слушай!

Я угодил между двух огней — Луженой Глоткой и Демоном, и небо у меня над головой стало с овчинку.

В три часа раздался долгожданный звонок с последнего урока. Я обсудил с Дэви Рэем, Беном и Джонни события дня и поколесил к дому, поглядывая на темное, предвещающее пасмурную погоду небо. Я зашел на кухню за печеньем и увидел там маму — она чистила плиту.

— Кори, — сказала мама, — минут десять назад звонила женщина из мэрии. Мэр Своуп просил, чтобы ты зашел к нему.

— Мэр Своуп? — Моя рука с печеньем «Лорна Дун» замерла на полпути ко рту. — Что ему от меня нужно?

— Его секретарша не сказала, в чем дело, но, очевидно, что-то важное.

Мама с тревогой взглянула в окно.

— Собирается гроза. Подожди часок, вернется папа и подбросит тебя на машине.

Ну уж нет, я просто места себе не находил от любопытства. Что мэру Своупу нужно от меня? Пройдя к окну мимо мамы, продолжавшей чистить плиту, я оценивающе взглянул на небо, где действительно собирались тучи.

— Думаю, что успею до того, как начнется дождь, — сказал я.

Оторвавшись от плиты, мама еще раз взглянула на небо и нахмурилась.

— Ну, не знаю. Если начнется дождь, ты весь промокнешь.

Я пожал плечами.

— Я успею.

Мама заколебалась. Боязливый характер не давал ей покоя. Я знал, что со времен моего похода в лес с ночевкой она борется с собой, старается не трястись надо мной так сильно. Хоть я и заблудился в лесу, но доказал, что умею выживать в условиях дикой природы, преодолевать трудности. Наконец мама, вздохнув, проговорила:

— Ладно, иди.

Взяв еще пару печенюшек, я вышел на крыльцо.

— Если ливень будет сильный, лучше пережди там! — крикнула мне вслед мама. — Слышишь меня?

— Слышу! — отозвался я и покатил, оседлав Ракету.

Похрустывая печеньем, я немного отъехал от дома, но тут Ракета вздрогнула, и руль ощутимо дернулся влево. Подняв голову, я увидел впереди себя Брэнлинов, неторопливо ехавших бок о бок на своих черных велосипедах в одном направлении со мной и потому не видевших меня. Повинуясь мудрому совету Ракеты, я свернул налево на ближайшем же перекрестке, решив добраться окольным путем.