Мой отец нарком Берия - Серго Берия

– Да нет, – отвечаю, – готовы, испытания прошли, но…

– В таком случае, – перебил меня Сталин, – вас никто не спрашивает. Вы можете говорить о готовности, сможет ваша ракета поразить цель или не сможет, а применять ее или не применять – это не вашего уровня дало. И вообще не место вам здесь. Уходите…

Мы встали и ушли. Настроение, прямо скажу, было не лучшее…

Остальное знаю от Василевского и отца. Сталин предлагал перебросить два полка Ту-4. Каждый из этих самолетов нес на подвесках по два снаряда. В Китае уже были размещены несколько полков Ил-28, так что проблем здесь не было.

– Давайте принимать решение, – предложил Сталин. Политбюро тут же согласилось. Больше всех, вспоминал отец, говорил Булганин: мол, решение это правильное, иначе высадку американцев нам не сорвать.

Все шло к тому, что локальная война могла перерасти в серьезный военный конфликт. Сталина это поначалу не пугало. Он так и сказал: «А что, пусть ударят, а мы ответим». Отец предложил тогда:

– Давайте все же выслушаем начальника Генерального штаба, который с министром обороны не согласен.

Штеменко и Василевский однозначно заявили, что если мы ударим по американским кораблям, последствия предугадать нетрудно. Военных поддержал мой отец.

Сталину доложили, что средства, которыми располагает противовоздушная оборона, не позволяют с вероятностью даже 60 процентов утверждать, что американские самолеты будут сбиты. Наша истребительная авиация, объяснили Сталину, может перехватывать бомбардировщики на высоте до 12 километров, в то время как, по имеющимся данным, потолок американских машин достигает 18 километров. Не исключено, что на большой высоте пойдут одиночные машины, а массированного налета не будет.

Сталин внимательно выслушал доводы военных и отменил решение о переброске тех двух полков.

– Так дело не пойдет! – сказал. – Верните тех мальчиков, которых мы выставили…

Когда через час нас разыскали, мы поняли, что дело совсем плохо, коль к Сталину вызывают. Первый вопрос Сталина был таким:

– Мне доложили, что вы работаете над ракетой для ПВО?

Я сказали, что работаем, и докладывали о своих разработках военным, но те не очень заинтересованы.

– У кого уже есть такие ракеты? – спросил Сталин.

– В Швейцарии, у фирмы «Эрликон», но на меньшее расстояние.

– У нас возник вопрос: если американцы проведут налет на Москву, ваши ракеты достанут цели на высоте двенадцать-шестнадцать, а может, восемнадцать километров?

– Потенциальная дальность до двадцати пяти километров, – докладываю.

– Хорошо. Товарищ Берия, – обратился Сталин к отцу. – Организуйте на базе уже имеющихся коллективов с привлечением министерства вооружения, любых других организаций, если это будет необходимо, эти работы. Мы должны получить ракету для ПВО в течение года.

И тут я допустил вторую ошибку, заметив, что сделать ракету за это время будет очень сложно. И это в присутствии членов Президиума ЦК, высших военных.

Сказал и тут же пожалел об этом. Сталин рассердился:

– Имейте в виду, простыми вещами мы в Политбюро не занимаемся. Любые вещи, которые мы тут обсуждаем, – сложные вещи. Ваша задача не рассуждать, а выполнять! Так вот я вам приказываю, – но тут же поправился, – Политбюро постановляет в течение года сделать систему, которая прикрыла бы Москву.

Маленкову и моему отцу было поручено подготовить соответствующее решение правительства и ЦК о развертывании этих работ.

Высадка американцев, как и планировалось, состоялась, удара по их кораблям, как известно, никто не нанес. Война в Корее продолжалась, а мы занимались тем, что нам было поручено.

Эту задачу мы выполнили в течение года. Причем сделали не только образцы. Советское правительство пошло даже на такой риск и нас вынудило на него пойти: параллельно с разработкой (не имея результатов испытаний ракеты «земля-воздух») запустили в серию все предварительные агрегаты, которые с большей степенью вероятности останутся без изменений. И когда мы проводили первое испытание по поражению реальных объектов, почти 50 заводов уже полным ходом вели работы по созданию двигателей, каркасов ракет. С некоторым отставанием (так как испытывались в последнюю очередь) шли системы управления.

Параллельно с этим началось строительство кольца вокруг Москвы.

Испытания прошли очень удачно. Первой же ракетой на высоте 12–14 километров были уничтожены летящие на максимальной скорости МиГ-15. Реактивные бомбардировщики Ил-28 были менее скоростными машинами, и, вполне понятно, интереса для нас не представляли.

Но настояло командование ВВС, и пустили все же большие бомбардировщики конструкции Туполева, имевшие помеховые установки. Испытания проходили так. Экипажи поднимали самолеты в воздух, ставили на автопилот и выбрасывались с парашютами до входа объекта в зону.

Беспилотные мишени, заказанные КБ Лавочкина, к сроку сделать не успели. Позднее они появились, но сбивали их тоже первой ракетой.

Сталин остался доволен. Похвалил, пообещал всех наградить, но заметил тут же:

– Этого мало. Дайте кольцо вокруг Москвы.

Могу сказать без преувеличения: мир таких темпов не знал. Вся промышленность, по сути, была брошена на решение этой задачи. В строительстве кольца участвовали десятки тысяч людей. Мы, разработчики, а в основном это были люди до 30 лет, неделями пропадали на испытаниях, на позициях, на строительстве. Рабочий день, по сути, стал круглосуточным.

Когда военные доложили Сталину, что система готова, он уже знал о результатах испытаний на полигонах. Тем не менее, этим не удовлетворился. Вызвал главкома ВВС и приказал подготовить к вылету с трех направлений минимум по пять самолетов. «Я вам потом скажу, с каких именно направлений пускать их на Москву. Вот и посмотрим, насколько наши молодые друзья справились с той задачей, которую мы перед ними поставили».

Мы возражать не могли, но военные, в отличие от нас, заявили, что не могут гарантировать удачного исхода, так как несбитые самолеты могут рухнуть на Москву.

Нас отпустили, и, как потом рассказывал отец, в Кремле развернулась настоящая дискуссия на эту тему. Сталину все же объяснили, что даже если будут поражены все цели, то падение обломков самолетов на пригороды Москвы может привести к человеческим жертвам. Он согласился с такими доводами, но приказал полностью смакетировать сектор обороны на полигоне и пустить с разных направлений и на разных высотах и скоростях самолеты различных типов. Испытания прошли удачно. Как Главный конструктор по статусу я в числе других должен был получить звание Героя Социалистического Труда, но в списках не значился. Правда, орден Ленина и Сталинскую премию получил ранее за создание противокорабельной ракеты.

Вообще, тогда существовала отработанная практика. Специалисты, участвовавшие в реализации поставленной задачи, в выполнении того или иного проекта, представлялись к наградам. И ряд моих товарищей тогда действительно получили звания Героев.