Леопард - Ю Несбе

Харри услышал голоса и увидел вспышки блица задолго до того, как приблизился к концу бетонного коридора. Перед дверью в свой бывший офис он застал Гуннара Хагена и Бьёрна Холма. Одна из криминалисток проводила по двери и ручке щеточкой в поисках отпечатков пальцев, пока копия Холма фотографировала след от сапога в углу, почти у самой стены.

— Это старый след, — сказал Харри. — Он был здесь еще до того, как мы сюда переехали. Что происходит?

Копия Бьёрна взглянула на оригинал, который кивком разрешил продолжать работу.

— Один из служащих тюрьмы обнаружил вот это на полу перед дверью, — сказал Хаген и поднял пакет для сбора улик, где лежал коричневый конверт. Сквозь целлофан Харри прочитал на конверте собственное имя. И написанный печатными буквами адрес, приклеенный к конверту.

— Служащий тюрьмы считает, что он мог тут пролежать пару дней, ведь по «Кишке» не каждый день кто-то ходит.

— Мы измерим влажность бумаги, — сказал Бьёрн. — Положим здесь такой же конверт и посмотрим, за какое время он станет таким же влажным. И вычислим.

— Послушайте, не стоит устраивать здесь «CSI»,[132]— сказал Харри.

— Я не к тому, что точное время нам непременно поможет, — уточнил Хаген. — Там, где он, скорее всего, зашел и вышел, наверняка нет камер наблюдения. Все проще простого. Сначала на вахту, где все заняты, потом в лифт, вниз, сюда, где нет ни одной закрытой двери, пока не поднимаешься наверх, в тюрьму.

— Ну ясно, а что тут закрывать? — сказал Харри. — Никто не возражает, если я закурю?

Никто не ответил, но взгляды были весьма многозначительными. Харри пожал плечами.

— Надеюсь, кто-нибудь наконец сподобится рассказать, что было в конверте, — сказал он.

Бьёрн Холм поднял другой пакет с вещдоком.

В тусклом свете было непросто разглядеть, что внутри. Харри подошел поближе.

— Черт, — сказал он и отступил на полшага.

— Средний палец, — пояснил Хаген.

— Может показаться, что палец сначала сломали, — сказал Бьёрн. — Поверхность среза ровная и гладкая, никакой рваной кожи. Отрубили. Топором. Или большим ножом.

В «Кишке» послышались шаги. Кто-то бежал к ним.

Харри присмотрелся повнимательнее. Палец был белый, бескровный, но с иссиня-черным кончиком.

— Что это? Вы уже сняли отпечатки?

— Да, — ответил Бьёрн. — И если повезет, скоро получим ответ.

— Спорим, это левая рука, — сказал Хаген.

— А больше в конверте ничего не было?

— Нет. Теперь ты знаешь столько же, сколько и мы.

— Возможно, — признал Харри и покрутил в руках сигаретную пачку. — Но я знаю про этот палец кое-что еще.

— Мы и об этом подумали, — сказал Хаген и переглянулся с Бьёрном Холмом. Звук торопливых шагов приближался. — Средний палец на левой руке. Тот же, что ты потерял из-за Снеговика.

— У меня кое-что есть, — прервала их беседу женщина-эксперт.

Все повернулись к ней.

Она сидела на корточках и что-то держала между пальцами. Что-то черно-серое.

— Разве не похоже на те мелкие камешки, которые мы нашли там, где была убита Боргни?

Харри подошел поближе:

— Точно. Лава.

К ним наконец-то подбежал молодой человек с карточкой полицейского, торчащей из нагрудного кармана. Он остановился перед Бьёрном Холмом, уперся руками в колени и попытался перевести дух.

— Ну, Ким Эрик? — обратился к нему Холм.

— Совпало, — почти прошептал молодой человек.

— Позвольте угадать, — сказал Харри и сунул сигарету в рот.

Все посмотрели на него.

— Тони Лейке.

Ким Эрик выглядел по-настоящему разочарованным:

— А к-как?..

— Я видел его правую руку, она высовывалась из-под снегохода, и там все пальцы были на месте. Так что это левая рука. — Харри кивнул на пакетик с вещдоком. — Палец не сломан, он просто сильно искривлен. Старый добрый ревматоидный артрит. Болезнь наследственная, но незаразная.

Женщина, открывшая дверь квартиры в таунхаусе в Ховсетере, была широкоплечая, как борец, и ростом не ниже Харри. Она терпеливо смотрела на Харри, как будто уже привыкла давать людям несколько секунд, чтобы они пришли в себя.

— Да?

Харри узнал голос Фриды Ларсен, с которой до этого говорил только по телефону. По голосу он представлял ее изящной и миниатюрной.

— Харри Холе, — представился он. — Я нашел ваш адрес по номеру телефона. А Феликс дома?

— Его нет, он ушел играть в шахматы, — сказала она безо всякого выражения, словно это был стандартный ответ. — Пошлите ему мейл.

— Я хотел бы с ним поговорить.

— О чем? — Она заполняла собой весь дверной проем, не давая возможности даже заглянуть внутрь. И дело было не только в ее массивной фигуре.

— Мы в полицейском управлении нашли камушек из лавы. Я хотел бы знать, не из того же вулкана этот камушек, что и тот, который мы ему посылали раньше.

Харри стоял на две ступеньки ниже и протягивал ей камушек. Но она так и не оторвалась от косяка.

— Так сказать невозможно, — отрезала она. — Направьте Феликсу мейл. — Она явно собиралась закрыть дверь.

— Ну, лава и есть лава, — сказал Харри.

Она помедлила. Харри ждал. Он знал по опыту, что специалист никогда не упустит случая поправить неспециалиста.

— У всех вулканов лава со своим индивидуальным составом, — уточнила она. — Но и он меняется — от извержения к извержению. Вы должны исследовать камень. Например, о многом говорит процент содержания железа. — Лицо ее ничего не выражало, взгляд незаинтересованный.

— На самом деле, — сказал Харри, — я хотел бы побольше узнать о людях, которые ездят по всему миру и смотрят на вулканы. Их не может быть слишком много, и мне интересно, знает ли Феликс таких людей в Норвегии.

— Нас больше, чем вы думаете, — сказала она.

— То есть вы тоже одна из них?

Она пожала плечами.

— А на каком вулкане вы были в последний раз?

— Оль Дойньо Ленгаи в Танзании. И мы были не на вулкане, а около него. Потому что происходило извержение. Магматические натрокарбонатиты. Извергающаяся лава черная, но она вступает во взаимодействие с воздухом и через несколько часов становится совершенно белой. Как снег.