Сердце потерянное в горах - Анна Сарк

— Привет, — выдыхаю я через губы, — Скоро тебе станет лучше.

— Было бы здорово, — от звука его голоса у меня судорожно дрожит сердце, — Где ты это взяла? — Макс хмурится, замечая пустые шприцы.

— Уже неважно, — от облегчения мои глаза наполняются слезами.

Он весь мой, теплый, живой.

— Для меня важно.

— Это было не так уж и трудно.

— Врёшь, — улыбаясь отвечает Макс, разглядывая моё лицо, — Не хочу, чтобы ты рисковала собой ради меня.

— Это моя жизнь.

— Ты невыносима, как всегда, — он не сводит с меня своих удивительных глаз и вдруг делает судорожный вдох.

Его кожа становится совершенно белой. По телу проходит судорога. Кровь скапливается в уголках губ и начинает стекать тонкой струйкой по подбородку.

— Макс… — с ужасом я выпрямляюсь, во рту мигом пересыхает, может быть я сделала что-то не так? — Где болит? — я ощупываю его грудь, обмякшие плечи, лицо.

Стираю кровь, будто это может как-то заставить её исчезнуть.

Макс пытается сделать ещё один вдох и тянется рукой ко мне. Я хватаюсь за его ладонь. Я хочу, чтобы здесь волшебным образом появились стражники.

Кто-нибудь, кто сможет избавить его от этой боли.

С каждым вздохом ему в легкие попадает все меньше кислорода и он начинает задыхаться. Его рука бессильно опускается вниз и я прижимаю Макса к себе, его голова падает мне на плечо.

— Я здесь, Макс, — я укачиваю его в своих объятиях, — Я с тобой, — постепенно, он успокаивается и я решаю, что кризис позади.

Ему непременно станет лучше, лекарства совершенных творят чудеса. Я знаю. Нужно только подождать.

Но что-то не так.

Его слабое прерывистое дыхание становится всё тише, пока не остается только моё.

Макс не дышит.

— Нет, — я отстраняюсь от него и заглядываю ему в лицо, — Не смей… Не смей, не смей, — не верю, что всё это правда, — Пожалуйста. Не надо.

Горло сдавливает и мышцы живота сводит.

— Ты мне обещал, — зло выкрикиваю я, — Ты мне обещал! — ударяю его в грудь. Еще раз и еще, — Вставай, — перехожу на едва слышный шепот, — Вставай же черт возьми! — в его застывших глазах отражаются звезды и я с ужасом понимаю, он мне больше никогда ничего не ответит.

Не улыбнется.

Не поцелует…

Я ложусь рядом с ним и целую его в лоб, потом касаюсь губ, ощущая металлический вкус его крови во рту и прижимаюсь к нему. Его кожа всё еще тёплая и я глажу его по волосам.

Мне нужно закрыть ему глаза, но я не могу. Долго всматриваюсь в них, запоминая узор, пока он не отпечатывается в моих зрачках. Делаю над собой усилие и касаюсь его ресниц, провожу ладонью по векам и он исчезает.

Его нет. Макса больше нет.

Я переплетаю вместе наши пальцы и хочу заплакать, но глаза остаются сухими. Откуда-то издалека донесся неестественный гул, он слишком громкий для этого леса и моих натянутых нервов.

«Они уже близко»

Мне всё равно.

Волк семенит ко мне, понурив морду и ложится рядом. Его влажный мокрый нос сочувственно утыкается мне в бок. С неба льется лунный свет, создавая вокруг нас призрачный круг. Но я хочу, чтобы все исчезло.

Я. Мы. Моя боль.

Я не чувствую ничего, кроме пустоты, только чернота внутри, холодная и пугающая. Мое тело цепенеет и когда я слышу голоса, мне кажется, что они звучат у меня в голове. Волк поднимает свою морду, обреченно смотрит на меня и переводит взгляд в сторону выхода. Он рычит, обнажая в оскале острые зубы.

Сначала я вижу двигающие длинные тени, а потом яркий слепящий свет бьет по глазам, и я прикрываю веки.

Волк вскакивает на ноги, выгибая спину и его загривок приподнимается. Он встает между нами и стражниками, не позволяя тем приблизиться ближе.

Таким мы увидели его впервые. Там. На горе.

Это воспоминания озаряют черноту вспышкой боли и я сжимаю руку Макса.

Не хочу ничего чувствовать. Видеть. Дышать.

— Они здесь, — говорит один из них в коммуникатор, — Да, зверь тоже, — подтверждает он, в его руках что-то блестит и через мгновение, волк издает отчаянный стон. Он падает на бок, тяжело дыша.

«Прости»

Это заставляет меня приподняться, реальность не сразу доходит до моего заторможенного мозга. Стражник пинает его ботинком, приказывая другим оттащить волка в сторону и приближается ко мне. В его взгляде столько ненависти, что я ещё крепче сжимаю ладонь Макса.

Глаза стражника за стеклами прозрачных очков полыхают презрением и злобой. Я сглатываю комок тошноты. За это время, я забыла, каково это быть измененной. Меня рывком поднимают на ноги и мне приходится разжать пальцы.

— Нет! — истошно кричу, отбиваясь, — Не трогай меня! — ему приходится прижать меня к себе, и зажать рот рукой, — Нет, оставь меня! — я брыкаюсь и бью его локтями, пока мои слабые попытки не пресекаются, перекрывая доступ кислорода.

— Тише, — шипит он мне в ухо, — Иначе до шоу ты так и не доживешь, — стражник убирает руку и я жадно глотаю кислород, не смотря на моё нежелание жить, легкие думают иначе.

Передо мной появляется женщина. Половину ее лица закрывает респиратор. На ней темно-синий костюм аристократки. На мгновение ее глаза останавливаются на волке и она с отвращением передергивает узкими плечами, обращая своё внимание на Макса.

— Живо к нему, — властно приказывает она, трое врачей мужчин семенят мимо, их белоснежные комбинезоны едва слышно шуршат. Они суетятся вокруг него, шустро присоединяя к его телу медицинский сканер.

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Я не могу отвести взгляда от красной полоски, двигающейся от его лица, груди, ногам.

— Процесс реконструкции завершен, — звучит сигнал и один из врачей нервно дергается.

— Что-то не так? — спрашивает аристократка.

— Программа лечения невозможна, — помедлив, отвечает врач, — Он мёртв.

— Тогда используйте саркофаг и немедленно, — яростно произносит она, поворачиваясь ко мне, ее серые глаза свирепо сужаются, — Как