Страх - Франк Тилье

Он быстро нашел вокзал, простое кирпичное здание с открытыми дверьми и коротким белым шлагбаумом сбоку, позволявшим переехать через пути. Возле него никого не было, а чуть дальше стоял товарный состав. Шарко покинул город и ехал примерно минуту, пока не заметил тот самый бело-желтый дом, окруженный кремовым забором, – маленький бетонный кубик в стороне от дороги.

Ему сразу вспомнились домики из детского конструктора «Плеймобил». Впрочем, и весь город, с его свежепокрашенными вывесками, яркими красками под синим небом, сотнями новехоньких сельскохозяйственных машин из блестящего листового железа, выстроенных рядами на заводской стоянке, точно луковицы на грядке, показался ему ненастоящим.

Сначала он проехал мимо, чтобы убедиться в отсутствии «форда», который его преследовал. Потом развернулся чуть дальше, оставил машину в сторонке, поднялся по небольшому откосу и позвонил в дверь.

Он заметил, как шевельнулась занавеска, услышал какой-то звук внутри, но никто не вышел. Он проявил настойчивость.

– Я французский полицейский. Я от Флоренсии.

Через некоторое время дверь наконец открылась. Перед ним сидел в инвалидном кресле толстый малый добрых пятидесяти лет в двухфокусных очках и с отвисшим двойным подбородком, напоминавшим подклювный мешок пеликана. У него были ампутированы обе ноги. Казалось, будто он внезапно раздулся на своем седалище.

– Что вам угодно?

– Флоренсия погибла.

Его глаза округлились.

– Как?

– Можно войти?

Гомес с явным недоверием смотрел на своего собеседника. Потом выглянул наружу – быстрый взгляд налево, направо – и в конце концов кивком пригласил войти.

– Закройте дверь на ключ.

Тяжелая, защищенная тремя засовами дверь. Комната обставлена скупо, строго функционально. Мало мебели, широкий проход между кухней и гостиной, в которой помещался только небольшой диван.

– Садитесь. Я-то уже сижу.

Шарко поблагодарил и объяснил причину своего аргентинского путешествия. Рассказал о Марио, иначе Нандо, которого разыскал. Рассказал о своем приезде в Торрес, куда завел его след французского журналиста, Микаэля Флореса. О том, как его заперли в подвале Колонии, как преследовали по болоту какие-то типы на лодке. О пуле, убившей Флоренсию. О людях из «форда», проверявших гостиницы и магазины, чтобы его найти.

Гомес некоторое время сидел молча, словно сам нарвался на пулю.

– Они могут и сюда заявиться, чтобы проверить, держал ли я язык за зубами. Насколько вы их опередили?

– Не знаю. Старался ехать как можно быстрее. Они знают, что я ранен.

Гомес подкатил к окну с мобильным телефоном в руке:

– Вы ведь прибыли из Торреса?

– Да.

– Можете описать тех, кто вас преследовал?

– Кремовый «форд-мустанг» начала семидесятых. Их двое. Один лысый, другой длинноволосый.

– Понятно… Я попрошу друга последить за въездом в город. В случае чего у вас будет пять минут, чтобы смыться отсюда.

Он набрал номер, обменялся с кем-то несколькими словами и положил трубку.

– Мой друг уже выезжает. Как только мы с вами поговорим, не мешкайте здесь.

– Хорошо.

Гомес провел своими большими руками по лицу и подкатился поближе к Шарко.

– Боже мой… Флоренсия погибла… Микаэль Флорес погиб…

– Вы его знали?

Он кивнул и спросил еле слышно:

– Значит, ему удалось разыскать Нандо, верно?

– Да.

– Как его убили?

Шарко рассказал. Пытки, Пикана… Кровавая баня, устроенная его отцу… Несомненное аргентинское происхождение убийцы. Он вкратце поведал и запутанную историю детей, похищенных в Испании, и дал понять, что тот, кого они ищут, – биологический брат Микаэля Флореса. Его близнец. Гомес слушал не шелохнувшись, впитывая каждое слово лейтенанта. Он казался загипнотизированным.

– Вы ведь видели Микаэля Флореса живым, – заключил Шарко. – Перед своей смертью Флоренсия направила меня к вам. Я здесь, чтобы понять. Получить ответы.

– С Божьей помощью вы их получите. И даже больше, чем ожидаете. Но к сожалению, чтобы восстановить факты, осталась только моя память да несколько статей и фотографий, которые я собрал, где смог. У меня больше нет никаких официальных документов, вся моя работа испарилась. Они все украли, уничтожили.

– Они – это те, кто сделал с вами это? – спросил Шарко, посмотрев на отсутствующие ноги Гомеса. – Те же, что гонятся за мной?

– Возможно. Ваше расследование пробудило их былые страхи… Что вы знаете о Колонии дель Монтес?

– Немного. Флоренсия рассказывала мне о назначении нового директора во время диктатуры, о всяких ужасах, об искалеченных глазах…

– Колония была окончательно закрыта в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, после таинственного пожара, который уничтожил часть ее подвалов. И как нарочно, в пожаре погибли все архивы и медицинские карты. Было установлено, что остов здания, поврежденный огнем, стал опасен. Простое и эффективное средство похоронить историю, вы не находите?

Он засмеялся странным, быстро оборвавшимся смехом. Его лицо мгновенно вновь стало серьезным.

– Ужасы творились там с семьдесят седьмого по девяносто седьмой, при директоре Альберто Санчесе, назначенном диктатурой. Не прошло и двух лет после его вступления в должность, как поползли слухи: якобы кто-то видел подозрительные вертолеты, приземлявшиеся на территории больницы. Анонимные свидетели рассказывали, что военные доставляли туда тела только что убитых пулей в голову диссидентов… Правдоподобно, особенно потому, что в нескольких километрах от Колонии были устроены самые ужасные центры незаконного заключения, настоящие концлагеря. Но зачем доставлять в психиатрическую лечебницу трупы? В этом же нет никакого смысла, вы не находите? – Он шумно почесал свой зоб. – Вы, как и я, знаете проблему слухов. Они ширятся, впадают в преувеличения и сами себя убивают. Эти тоже не избежали общего правила, и эпизод с вертолетами быстро забылся. Прошли годы, конец диктатуре. Вопреки всем ожиданиям Санчес остался во главе больницы. Еще одна странность.

Он протянул руку, взял блок сигарет и вынул оттуда пачку.

– …А в восемьдесят пятом году возникло дело Шьюбилео. Внезапно исчезнувшей Камилы Шьюбилео, врача из Колонии. Одна из ее подруг, проживавшая в Корриентесе, заявила о ее исчезновении в полицию. Но Альберто Санчес отказался сделать заявление, объявив, что Камила просто уехала, потому что ей в голову взбрела какая-то блажь, и наверняка скоро вернется. Комиссар, которому поручили это дело, собрал немало странных фактов, как раз через ту самую подругу Камилы. По ее утверждениям, Шьюбилео боялась и рассказывала, что в больнице происходят какие-то ужасы. А через несколько дней подруга отказалась от своих показаний. Что касается комиссара, то его сразу же таинственно переводят по службе в Байю-Бланку, это в шестистах километрах оттуда. Адвокату матери Камилы грозят смертью. Следствие топчется на месте, власти закрывают глаза. Кажется, что все прогнило и коррумпировано насквозь. Так что же случилось? Что за всем этим кроется? Однако все отступаются от этого дела, кроме одного депутата, Альфредо Видаля, который не выпускает его из рук. Он пишет президенту Альфонсину, министрам обороны, здравоохранения и внутренних дел. Организует внезапный визит в Колонию вместе с четырьмя другими депутатами и берет с собой одного журналиста, настоящего друга.