Парус любви - Лори Макбейн

– Вы забыли о нем? – вновь чертыхнувшись, спросил он, с глубокой досадой глядя на полуобнаженную фигурку на койке. Фигурка свернулась клубком возле Ямайки, как бы ища у него защиты. Ноги были плотно сдвинугы, но такая поза позволяла видеть плавные очертания бледных ягодиц, которые своей нежной девственной кожей будоражили его чувственность. Данте протянул руку, чтобы убрать кота с его почетного места, по девушка испуганно отодвинулась, и ее глаза вспыхнули внезапной ненавистью.

– Не прикасайтесь ко мне! – воскликнула она с глубоким отвращением, и Данте даже показалось, что она готовится вонзить в него свои острые ногти.

– Ваша страсть быстро угасает, – мягко заметил он, но в его светло-серых глазах, взгляд которых блуждал по ее полураздетому телу, горело какое-то дикое чувство. – Однако, возможно, вы правы, моя милая, время упущено, по крайней мере сегодня, – он, забирая со стола сюртук и жилет. Почувствовав, что окровавленная рубашка присохла к плечу, он слегка поморщился.

Подойдя к двери, он повернулся и с горькой усмешкой произнес:

– Спокойной ночи, маленький цветок.

Аластер Марлоу так и не дождался возвращения капитана. Он уже целых полчаса сидел в одиночестве, ибо Сеймус Фицсиммонс ушел играть в карты с явным намерением выиграть. Осмотрев капитанскую каюту и убедившись, что в ней все в порядке, Аластер спокойно открыл дверь и вышел. Проходя по короткому коридору, он услышал, что из его бывшей каюты, занятой теперь леди Ри, доносятся тихие звуки плача. Он остановился, изумленный и озабоченный, и хотел уже было постучаться, как плач прекратился, за закрытой дверью воцарилась полная тишина. Несколько мгновений Аластер стоял в раздумье, размышляя, войти ему или нет. Нет, лучше, пожалуй, этого не делать, тем более что отнюдь не исключено, что в каюте находится капитан. Можно поставить всех, включая и самого себя, в неловкое положение, подумал Аластер, ведь то, что происходило этим вечером, вполне позволяло предполагать, что капитан получил приглашение в каюту леди Ри Клэр. С каждым проходящим днем становилось все более очевидным, что, если молодая девушка останется на борту «Морского дракона», рано или поздно, с приглашением или без него капитан найдет доступ в эту каюту.

Но когда, глубоко вдыхая благовонный вест-индский воздух, Аластер Марлоу шел по шканцам, он увидел на корме одинокую фигуру капитана в наброшенном на плечи сюртуке. И со вздохом облегчения прислонился к фальшборту, с удовольствием любуясь усыпанными звездами черными небесами, которые высоко простерлись над покачивающимися мачтами и поющими парусами «Морского дракона». Аластер и не представлял себе, в каком отчаянном настроении находится капитан.

При тусклом свете фонаря Ри уткнулась заплаканным лицом в прохладную подушку и, тихо всхлипывая, старалась вытравить из своей памяти воспоминания о руках Данте Лейтона, еще так недавно ласкавших ее тело. Но это были бесплодные попытки. Она все еще ощущала их властные прикосновения к своему горячему телу, вместе с ними заново открывала тайны своей плоти, до сих пор остававшиеся ей неизвестными.

Притронувшись к опухшим губам, Ри тихо застонала, боль в губах по-прежнему напоминала ей о Данте. Голова кружилась, точно его поцелуи продолжали ее дурманить, она все еще ощущала их вкус. Она прижалась раскрасневшейся щекой к согнутой руке, но ее преследовал въевшийся запах Данте Лейтона.

Ри подняла глаза на низкие потолочные балки, и ее губы дрогнули, когда она вдруг осознала, что отныне как будто бы не принадлежит себе. Каким-то странным, даже таинственным образом капитан «Морского дракона» стал частью ее самой.

Она поднялась на ноги и спустила на пол Ямайку, который с жалобным мяуканьем тут же вскочил на стол, обнюхал высохший кусок имбирной коврижки, равнодушно повернулся к ней задом и принялся самозабвенно облизывать свои усы. Слегка пошатываясь, Ри развязала шнурки корсета и бросила его на пол, на валявшуюся там нижнюю сорочку. Негнущимися, онемевшими пальцами развязала ремешки сандалий и стащила чулки.

Несколько мгновений она стояла в молчании, затем нерешительно ощупала свои небольшие округлые грудки. Руки ее спустились к талии, к бедрам, она как будто впервые познавала свое тело. Ри продолжала стоять на месте, пораженная пробуждением в ней чувств, и наконец с усталым вздохом начала расплетать косички, высвобождая их одну за другой, пока волосы не хлынули свободным потоком за спину.

Стащив одеяло с койки, она, дрожа всем телом, завернулась в него, затем забралась обратно на койку, где и прикорнула, охваченная все никак не затихающими чувствами.

Данте Лейтон, демонический капитан «Морского дракона», как и обещал, заронил искру в глубину ее души. Он мучил и терзал ее, как настоящий демон. От этой искры воспламенился огонь, полностью еще не разгоревшийся. Теперь она жаждала его поцелуев, ласк его рук и знала, что только Данте Лейтон может утолить ее жажду.

Что-то мягкое прикоснулось к ее плечу, и Ри слегка вздрогнула от неожиданности, но тут же успокоилась, поняв, что это Ямайка. Кот свернулся возле нее клубком и громко замурлыкал. Она терлась шекой о его пушистый мех, находя в этом какое-то утешение.

– О, Ямайка! Что сделал со мной твой хозяин? Почему он пытается погубить меня? Чем я его обидела? – беспомощно вопрошала она, только сейчас начиная понимать, как сильно может действовать на женщину вожделение мужчины. – Я должна бежать от него, Ямайка! – в отчаянии вскричала Ри, обнимая кота. – Моя единственная надежда – освободиться от него. Если он опять прикоснется ко мне, начнет меня целовать, я пропала, Ямайка. Я потеряю всех, кого когда-либо знала, навсегда стану его рабыней, – шептала Ри, страшась, что вот-вот сдастся; дело кончится тем, что она не сможет жить без него.

По щекам Ри Клэр Доминик катились горячие слезы; наконец ее наливающиеся свинцом веки сомкнулись. Она позволила тихому покачиванию «Морского дракона» убаюкать себя, погрузившись в сон, который даровал ей временное избавление от мучительных дум.

Ну, судьба, еще раз улыбнись мне.

Доброй ночи. К удаче поверни мне колесо.

Шекспир «Король Лир». Действие I, сцена 2. Перевод Б. Пастернака.

С правого борта, за сине-зелеными волнами рассветного моря, замаячили покрытые сахарным тростником горы Антигуа. Впервые за долгое время «Морской дракон» приближался к земле. Под сверкающими парусами он проскользнул в гавань Сент-Джонса. Когда «Морской дракон» вошел в мелкие воды, вахтенный стал выкрикивать результаты измерения лотом. На приветствие, адресованное форту Джеймса – форт этот, как часовой, стоял на зеленом мысу, где пасся скот, – был получен должный ответ, и корабль встал на якорь. Местный лоцман, который сопровождал «Морского дракона», чтобы он не сел на рифы, уже возвратился на берег, и к новоприбывшему судну подплывали местные лодки.

По холмам вокруг гавани были разбросаны окаймленные пальмами поля, между которыми пролегли затененные тамариндами и кедрами долины; тут же, на склонах, стояли и большие каменные дома плантаторов. Жаркое вест-индское солнце ярко озаряло земельные угодья, которым завидовали даже богатые английские землевладельцы в метрополии. Круглые каменные сахарные заводы среди тростниковых плантаций были еще одним наглядным свидетельством процветания архипелага Антильских островов.