Янмэйская охота - Роман Суржиков

Морис Лабелин отбил удар:

— Этими вот красивыми словами вы оправдываете простой грабеж. Разбойник и убийца мог бы так сказать своей девке, чтоб она его считала героем.

Граф Лиллидей даже не моргнул глазом:

— Если разбойник грабит честных путников, то обязанность лорда — защитить их и поймать разбойника. Но кто защитит лорда, если не он сам? Юлианин кодекс гласит: «Война, предварительно объявленная одним лордом другому лорду, с указанием ее причин и возможных условий ее прекращения, признается честной войною. Как лорд, так и воины, принимавшие в ней участие, не могут быть судимы по законам мирного времени». Вы получили от моего сюзерена надлежащее объявление войны. Вы могли принять условия и открыть проход через свои земли на столицу; вы также могли искать союзников и обороняться. Вы выбрали второе и потерпели поражение. Ваше поражение не дает вам права звать моего лорда преступником. То была честная война, и лорд Эрвин не нарушил ни единого закона.

Снежный Граф звучал неоспоримо, как церковный колокол. Ни капли сомнения в голосе — хорош! В зале послышались одобрительные шепотки.

Конечно, Лиллидей прав. Нет и не может быть закона против феодальных конфликтов. Если бы его приняли, вся правовая система потерпела бы крах. Какая сила смогла бы арестовать и предать суду всех лордов, повинных в усобицах?! Попытайся Корона добиться этого — она истратила бы столько сил и средств, что в итоге сама рухнула бы. Мощь Династии всегда стояла на распрях между феодалами, а не на попытках помирить их.

Однако Лабелин выпустил ответную стрелу:

— Лорды Палаты, запомните слова графа Лиллидея. Пусть они утешат вас, когда волки отнимут кусок ваших земель. А это непременно случится, если сегодня мы простим северянам. Волки поймут, что отныне им все позволено!

Это заставило Палату притихнуть. Справедливость была на стороне Лиллидея, но страхи говорили в пользу Лабелина. Снежный Граф не замешкался с ответом.

— Милорды, всякий, кому доводилось вести войну, знает: можно захватить землю, но нельзя удержать ее без помощи мелких лордов и черни. Если ваша власть будет хуже власти прежнего сеньора, вассалы и крестьяне скоро восстанут, и вы лишитесь земли. Что же мы видим на просторах герцогства Южный Путь?

Он дал знак своему адъютанту, тот поднял на всеобщее обозрение ворох бумаг.

— Здесь благодарственные письма, адресованные герцогу Ориджину людьми Южного Пути. От ремесленных цехов — за снижение налогов, от купеческих гильдий — за содействие развитию торговых путей, от мещан города Лабелина и крестьян северных баронств — за милосердие. Взгляните на них и увидите: народ Южного Пути доволен тем, что был захвачен. Но в части герцогства, оставшейся под властью Лабелина, возник голодный бунт крестьян. Вы слыхали о восстании Подснежников. Оно достигло такого размаха, что докатилось почти до столицы и чуть не привело к жестокому побоищу. Герцог Морис Лабелин допустил мужицкий бунт и не смог погасить его! Вы равняетесь на этого человека? Вы считаете его мнение весомым?

Лабелин вскипел, багровея от гнева:

— Бунт возник из-за голода, а голод — из-за войны! Вы же сами виноваты в нем!

— Это вы лишили крестьян провианта, вы же не успокоили их ни пряником, ни кнутом. Вы, герцог, потакали бунту и дали ему перекинуться в Земли Короны. Если бы не бдительность владычицы и моего сюзерена, беда могла пасть на Фаунтерру. Вы не способны править своими землями. Сочтите за благо, что сохранили половину герцогства. На месте моего сеньора я взял бы и ее!

Лабелин не смог ответить. Крейг Нортвуд схватился со своего места и вскричал во всю глотку:

— Позор путевцу! Позор! Голосуем сейчас!

Нортвуды тоже отгрызли кусок от Южного Пути — лоскут вдоль побережья Дымной Дали. Младший брат поддержал Крейга:

— Все ясно, нечего думать! Отклоняем Дельфина. Голосуем сразу!

Лабелин пытался сказать еще — кажется, о том, что в самом Ориджине тоже случился бунт — мятеж графа Флеминга. Однако его не услышали за ревом медведей.

Баронет Эмбер позвенел прутком по стеклу.

— Милорды и миледи, считаете ли вы нужным поставить вопрос герцога Лабелина на голосование?

— Да-аа! — гаркнул Крейг Нортвуд. — Проголосуем и отклоним!

Первый секретарь слегка повел бровью:

— Итак, лорды Нортвуд настаивают на голосовании.

Он сделал акцент на «настаивают», и Клыкастый Рыцарь заметил насмешку:

— Да, тьма сожри, мы стоим на своем! Проголосуем и отклоним к чертям!

Брат оказался сообразительней — дернул Крейга за рукав и что-то нашептал. Клыкастый приобрел растерянный вид.

— А, вон что… Тогда мы это… отставить. Не будем голосовать.

Вот теперь он сделал правильный выбор: кроме Лабелина, других сторонников голосования не нашлось. Даже маркиз Грейсенд — второй представитель Южного Пути — не поднял синий флажок. Вопрос отпал сам собою. Морис Лабелин уполз на свое место. По правде, Эрвин даже слегка жалел его: не за потерю земель, конечно, но за позорный провал в Палате.

А Дориан Эмбер дождался, пока утихнет шум, поднялся с места и отвесил поклон Минерве. Таким ритуалом предварялось выступление в Палате самого императора. Вслед за секретарем встали и поклонились все лорды. Минерва взошла на трибуну.

— Милорды и миледи, позвольте мне начать свою речь не с вопроса…

Она сделала бестолковую паузу, будто ждала какого-то особого разрешения. Конечно, никто не посмел вставить слово. Мими покраснела и продолжила:

— …не с вопроса, а с сообщения. Как я поняла из кодекса, такие дела Корона решает на свое усмотрение, без голосования в Палате…

«Как я поняла»? Владычица не уверена, поняла ли верно? «Такие дела» — это какие? Нет бы начать с сути вопроса. Эрвин схватился за голову. А Мими как раз в тот миг глянула на него — и рассыпалась окончательно.

— Я имею в виду, милорды… Я говорю о реестре Предметов. Их нужно как-то… учесть. Хочу назначить перепись до срока, в смысле — сейчас прямо…

Владычица нуждалась в спасении. Эрвин вскочил с места:

— Мудрейшее решение, ваше величество! Тиран погиб, но Персты не найдены. У кого они остались? Необходимо выяснить, иначе быть беде!

— Верно! Правильно! — послышалось из зала.

Минерва робко продолжила:

— Я пошлю посланников… переписчиков в столицы Великих Домов, чтобы все внести в реестр. То есть, простите, не все, а Священные Предметы.

— Милости просим в Первую Зиму! — поддержал ее Эрвин. — Наши Предметы всегда к вашим услугам!

— Но прошу высоких лордов Палаты предоставить списки как можно скорее… ну, в четырехдневный срок. Ведь вы, конечно, помните, как изменились ваши достояния. Что появилось, а что… ну… Я хочу сказать, если у кого-нибудь какие-то Предметы… пропали, то подайте иск, и протекция окажет полное содействие.