Все не случайно - Вера Алентова

Мне, как всякой маме, хотелось, чтобы детство дочери было незабываемым, счастливым и беспечальным. И еще мне хотелось, чтобы она была умна, грациозна, хорошо воспитанна и начитанна, чтобы знала языки и владела музыкальной культурой.

Для грациозности мы ее определили на фигурное катание. Мы не заметили, чтобы Юля особенно увлеклась им, но всячески поощряли эти занятия. Моя мама связала Юле красивое, теплое шерстяное платье для фигуристок и такие же штанишки, а я ходила смотреть на Юлины достижения, которых было не так много, но свою пользу, мне кажется, полученные навыки все-таки принесли. Позже, когда Юля уже стала подростком, для той же грациозности мы попытались устроить ее на большой теннис, но этот номер не прошел: началось время, когда в спортивных секциях стали делать ставку исключительно на воспитанников, способных стать чемпионами. Если у ребенка не хватало нужных данных, его не брали.

Когда Юле пришла пора идти в школу, мы советовались с Володиным педагогом по французскому языку во ВГИКе Георгием Степановичем Кнабе, в какую школу лучше отдать ребенка. Он, будучи полиглотом, порекомендовал не модную английскую, а французскую школу. Когда ваша дочь выучит французский, сказал он, другие языки при желании будут даваться ей легко. Так мы и сделали.

Идея отдать дочку учиться музыке у нас тоже возникала, но поставить пианино не позволял метраж квартиры, да и Юля не проявляла особого желания учиться этому искусству, и мы не стали настаивать.

В какой-то момент у Юли обнаружился сколиоз. Мы пытались избавиться от него с помощью упражнений, но это не помогало. И тут я узнала, что в Подмосковье есть интернат, куда можно взять направление от врача: говорили, что через год дети выходят оттуда с прямыми спинками. В интернате используют специальные приспособления – индивидуальные гипсовые колыбели на основе слепка спины и дополнительных корректирующих элементов. Костяк у ребят еще не сформировался и потому исправить его можно, если следовать правильной методике. Занимаются там по обычной школьной программе, только язык, увы, английский. Но это не стало препятствием: я приезжала в интернат два раза в неделю, и мы занимались с дочкой французским, чтобы Юля не отстала от своего класса.

Я так поверила, что интернат пойдет Юле на пользу, что она выйдет оттуда с навсегда прямой спинкой! У меня живое воображение, но фантазирую я всегда в оптимистическом направлении. Худший вариант мне в голову не приходит. А у Юли не сложились отношения в новом классе, и скоро она запросилась домой, но я так верила в чудесное исцеление, что уговаривала ее потерпеть, не обращать внимания и учиться выживать в «тяжелых моральных условиях». Но выдержала Юля только полторы четверти. За это время лечение не дало видимых результатов, а Юля продолжала проситься домой – и мы покинули этот лечебный интернат. Уже дома Юля рассказала, что никто из детей в гипсовых индивидуальных колыбелях не спит. Укладываются-то все в них, но после того, как воспитатель объявил отбой, потушил свет и ушел, все как по команде освобождаются из колыбелек и заталкивают их под кровать. И спят дети на старых клочковатых матрацах, а это еще хуже, чем дома, где у Юлиной кровати была ровная и твердая поверхность. Я всегда за справедливость, но в данной ситуации махать кулаками после того, как забрала Юлю, сочла непосильным и бесполезным делом. Неужели никто из воспитателей-педагогов не знал об этих детских ухищрениях? Неужели нельзя было продумать систему контроля? Конечно, детям в этих колыбельках неудобно, жестко, но это надо учитывать! Такая прекрасная и недешевая идея могла принести столько пользы – и все псу под хвост.

Еще до Юлиного рождения мы купили альбом «Наш ребенок», чтобы фиксировать в нем наблюдения, факты, достижения: рост и вес, слова и выражения, прививки и болезни – все самое важное. Фотографий, увы, там нет, у нас не было фотоаппарата, а вот записи молодой мамы альбом хранит – трогательные и, несмотря на мою звериную усталость, совершенно счастливые. Это записи о том, как малыш постепенно учится и сидеть, и стоять, и ползать, и ходить…

Только вместе с ребенком по-настоящему понимаешь, что освоение каждого нового навыка – это подвиг для малыша и счастье для мамы. А уж когда малыш осваивает речь, столько милых и смешных воспоминаний об этом времени остается в каждой семье!

Вот несколько заметок из тех лет нашей жизни:

Юле три года, она знает, что маму зовут Вера Валентиновна. Посадив все имеющиеся игрушки в ряд и взяв в руки медведя, которого зовут Гоша, она объявляет игрушкам, что медведь будет их мамой и зовут его Гоша Валентиновна.

Увидев фотографию бородатого Льва Толстого, Юля удивляется, что у людей бывают такие зверские имена. А через несколько дней, увидев опять фото Толстого рядом с дамой, спрашивает: «А, это Тигр с женой?»

Галантный дирижер оркестра нашего театра, грузин по национальности, при встрече целует мне руку, потом склоняется и целует ручку Юле, а выпрямившись, получает нелестный отзыв о поцелуе: «У вас бровья очень колючие, и почему у вас в носе тоже бровья?»

Прихожу из магазина, и Юля меня спрашивает, что я купила, а то «так конфетками пахнет»!

Когда я выходила замуж, у меня возникла идея сделать нам с мужем два обручальных кольца. Отнесла брошь в мастерскую, но из нее получилось только одно кольцо. И еще осталось три крошечных тоненьких фрагмента броши – мы с Володей шутливо назвали их «слитками золота». Я сложила их в коробочку и поставила ее на чемодан, который служил нам низким туалетным столиком. Чемодан был украшен симпатичной салфеткой, и на нем стояло зеркало. Как-то я заметила, что коробочка открыта и что «слитков» в ней нет. Юля взяла меня за руку, подвела к щели между паркетинами и гордо сообщила, что «слитки» – там.

Юля ходила в ясли с трех лет, первое время она и простужалась часто, и ветрянкой переболела, но все-таки ясли стали для нас серьезным подспорьем. Заведующей яслями была Наталья Николаевна, чудесная женщина, да к тому же еще и театралка, видевшая все мои спектакли. Как человек творческий она и с детьми занимались бережно и неформально.

Когда у меня шел выпускной период спектакля «Невольницы» и я целыми днями пропадала в театре, Наталья Николаевна предложила перевести Юлю в круглосуточную группу с ночевкой в яслях. Это стало для меня спасением, и два месяца сложной работы над выпуском спектакля Юля провела на пятидневке и ни разу не заболела даже легкой простудой.

При Всесоюзном театральном обществе раньше тоже существовал сад-пятидневка. У актеров ненормированный рабочий день, и в таких условиях режим для ребенка соблюсти не получается: для этого при ВТО и организовали такой детский сад. Многие актеры своих детей туда отдавали и были за них спокойны. Никого не осуждаю, но уверена, что ребенок должен видеть маму каждый день, пусть даже совсем немного. Я вспоминаю свое детство. Мама была совсем молодой женщиной, когда умер папа и когда она разошлась со вторым мужем и долго оставалась незамужней. Я узнала, уже будучи взрослой, что были у нее серьезные романы, но она всегда ночевала дома. Ночью мне было бы без мамы очень страшно. И я всегда знала, что вечером мама вернется домой – так проявлялась ее ответственность передо мной. Мало ли что может произойти с ребенком за день, какие обиды или радостные впечатления поселятся в его маленькой душе! Он должен увидеться с мамой и поделиться переживаниями и впечатлениями, прижаться к ней и таким образом получить защиту. Каждый день. Вот почему я не отдавала Юлю на пятидневку и не отправляла с детским садом на летний отдых. Я твердо усвоила правило, которое в свое время передала мне мама: «Ребенок на свет не просился, это вы его завели, теперь будьте любезны проявлять ответственность». Так что виделись мы с Юлей каждый день, и зимой, и летом, и на пятидневке она у меня оказалась в тот единственный период моей сумасшедшей загруженности.