Неукротимый огонь - Льюис Сьюзен

В тот же вечер Макс поговорил по телефону с оставшимися в Лос-Анджелесе детьми и с президентом нью-йоркского филиала корпорации Эдом Шервином, затем позвонил Уле. Закончив разговоры, он отодвинул телефон, положил ноги на кофейный столик, а голову – на плечо Рианон. Та смотрела по телевизору глупую комедию положений. В руке у нее был полупустой бокал белого вина.

– Все? – Она повернулась к Максу.

– Все, – подтвердил он.

– Есть хочешь?

Он покачал головой:

– Нет, достаточно. – Возвращаясь от Люси, Рианон пригласила Макса в китайский ресторанчик. – Ох, хорошо, – простонал он, когда она принялась массировать ему плечи.

Затем Макс поднял руку, взглянул на часы.

– Ты отдаешь себе отчет, что мы уже семь часов не занимались любовью?

– Желаешь прервать воздержание? – спросила Рианон нетерпеливо.

Макс рассмеялся, чмокнул ее в нос, потом прикрыл глаза и отдался наслаждению, которое давали ему плавные движения рук женщины.

– Расскажи-ка мне еще о твоем отце, – попросил он. – Пожалуй, по твоим рассказам он мне нравится.

– Перестань издеваться, – огрызнулась Рианон и шлепнула Макса по уху.

– Кто издевается? – возмутился Макс. – Такие люди мне вообще по душе.

– Может, лучше ты мне расскажешь про своего деда? – предложила она.

Не открывая глаз, он поднял брови.

– Хорошо. Что ты хочешь узнать?

– Все. Объясни, как он бежал из России. И где он там жил?

– В Москве. На Арбате.

– Он из бедной семьи?

– Точно. – Макс поднял голову и посмотрел на нее. – Может, продолжим разговор на улице? Я бы подышал воздухом и размялся.

– Отлично.

Рианон вытащила из-под него ноги.

Через несколько минут они уже выходили на улицу, одетые в пальто и закутанные в теплые шарфы, под руку. Вышагивая по тротуару, Макс рассказывал про своего деда, а Рианон затаив дыхание слушала, едва замечая, в какую сторону они идут. Ее захватила история романтических революционных увлечений юного идеалиста, чей голос звенел во всех московских кабачках. Потом на смену иллюзиям пришел страх за свою жизнь, который и привел Александра Романова на землю главной твердыни капитализма.

Потом они перешли к обсуждению нынешней ситуации в России и странах бывшего СССР. Макс был поражен глубиной познаний Рианон, хотя по некоторым пунктам чувствовал необходимость поправлять ее. Она же с изумлением узнала, что Макс занимается вопросами иммиграции, помогает устраиваться в Америке многим выходцам с родины деда, подыскивает для них жилье, работу, помогает им установить связь с родными. Рамон и еще несколько человек делают то же самое в Европе.

Когда они возвращались домой, разговор зашел об их детстве, и она от души смеялась тому, с какими чудовищными преувеличениями Макс рассказывал о своем первом мальчишеском опыте с женщиной.

– Никогда не поверю, что ей было шестьдесят! – воскликнула Рианон, толкнула входную дверь и стащила с себя шарф.

– Я сказал – шестнадцать, а не шестьдесят, – возразил Макс. Она рассмеялась и спросила:

– А тебе сколько было?

– Двадцать восемь.

Она хлестнула его шарфом.

Оба разделись и прошли в гостиную. Проверив автоответчик, Рианон объявила:

– Никаких звонков.

И усмехнулась, когда при этих словах мобильный телефон Макса немедленно зазвонил.

Аппарат лежал там же, где Макс его оставил: между диванными подушками. Рианон подняла на Макса глаза, и он, увидев выражение ее лица, прижал любимую к себе.

– Я пойду в спальню, – мягко произнес он.

Она кивнула. Макс поцеловал ее, и она вышла на кухню. Если это звонит Галина, а Рианон подозревала, что так и есть, то она подслушивать не собирается, поэтому лучше находиться как можно дальше.

Закрыв за собой дверь спальни, Макс включил телефон.

– Макс Романов.

– Макс, это Рамон. Мне нет дела до того, где ты и чем ты занят, я только хочу сказать, что мне звонил Реммик и спрашивал твой адрес в Швейцарии.

– Что ты ему ответил? – поинтересовался Макс.

– Спросил, зачем ему.

– И что?

– Он говорит, в ближайшие две недели понадобится переправлять тебе кое-какие важные документы.

– Так почему он спрашивает об этом тебя?

– Не знаю. Может, ему просто пришло в голову, что я могу знать.

– И что же ты сказал?

– Что перезвоню.

Макс тяжело вздохнул:

– Ладно, я ему сам позвоню.

Он нажал кнопку отбоя и быстро набрал домашний телефон Мориса в Малибу.

Когда жена Реммика взяла трубку, Романов спросил:

– Дион, он дома?

– Только что вышел, Макс. Что-нибудь ему передать? Или сказать, чтобы он позвонил тебе?

– Пусть свяжется с Улой и расскажет ей, какие именно документы ему необходимо пересылать в Швейцарию.

– Хорошо, я передам, – ответила Дион. Судя по тону, она записывала просьбу Макса. – Еще что-нибудь?

Говорила она настолько вкрадчиво, что Макс сразу понял: жена знает об опале Мориса и напугана. Ладно, пусть и дальше так себя ведет; легкое давление со стороны супруги Морису сейчас не повредит, а у самого Макса есть дела поважнее, чем страхи Дион Реммик.

Несколько минут спустя он уже звонил в Эдинбург, в отель.

– Галина, здравствуй, родная. Тебе сегодня Морис не звонил?

– Нет, – ответила она.

– Судя по всему, он пытается выяснить наш адрес в Швейцарии.

– Боже правый! – ахнула Галина. – Для чего?

– Не стоит об этом, – успокоил ее Макс. – Просто не забудь: если он до тебя дозвонится, не говори ему, где мы остановимся.

– Нет-нет, не забуду. Я тебе сегодня уже звонила, хотела просить, чтобы ты прилетел, но было занято.

– Наверное, с детьми разговаривал. – У Макса гора с плеч свалилась, когда он понял, что ему не придется выдумывать предлог, чтобы остаться. – Ты им сегодня еще не звонила?

– Как раз собиралась, – отозвалась Галина. – Как ты там, в Лондоне? Сделка с Венхаузеном состоялась?

– Пока нет, – ответил он. – Когда ты возвращаешься?

– Послезавтра. Будем в Хитроу около полудня. Ты меня встретишь?

– Нет, не смогу, – сказал он, думая о Рианон и о том, как тяжело ему будет с ней расставаться. – Постараюсь быть дома к обеду.