Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

— А как Россия?

— А. что Россия? Мы перестали просить у нее расчета по старым долгам и включения в кооперацию по новым разработкам. Мы смогли бы модернизировать торпеды своего изготовления, но нас об этом никто не просит. Однако перемены к потеплению есть. Пока в бумажном плане: протоколы, рамочные соглашения о поставке оружия в третьи страны. Наш хлеб — модернизация ранее поставленных Союзом торпед.

— Ну, а дальше, Оскар, что?

— Дальше надежда на Иссык-Куль. Лучшего полигона нет нигде. Здесь рождались все тепловые торпеды. И для «наступления» на третьи страны лучшего плацдарма у России нет. Особенно в мусульманские страны.

— Ну, а что по России носишься?

— Согласования. Они как были, так и остались. — Успеха тебе, Оскар Рафкатович.

Добрые наши отношения наладятся. Обязательно. Россия не обделена торпедными заводами и тоже смотрит на мировой рынок. Свои заказывают мало. Только вот на мировой рынок лучше выходить с испытанными партнерами.

После всероссийского телевизионного праздничного стола по случаю 70-летия Хрущева, стало модно повсеместно отмечать юбилеи. Усмотрев на черно-белом изображении телевизоров раскрасневшиеся носы и щеки идейных вождей, народу второго намека не потребовалось: «Мужики! Они квасят, как и мы! Вы видели, как Никита после пятой еле языком ворочал? Ему толкуют что-то товарищи из Монголии, а он все кивает и кивает». В кафе и рестораны полетели заказы на торжественные обеды и ужины, а на пятницу только по большому блату. Желающих и достойных хоть отбавляй. Жить стало не лучше, но зато веселее. Затем подошел черед отмечать юбилеи предприятиям, учреждениям, заведениям и жилищным конторам. Прицельно изучались архивы, листались канцелярские дела, даже родом до 1917-го года. До момента отмены крепостного права и начала рабочего движения. И это правильно. Свою историю надо знать. Тем более, что запрета не последовало. Ведь госмонополия на спиртное обеспечивала бюджетные расходы не только на военный паритет, но и на возможность показать кое-кому «кузькину мать», а также обеспечить «гулькин нос» на душу населения.

Обратились к своей истории и минеры. В ноябре 1968-го года исполнялось 30 лет УПВ ВМФ. Для этого в архив можно было не ходить. Его первые начальники были не только живы, но и процветали, а среди ветеранов управления, можно было найти тех, кто начинал в ноябре 1938-го года. Перечислим начальников Управления. Ведь это они сумели так организовать работу Управления, что к 1968-му году по морскому подводному оружию был достигнут паритет в гонке с американцами. Не будем забывать, что воевали мы в Отечественную войну фиумской торпедой русского производства, а в шифре наиболее ходовой мины значился 1908-й год.

Первый бывший начальник УПВ (в те годы МТУ) Николай Иванович Шибаев, назначенный прямо с первого курса Военно-Морской академии, был в это время адмирал-инспектором ВМФ. Паркетную службу в Москве сын волжского лоцмана выдержал только до 1948-го года. Как только представилась возможность, он «минным пассионарием» двинулся на Север, не устоял перед соблазном достичь большего. Он стал командиром дивизии кораблей, первым заместителем Командующего Северным флотом. Гибель подводной лодки С–80 перечеркнула честолюбивые планы. Причины не были установлены. Виновных определили, исходя из занимаемых должностей. Как всегда. Но главным в жизни Николая Ивановича был все-таки «минный» период. Он прошел путь от командира БЧ–3 подводной лодки до высшей должности за семь лет без каких-либо «прорывов» — ступень за ступенью: командир БЧ–3, Офицерские классы, дивизионный минер, флагмин бригады, помощник флагмина Тихоокеанского флота. Академия. Разве что Академию закончить не дали. Нужно было вооружать флот, а ученые, как всегда, спорили, как лучше «строить мост», какую торпеду запускать в серию. На плечи 36-летнего Шибаева легла ответственность за обеспечение флотов минно-торпедным оружием в тяжелейший период — период войны. Управление, руководимое им, решило стоящие задачи.

Второй начальник УПВ вице-адмирал Брыкин Александр Евстратьевич тоже еще был жив и работал в одном из бесчисленных Советов АН СССР. За свою службу он почти не выходил из минного «поля», выписывая замысловатые зигзаги от минно-испытательной партии Кронштадтского морского завода да начальника Минно-торпедного института и от начальника минно-торпедного факультета Военно-Морской академии до начальника МТУ ВМФ. Он относился к патриархам советского периода минно-торпедной службы.

Третий начальник УПВ вице-адмирал Костыгов Борис Дмитриевич только что был назначен заместителем начальника Кораблестроения и Вооружения, что еще раз подтвердило, что минно-торпедная специализация не ограничивает служебного маневра вверх. Это информация для начинающих минеров. Он пришел в МТУ вместе с Шибаевым. В Академии они сидели рядом. Костыгов стал первым начальником торпедного отдела. А в бытность начальником МТУ ему пришлось отстаивать право на существование минно-торпедного оружия не словесными аргументами, а стрельбой первыми противолодочными торпедами, первыми торпедами с ядерным зарядом, первыми противолодочными ракетами. В условиях повсеместной ракетизации мины и торпеды действительно казались анахронизмом. И поначалу даже с атомными подводными лодками США собирались бороться только ракетами и даже с береговых установок. Их, этих лодок, должно будет появиться очень много, чтобы признать, что не существует какого-либо одного рода сил, который бы мог самостоятельно бороться с ними. И только разносторонние силы флота, вооруженные разнообразными средствами обнаружения и уничтожения способны решить эту задачу. Это он превратил МТУ в УПВ.

Четвертым начальником УПВ был контр-адмирал Игнатьев Николай Михайлович. Он плотно занялся вопросами строительства баз, цехов, хранилищ на флотах. Он и «организовывал» первый юбилей — 30-летие УПВ. Но в должности был около года. Его сменил контр-адмирал Пухов Александр Григорьевич.

Сегодня, когда уже позади и полувековой юбилей, и отмечено 60-летие образования УПВ хочется вспомнить именно 1968-й год, по следующей причине. Тогда пытливые минеры искали истоки российской минно-торпедной службы с тем, чтобы установить преемственность, возродить традиции и определить дату рождения этой службы на флоте. Они изучали различные архивные материалы и установили, что у минно-торпедной службы почтительный возраст. А у минного дела и того более. Еще в 1807-м году преподаватель морского кадетского корпуса подполковник Иван Иванович Фитцум сконструировал, построил и испытал в Кронштадте первую в мире морскую пороховую мину.

Здесь сделаем небольшую паузу. Фамилию изобретателя в то время писали по-разному. В Большой Советской энциклопедии он проходил, как Фицтум, в других изданиях, как Фитцум. Вспоминается небольшой пассаж на подобную тему. Как-то в те стародавние времена один преподаватель, докладывая несложный технический вопрос, «сполз» со своей «территории». Для большей ясности дремлющей аудитории и повышения своего научного авторитета, он «врезал» на учебной доске небольшой интегральчик, начертав его, как /x. Недремлющая часть слушателей стала ему подсказывать, что нужно еще дописать dx. Тот дописал, но со значением в голосе добавил: «Не знаю. Одни авторы пишут, другие нет». Кое-чего он этим добился, аудитория пробудилась в ожидании от него новых математических откровений… Так и я. Обратив внимание на различное написание фамилии изобретателя морской мины, я тоже «сполз» со своей территории. И может, этим привлеку внимание пытливых минеров к более глубокому изучению его деятельности. Ведь после изобретения мины он служил еще 22 года, завершив карьеру в чине генерал-майора. А что касается фамилии, то если он был из немцев, то ближайшее немецкое слово подтверждает версию — фитцум (перевязывание). Все становится более понятным. Важно, что его идея не повисла в воздухе, демонстрируя бумажный приоритет. Вскоре талантливый ученый Павел Львович Шиллинг представлял на Неве уже мины своей конструкции. У него вместо порохового шланга подрыв осуществлялся с помощью электрического запала. Большую роль в развитии минного оружия сыграл академик Борис Семенович Якоби. Ему принадлежит приоритет в создании гальванических и гальваноударных мин. В Крымскую войну на Черном море и на Балтике было выставлено около трех тысяч мин. Правда, методов постановки разработано, конечно, не было, определенной организации тоже — все было в зачаточном состоянии. Но производство мин и технических средств их постановки уже было налажено. Этими вопросами ведали в Морском ведомстве несколько лиц независимо друг от друга. Но из этого периода брать дату рождения минной службы не стали. Тем более, счастливо совпадало, что много позже, но зато ровно 100 лет тому назад, а именно в ноябре 1868 года при Артиллерийском отделении Морского технического комитета была организована особая минная комиссия для обсуждения вопросов, касающихся минного дела, школы минеров и всякой бюрократической канители по расходованию на все это государственных средств. Состав комиссия был невелик и состоял из трех членов: гвардейской артиллерии полковника Петрушевского В. Ф., генерал-майора Пестича Ф. В. и полковника Чечеля. Подчинялись они Председателю Артиллерийского отделения контр-адмиралу Шварцу Сергею Павловичу. В этом увидели самое первое МТУ Российского флота. Здесь и разместили начало системы координат минной службы.