Век Екатерины Великой - София Волгина

Екатерина чувствовала потребность осмыслить и обобщить свои представления о современном просвещенном управлении государством и отразить их в документе, переосмысленном ею с тем, дабы он послужил напутствием для депутатов во время их законотворчества.

Окромя всего, что накопилось у нее в голове по теории управления государством, она еще делала выписки – в основном, из работ Чезаре Беккариа, Шарля Монтескье и Эли Люзака, что заняло у нее около двух лет. В первых двух главах она писала следующее:

«6. Россия есть Европейская держава.

7. Доказательство сему следующее. Перемены, которые в России предпринял Петр Великий, тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в то время, совсем не сходствовали со климатом и принесены были к нам смешением разных народов и завоеваниями чуждых областей. Петр Первый, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда таковые удобности, каковых он и сам не ожидал.

8. Российского государства владения простираются на 32 степени широты и на 165 степеней долготы по земному шару.

9. Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как токмо соединенная в его особе власть, не может действовати сходно со пространством столь великого государства.

10. Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оным правит. Надлежит, дабы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностию мест причиняемое.

11. Всякое другое правление не токмо было бы России вредно, но и вконец разорительно.

12. Другая причина та, что лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим.

13. Какой предлог самодержавного правления? Не тот, дабы у людей отнять естественную их вольность, но дабы действия их направити к получению самого большого ото всех добра.

14. И так правление, к сему концу достигающее лучше прочих и при том естественную вольность меньше других ограничивающее, есть то, кое наилучше сходствует с намерениями, в разумных тварях предполагаемыми, и соответствует концу, на который в учреждении гражданских обществ взирают неотступно.

15. Самодержавных правлений намерение и конец есть слава граждан, государства и Государя.

16. Но от сея славы происходит в народе, единоначалием управляемом, разум вольности, который в державах сих может произвести толико же великих дел и колико споспешествовать благополучию подданных, как и самая вольность».

В последующих главах, Екатерина писала, что полагает наиболее важным, дабы все граждане оказались равны перед законом, преступник получил право на защиту, чего ранее в законах не было прописано, такожде, как и о презумпции невиновности, недопустимости пыток и допущении смертной казни лишь в особых случаях.

* * *

Зимой, 14-го декабря 1766 года, императрица Екатерина Алексеевна, наконец, решилась обнародовать манифест об учреждении Комиссии для составления проекта нового Уложения и о созыве для оного со всей империи депутатов от Сената, Синода, всех коллегий и канцелярий, уездов и городов, от жителей разных званий и состояний и даже от кочующих народов.

Удивляясь сама себе – откуда у нее бралось толико силы, энтузиазма и энергии на проведение поистине глобальных начинаний? – медленно, но упорно Екатерина шла к своей цели: к улучшению жизни своих подданных. Ей казалось, что, не видя своими глазами, как живет ее государство, она не сможет знать доподлинно нужды и чаяния народа, коим она управляет. Ей было небезразлично, чем живет ее народ. Желая видеть и контролировать дела своей империи, государыня не раз предпринимала поездки по городам и весям России. Побывала в Ростове и Ярославле, в Прибалтийских землях и в Финляндии, проплыла по прекрасному Ладожскому каналу.

Весной, на пятый год своего правления, пока в Москву съезжались со всех концов России депутаты для принятия участия в дебатах о новом уложении законов, Екатерина решила посетить азиатскую часть своей страны, проплыть по реке Волге и посетить приволжские города, изучить его нужды и устремления, посмотреть, как он живет и чем дышит. Екатерина придавала большое значение поездке, результаты коей должны были повлиять в будущем на ее политическую деятельность и реформы внутри страны. Государыня Екатерина Алексеевна знала, что за всю тысячелетнюю историю России ни один государь не предпринимал подобного путешествия. Она стала первой, решившейся на оное. Окромя того, ее ожидало немало приятного: Григорий Григорьевич, ее любимец, настаивал на посещении вотчины его брата Ивана, располагавшейся на волжских берегах. И главное: бывшей прусской принцессе было важно узнать, как на самом деле к ней относится русский народ. Она полагала, что относится он к ней с глубоким почитанием; вот пусть и посмотрит ее свита, а главное, иностранные посланники, на сию всенародную любовь. Екатерине весьма хотелось самоутвердиться, как русской императрице. Она желала определить силу своего влияния на народ, увидеть своими глазами и убедиться, насколько почтителен он к ней, по тому, как будут встречать ее люди в каждом городе. Она молила Бога не оставить ее в оном серьезнейшем предприятии.

Готовясь к оному путешествию, Екатерина вдруг почувствовала, как ей не хватает княгини Дашковой – та всегда давала трезвую оценку всему происходящему. Императрица захотела пригласить ее в поездку, но ей сообщили, что Екатерина Романовна рассорилась со своей свекровью и уехала в Киев.

За неделю до своего дня рождения и за две недели до отплытия по Волге Екатерина получила печальное известие: умер генерал-фельдмаршал, бывший Великий канцлер, Алексей Петрович Бестужев-Рюмин. Императрица присутствовала на его похоронах. Из-за большой печали, связанной с потерей человека, принявшего большое участие в ее жизни, императрица Екатерина отказалась пышно праздновать свой день рождения: он прошел скромно, в присутствии самых близких.

Еще в начале прошлого лета, готовясь к плаванию по великой русской реке, императрица заказала своему генерал-фельдмаршалу по флоту, вице-президенту Государственной Адмиралтейств-коллегии, графу Ивану Григорьевичу Чернышеву построить четыре новые галеры, обустроенные со всеми удобствами. Нынче она назначила ему аудиенцию по оному поводу.

В три часа дня в кабинет вошел генерал-фельдмаршал, граф Иван Чернышев. Сорокалетний граф выглядел совсем молодо; глаза его смотрели серьезно. Низко поклонившись и поцеловав руку, он смущенно ждал распоряжений императрицы. Екатерина Алексеевна милостиво и ободряюще улыбнулась ему. В голове мелькнуло: «Хорош! Еще орел, но не привык еще к блеску бывшей подруги юности, собственно, в точности, как и его брат Захар, вице-президент Военной коллегии».

– Проходите к креслу, Иван Григорьевич. Как ваша семья, как поживает ваш орденоносный брат?

Тушуясь, но все же сохраняя присущую ему обстоятельность, граф ответил на вопрос.

Екатерина перевела беседу на круг его деятельности:

– До смерти императрицы Елизаветы Петровны вы служили в дипломатической миссии, кажется, в городе Аугсбург, при чрезвычайном после, графе фон Кейзерлинге. Как вам он показался?