Королевский убийца - Робин Хобб

– Я не думаю, что король Шрюд может сохранить в целости даже самого себя, Чейд. Ты видел его в последние дни?

Губы Чейда вытянулись в прямую линию.

– Да, – отрезал он, – я вижу его так, как его не видит никто другой. Говорю тебе, что он не такой одряхлевший идиот, как ты, по-видимому, думаешь.

Я медленно покачал головой:

– Если бы ты видел его сегодня, Чейд, то понял бы мое беспокойство.

– Почему ты так уверен, что я не видел?

Теперь Чейд пришел в раздражение. Я не хотел сердить старика. Казалось, все идет наперекосяк, что ни скажи. Я заставил себя промолчать и сделал еще один глоток вина. Я смотрел в огонь.

– Правду ли говорят о Ближних островах? – спросил я наконец. Мой голос снова мне подчинялся.

Чейд вздохнул и протер глаза.

– В этих разговорах, как и во всех остальных, есть зерно истины. Может быть, пираты действительно укрепились на Ближних островах, которые мы, конечно, им не сдавали. Как ты правильно сказал, обосновавшись там, они станут совершать набеги на наше побережье и зимой и летом.

– Принц Регал, по-видимому, верит, что от пиратов можно откупиться, что острова и небольшой кусок побережья Бернса – это предел их мечтаний. – Мне было нелегко, но все же, говоря о Регале, я постарался, чтобы мой голос звучал вежливо.

– Многие люди надеются, что если они что-то скажут, так и окажется в действительности, – равнодушно заметил Чейд. – Даже когда им следовало бы быть умнее, – добавил он в качестве мрачного послесловия.

– Как ты думаешь, чего хотят пираты?

Он смотрел мимо меня, в огонь:

– Да, это загадка. Чего хотят пираты? Так работает наш разум, Фитц. Мы думаем, что они нападают, потому что чего-то от нас хотят. Но если бы они действительно чего-то хотели, то, конечно же, давно заявили бы об этом. Они знают, что делают с нами. Они должны знать, что мы по крайней мере обдумали бы их требования. Но они не просят ничего, просто продолжают нападать.

– Это бессмысленно, – закончил я за него.

– По крайней мере, мы не видим в этом смысла, – поправил он меня. – Что если наше основное допущение неверно?

Я молча смотрел на него.

– Что если они не хотят ничего, кроме того, что уже имеют. Нацию жертв. Города, чтобы грабить, поселки, чтобы сжигать, людей, чтобы мучить. Что если это их единственная цель?

– Это безумие, – медленно проговорил я.

– Возможно. Но если это так?

– Тогда их ничто не остановит. Кроме уничтожения.

Он кивнул:

– Подумай об этом.

– У нас не хватит кораблей, даже чтобы задержать их. – Я немного подумал. – Лучше нам всем надеяться, что мифы об Элдерлингах верны. Потому что мне кажется, что они или что-то вроде них – единственная наша надежда.

Чейд снова кивнул:

– Совершенно верно. И теперь ты понимаешь, почему я одобрил решение Верити.

– Потому, что это наша единственная надежда уцелеть.

Мы долго сидели вместе, молча глядя в огонь. Когда наконец этой ночью я вернулся в. свою постель, меня мучили кошмары о Верити, который сражался за свою жизнь, в то время как я стоял и наблюдал за ним. Я не мог убить ни одного из нападавших, потому что мой король не дал мне на это разрешения.

Через двенадцать дней из Бернса прибыл герцог Браунди. Он приехал по прибрежной дороге во главе достаточно большой группы людей, чтобы это производило впечатление, не являясь открытой угрозой. В кавалькаде всадников было ровно столько пышности и вооружения, сколько могло позволить его герцогство. Его дочери ехали рядом с ним. Только старшая осталась дома, чтобы помогать людям из Ферри. Я провел большую часть дня в конюшнях, а потом в караульной, прислушиваясь к разговорам конюшенных мальчиков и стражников герцога. Хендс обеспечил уход за животными, а в наших кухнях и казармах тоже, как всегда, было проявлено должное гостеприимство. Тем не менее среди людей из Бернса было много неприятных разговоров. Они прямо говорили о том, что видели в Ферри, и о том, как их призывы о помощи остались без ответа. Наши солдаты стыдились, что не могли почти ничего сказать в оправдание короля Шрюда. А когда солдат не может поддержать своего вождя, он должен либо согласиться с критикой, либо найти какой-нибудь повод для ссоры. Так что между людьми Бернса и войсками Баккипа происходили кулачные стычки – по большей части отдельные инциденты, вызванные вполне обычными причинами. Но раньше такого в дисциплинированном гарнизоне Баккипа не случалось, и тем неприятнее это было. Смятения в наших войсках нельзя было не заметить.

Я тщательно оделся для ужина в этот вечер, не уверенный, кого я могу встретить и что меня может ждать. Несколько раз я мельком видел Целерити и каждый раз ускользал, прежде чем она успевала меня заметить. Я ожидал, что она будет моей соседкой за ужином, и боялся этого. Было неподходящее время для того, чтобы оскорблять кого-нибудь из Бернса, но я не хотел вселять в нее пустые надежды. Я мог не беспокоиться. Я обнаружил, что меня усадили на дальнем конце стола, среди младшей знати, и к тому же среди самых молодых из них. Я провел неприятный вечер, чувствуя себя чужим в этом обществе. Некоторые девушки за столом пытались флиртовать со мной. Это было для меня нечто новое, и не такие ощущения я бы жаждал узнать. Я лишний раз осознал, насколько увеличился двор Баккипа этой зимой. Большинство этих молодых женщин приехало из Внутренних Герцогств подбирать остатки со стола Регала, но они откровенно показывали, что были бы счастливы искать расположения любого, имеющего хоть какое-то политическое влияние. Усилие, которое требовалось мне, чтобы следить за их попытками шутить и отвечать им по меньшей мере сдержанно-вежливым тоном, начисто лишило меня способности замечать то, что происходило за Высоким Столом. Там был король Шрюд, сидевший между будущей королевой Кетриккен и принцем Регалом. Герцог Браунди и его дочери, Целерити и Вера, расположились рядом. Остальные сотрапезники были из окружения Регала. Герцог Рем из Тилта, его леди Плэсид и двое их сыновей наиболее достойны упоминания. Также там был кузен Регала, герцог Брайт. Молодой наследник герцога Фарроу был новичком при дворе. С моего места видно было мало, а слышал я еще меньше. Я чувствовал бурное недовольство Верити, но тут уж ничего не мог поделать. В этот вечер Шрюд выглядел скорее усталым, чем одурманенным, и это обрадовало меня. Кетриккен, сидевшая подле него, была очень бледна, на щеках ее горели розовые пятна. Она мало ела и казалась более мрачной и более молчаливой, чем обычно. В противоположность ей принц Регал был и общителен и весел. Он сидел рядом с герцогом Ремом, леди Плэсид и их мальчиками. Нельзя сказать, что он полностью игнорировал герцога Браунди с дочерьми, но его шутки гостей явно раздражали.

Герцог Браунди был крупным человеком, с хорошей, несмотря на возраст, мускулатурой. Пряди белых волос в его черном хвосте воина, так же как и отсутствие нескольких пальцев на руке, напоминали о прошедших битвах. Его дочери сидели рядом с ним – женщины с глазами цвета индиго и высокими скулами, говорившими о том, что их мать была родом с Ближних островов. У Веры и Целерити волосы были коротко подстрижены и не завиты, в северном стиле. То, как они быстро поворачивали головы, следя за происходящим в зале, напомнило мне охотящихся ястребов. Это были не те утонченные аристократы из Внутренних Герцогств, с которыми обычно имел дело Регал. Из всех Шести Герцогств люди Бернса более всего оставались воинами.