Шелковая императрица - Жозе Фреш

— Разве в Китае мало шелка? — удивилась Умара.

— В странах Запада спрос постоянно растет. Там его можно продать намного дороже, чем в Китае. А шелкопряды — хрупкие и уязвимые маленькие создания. Еще не успев созреть и сформировать кокон, гусеницы зачастую иссыхают и погибают.

— И эта болезнь неизлечима?! — ахнула несторианка.

— Министерство шелка пыталось справиться со стремительно распространяющимся мором, но без особого успеха. Еще и новое бедствие — кое-кто из буддистов уверяет, что бабочки превращаются потом в людей, а потому нельзя жертвовать личинками в момент образования кокона и бросать их в кипяток! Те, кто верит в это, отказываются заниматься шелководством, — ответила императрица.

— Об этом я никогда не думал! Ведь и вправду: душа должна пройти все стадии, чтобы совершить реинкарнацию, и в этом смысле шелкопряда ждет незавидная участь… — растерянно пробормотал Пять Защит. — Но неужели на императорских складах нет столько шелка, чтобы хватило на знамена одного монастыря?

— Небольшое количество рулонов хранится в Храме Бесконечной Нити в качестве особого государственного запаса — его можно использовать только в самом крайнем случае, например если не хватит серебра, чтобы расплатиться с солдатами и военачальниками во время войны. А все прочие императорские шелковые дворы почти прекратили работу! — объяснила У-хоу.

— Но неужели нет возможности взять совсем немного шелка в хранилище Храма Бесконечной Нити? — удивилась молодая несторианка.

— Ключ от этого хранилища ночью находится под охраной трехсот вооруженных стражников, в личных покоях императора. А днем Гао-цзун всегда носит его при себе, во внутреннем кармане пояса… Я, конечно, императрица Китая, но император — он!

— Но ведь когда-нибудь и вы сможете стать императором! — безмятежно заявила Умара.

— Что ты сказала? — с изумлением посмотрел на свою подругу Пять Защит.

— А что такого? В Дуньхуане все утверждают, что именно вы, выше величество, управляете Срединной империей…

— Не следует верить всему, что слышишь! — сказала У-хоу, но на губах ее промелькнула довольная усмешка.

— А что, больше в Чанъане нигде нельзя раздобыть тот, нелегальный, шелк? — спросил Пять Защит.

— К сожалению, больше ни куска!

— Все пути поставки перекрыты? — В голосе молодой несторианки внезапно послышалось некоторое напряжение.

— В прошлом месяце я прекратила расследование в отношении тайной сети торговцев нелегальным шелком по той простой причине, что вся контрабанда исчезла. Больше на черном рынке шелк не появляется, — сказала У-хоу. Казалось, она этим сильно огорчена.

Молодые люди удивленно смотрели на У-хоу, теперь такую растерянную и несчастную, — и даже собака Лапика, почувствовав перемену в настроении людей, поднялась, прижалась к ногам императрицы и попыталась лизнуть ее, обслюнявив края шелковой одежды, окаймленной золотом и серебром.

— Мы должны помочь ей! Взгляни, как она расстроена! — прошептала на ухо возлюбленному Умара, в глазах которой стояли слезы.

Но могут ли они передать императрице то, что узнали от Луча Света? Имеют ли право делиться чужими секретами? Пять Защит пристально вглядывался в лицо Умары, которая ждала его решения.

— Ваше величество, возможно, мне известна одна подробность, которая поможет разрешить эти затруднения… — произнес наконец ученик Безупречной Пустоты.

— Слушаю тебя.

Тон императрицы Китая был весьма угрюм, и лицо ее не покинула внезапно сгустившаяся тень.

— Прежде чем мы прибыли сюда, за пределами Великой стены, мы встретили на дороге симпатичную молодую пару. Девушка была китаянкой, ее звали Нефритовая Луна. А юноша назвался кучанцем по имени Луч Света.

— Нефритовая Луна? Красивое имя, и встречается довольно редко! — оживилась императрица.

— Эти двое… они были такие милые… Луч Света сказал нам, что хорошо разбирается в шелководстве; община манихеев Турфана, по его словам, занимается производством шелковой нити в интересах Церкви Света! Что касается Нефритовой Луны, она прежде работала в Храме Бесконечной Нити, — признался Пять Защит.

— Не понимаю, чем это может помочь! Турфан лежит на краю света. Кроме того, сама мысль, что императрица Китая обращается к иноземцам, желая наладить изготовление шелка в собственном государстве, представляется мне нелепой. — На лице У-хоу появилась горькая усмешка.

Однако про себя она отметила, что прекрасная наивная парочка совершенно добровольно поделилась с ней теми секретами, которые с таким трудом пришлось вытаскивать из предателя Морской Иглы.

— Ваше величество, но если никто не узнает? Мы могли бы, если только позволите, сыграть роль посредников! — радостно предложила Умара.

Императрица с интересом посмотрела на девушку и молодого монаха, таких отважных, влюбленных, и невольно задумалась: осознают ли они, в каком трудном положении оказались, какому риску готовы подвергнуть свою жизнь?

— Я согласен с Умарой, ваше величество. Если вы примете такое решение, мы без промедления отправимся в путь. Достаточно добраться до Турфана и договориться с тем молодым манихеем, который занимается изготовлением нити. Пользуясь вашим покровительством, я сумею убедить Совершенного Наставника Церкви Света в пользе сотрудничества. Насколько я слышал, этот человек, его зовут Море Покоя, ищет пути продвинуть свое учение в столицу Срединной империи. В обмен на ваше обещание хоть немного продвинуть осуществление этой мечты он, несомненно, пойдет на сделку, — убежденно сказал юноша.

— Уже долгие годы Главная канцелярия предлагает смягчить отношение к манихеям на землях Китая… однако конфуцианцы постоянно препятствуют всем попыткам прийти к определенному решению, — задумчиво произнесла императрица.

— Мы могли бы обещать главе манихеев, что это будет сделано! — воскликнул Пять Защит. — Ведь это только дело времени?

— Но разве сможет он доверять обещаниям какой-то женщины, пусть даже императрицы?

— Ваше имя известно далеко за пределами Великой стены, ваше величество! — воскликнул Пять Защит. — Все знают, что вам многое по силам!

— Переговоры такого рода не ведутся на расстоянии… А я не могу покидать свои покои во дворце. Кто будет договариваться с Лучом Света и Морем Покоя? Кто все устроит? Как готовый товар попадет в Чанъань? — с сомнением спрашивала императрица.

— Я думаю, наш друг — тибетский странствующий монах — согласится пойти в Турфан и начать все это предприятие! — сказал Пять Защит, обернувшись к ма-ни-па, молча внимавшему разговору.

— Я дал клятву сопровождать Небесных Близнецов в Лоян… Мне бы не хотелось, чтобы Будда истолковал мой поход в Турфан как нарушение обета… — растерянно пробормотал тот, несколько смущенный всеобщим вниманием к своей персоне.

— Ты бы сослужил нам большую службу, если бы согласился. Думаю, Будда только похвалит за это! Наше возвращение в Лоян откладывается, мы не поедем туда, пока ты не вернешься, поэтому и обет ты не нарушишь, — заверил его Пять Защит, который отдавал себе отчет в том, что твердость Безупречной Пустоты не оставляла ему шанса прямо сейчас явиться в монастырь.

В ответ широкая улыбка озарила лицо ма-ни-па.

— Когда мне следует отправляться в путь? Ом! —