Одна среди туманов - Карен Уайт

– Естественно, – сказала я сердито. – С чего бы ей быть другого цвета?

Не отвечая, Сара Бет встала с кресла и отошла к окну. Некоторое время она смотрела на ползущие по стеклу капли дождя, который продолжал лить из низких туч, потом сказала:

– Скорей бы он прекратился, этот мерзкий дождь. Из-за него я не могу опустить верх на своем автомобиле.

Я подумала о десятках фермеров, которые из-за дождя потеряют свой урожай и понесут огромные убытки, но вслух ничего не сказала. Сара Бет всегда думала в первую очередь о себе и любое событие оценивала лишь с той точки зрения, хорошо это будет для нее или плохо.

– Помнишь тех ужасных людей на Празднике урожая? – снова спросила Сара.

– Ты имеешь в виду Леона и Вельму?.. Ну тех, которых мы видели раньше на плантации Эллиса?

Она кивнула и продолжала глядеть в окно.

– Они – родственники Матильды и Берты, – сказала я.

Сара Бет медленно повернулась ко мне, и губы ее дрогнули.

– Они… приходятся Матильде… родней?

Я кивнула. Я была очень довольна, что мне удалось удивить подругу. Это случалось довольно редко – обычно именно Сара Бет знала все обо всех – и во всех подробностях.

– Ну да… Леон и Вельма – вроде как муж и жена, только они не зарегистрированы официально, потому что закон запрещает межрасовые браки. Так мне сказал Джон.

Сара снова отвернулась к окну. Тени дождевых капель, усеявших стекло снаружи, ползли по ее лицу как слезы.

– Ты помнишь, чт́о тогда сказала эта женщина… Вельма? Что я – вертихвостка и что я ничем не лучше их?!

Я нехотя кивнула. Сейчас в голосе Сары Бет не было раздражения или досады, одна лишь холодная злоба и вызов. Совершенно некстати мне вспомнилось, что «вертихвосткой» назвал Сару Бет и Чаз Дэвис на моей свадьбе, но почему? Этого я тоже не знала.

– Как ты думаешь, почему она так сказала?

Я никогда не видела Сару Бет такой, не помнила, чтобы она пыталась докопаться до причин того, чего не понимает. Обычно она поступала совершенно наоборот, с великолепной небрежностью отмахиваясь от всего, в чем не могла разобраться, и продолжала жить в свое удовольствие.

– Наверное, она тебе просто завидует, – сказала я, постаравшись говорить как можно мягче. Так всегда делала тетя Луиза, когда сообщала мне что-то такое, что могло меня огорчить. Именно таким голосом – сочувственным и ласковым – она рассказала мне, как десятник дяди Джо старый Саул, чьи карманы всегда были набиты карамелями, леденцами на палочке и сахарными тянучками, погиб под колесами хлопкового фургона, когда запряженный в него мул чего-то испугался и понесся вперед не разбирая дороги. Тетя Луиза, вероятно, думала, что тон ее голоса может как-то смягчить удар… Он ничего не смягчил, но именно таким голосом я заговорила сейчас с Сарой.

– Да, завидуют… У твоих родных много денег, и тебе не надо беспокоиться, что ты будешь есть завтра. Ты живешь в большом доме, носишь красивые платья, ездишь на собственном автомобиле, а у Вельмы ничего этого нет.

Она кивнула, словно пытаясь убедить самое себя.

– Сначала я тоже так подумала, но… – Она повернулась к окну спиной, шагнула вперед и широко улыбнулась. – Ох, извини, Ади, я тебя, наверное, утомила. Я, пожалуй, пойду, а ты отдыхай…

Усталой я себя не чувствовала, но мне почему-то хотелось, чтобы Сара поскорее ушла, поэтому я с готовностью подставила щеку. Сара Бет расцеловала меня и, помахав на прощание рукой, быстро пошла к двери.

– Сара!..

Она обернулась с видом ребенка, которого застигли, когда он запустил руку в сахарницу.

– Что?

– Ты ведь так и не сказала, в кого ты влюбилась. Это Уилли, да?..

Она покачала головой.

– Тс-с… Это секрет!

Я нахмурилась. У нас никогда не было секретов друг от друга.

– Но мне-то ты можешь сказать! Я никогда тебя не выдам. – Я вспомнила о Матильде и Чазе, о том, как Матильда боялась, что Роберт может что-то узнать, и не без гордости подумала, что уж этот-то секрет я унесу с собой в могилу.

– Я знаю, но… Просто мне пока не хочется ни с кем делиться моей тайной. Это как съесть весь пирог вместо одного кусочка, понимаешь?..

Я пристально взглянула на Сару, пытаясь понять, что в ней изменилось и когда она успела стать другой. На мгновение мне почудилось, что в ее глазах горят опасные огоньки, но в этом не было ничего нового: такие же озорные огоньки я замечала в ее взгляде каждый раз, когда моя подруга задумывала очередную шалость, которая вполне могла закончиться поркой.

– Анджело Берлини помолвлен, – сказала я. – Мне бы не хотелось, чтобы ты страдала из-за мужчины, которого не можешь получить.

Сара Бет запрокинула голову назад и резко втянула воздух затрепетавшими ноздрями.

– Может, он и помолвлен, но он еще не женат.

Я села на кровати, собираясь засыпать ее вопросами, но Сара Бет уже взялась за дверную ручку. Еще раз махнув мне рукой, она шагнула в коридор и тихо закрыла дверь за собой, а я снова откинулась на подушки, прислушиваясь к стуку дождевых капель и размышляя о том, что́ я только что услышала. Потом мой взгляд упал на простыню и на два крошечных пятнышка на ней. Пятна слегка расплылись, соприкоснувшись краями, и стали похоже на маленькое сердце, нарисованное кровью.

Вивьен Уокер Мойс. Индиэн Маунд, Миссисипи. Май, 2013

Кло и я сидели в креслах-качалках на широкой передней веранде и смотрели на подъездную дорожку, ожидая появления Триппова «Форда». На коленях у меня лежала книга – историческое сочинение Кэрол Шипли. Время близилось к ужину, и из дома, где Кора и Кэрол-Линн накрывали на стол, доносилось позвякивание фарфора. Я уже почти привыкла обедать и ужинать из антикварных двухсотлетних тарелок, из которых ели несколько поколений моих предков, привыкла к тому, что за столом меня окружают многочисленные родственники, которые к тому же, не стесняясь, болтали буквально обо всем, но никогда – о чем-то серьезном. Эти трапезы разительно отличались от молчаливых обедов с Марком и Кло, которые порой нагоняли на меня такую тоску, что впору было удавиться. Впрочем, бо́льшую часть времени я была на таблетках, так что меня не особенно трогала безвкусная, диетическая пища. Не обращала я внимания и на то, что Кло постоянно отвлекается, чтобы прочесть или набрать эсэмэску, и что Марк либо читает газету, либо сам болтает по телефону со своими многочисленными пациентами и партнерами по гольфу.

Во времена моего детства за столом всегда было шумно и весело, поскольку Бутси постоянно приглашала к ужину друзей, знакомых или соседей. Я хорошо помню, с каким нетерпением я ждала вечера, ибо это было время, когда мы с Томми могли рассказать Бутси о наших делах и решить все наши проблемы (а надо сказать, что в промежутке между ветчиной и десертом самые сложные проблемы решались с поистине необыкновенной легкостью и быстротой). Так было до тех пор, пока не вернулась моя мать и я не начала есть на кухне с Матильдой.