Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

Мила ответила. Она произнесла всего несколько слов. Но Петр, услышав их, изменился в лице. Он быстро переспросил ее о чем-то осипшим голосом, и сел, а потом вскочил.

– Мила! – заорал он, – ради бога, копируйте, переписывайте все о полковнике как можно скорей! Делайте, что хотите, но, чтобы уже сегодня Вы были у меня!

– Вы понимаете, Петр Андреевич, мне вот что показалось странным. Я в старых анкетах о полковнике сначала прочитала, что он из крестьян, родом из-под Рязани и сирота. Тут Вы велели узнать подробности. Я заказала расширенный поиск. И вдруг приходит справка, что Найденов – сын немецких коммунистов, родители погибли в фашистских застенках! Но ни имен, ни подробностей. С другой стороны, он молоденьким парнишкой поступил в разведшколу в нашей оккупационной зоне в Берлине, – рассказывала Мила.

Глаза ее блестели, а на курносый маленький нос, усаженный спелыми веснушками, упала ресничка. Мила встряхнулась, ей сделалось щекотно. А Петр подумал, что она похожа на уютного золотистого хомячка. Щекастенькая плотная сероглазая девчушка с челкой и хвостиком русых волос на боку.

– Я решила, для разведшколы в юном возрасте в Берлине логичнее второй вариант. Кроме того, я знаю – такая практика существовала. Сирот – носителей нужного иностранного языка отдавали в разведшколы на казарменном положении. И я стала искать, что рассекречено об этой школе.

– Милочка, но сын немецких коммунистов должен был иметь другую фамилию! – возразил в первый раз Синица.

До сих пор он слушал Темочкину, как зачарованный. Он умел очень внимательно слушать, да так, что собеседник порой рассказывал ему больше, чем собирался. Но в этот раз он не подыгрывал, а с нетерпением ждал продолжения.

– Без сомнения, другую! К примеру – Людке, Мольтке, Зоммер. Бюлов на худой конец! Заметьте, не Белов, как у нас, а похоже. И вдруг – Найденов? Но обратите внимание – у него говорящая фамилия! Я вовсе не сразу догадалось, не буду воображать. Но – догадалась, и теперь ужасно горжусь!

Мила Темочкина вскочила со стула, схватила со стола папку и потрясла ее перед носом своего рыжего работодателя.

– Тут все подшито в хронологическом порядке – справки, протоколы и выдержки из характеристик. Но я для Вас обобщила по-людски на нормальном языке. Я, конечно, и для себя это тоже написала, но. Впрочем, Вы лучше почитайте. Я подожду.

И она передала ему в руки синенький скоросшиватель с надписью «п. Найденов».

Через час с небольшим у разбежавшимся по делам сотрудников «Ирбиса» зазвенели, запели, затренькали телефоны. Шеф отдал распоряжение лететь на работу. На робкие возражения он гаркал: «Даю на все сорок пять минут» и отключался. Нечего делать, они безропотно прискакали, двое даже умудрились уложиться в срок. Последней влетела Луша, с ужасом глядя на часы, безжалостно отсчитавшие лишних семь минут. Она залепетала оправдания, но Синица отмахнулся.

– Садитесь, садитесь, вашу. Ох, я хочу сказать: перекись марганца – Мила и Луша – извините! – выкрикнул в один присест «начальник конторы», никогда, ни при каких обстоятельствах «не употреблявший», с тех самых пор, как стал таковым.

Оторопевшие сотрудники безмолвно расселись, только теперь заметив угнездившуюся во главе стола крепенькую краснощекую девушку в джинсах и красном свободном свитере. Никто из коллег Синицы с Темочкиной не был знаком. Володя сделал круглые глаза, а Олег еле заметно пожал плечами и вынул ручку и блокнот.

– Вот что, голуби мои, я потом буду дальше извиняться. Пока просто на слово поверьте. Я в своем уме. И «Ирбис» не обанкротился. Вы все сейчас поймете. Позвольте вам представить сначала военного историка Темочкину Людмилу Григорьевну. Она работала для нас в архивах. Собирала материал на Найденова. Когда мы закончили дело Мухи, Миле пришло распоряжение закруглиться. Но, к счастью, она как настоящий исследователь продолжила розыск и получила ошеломляющий результат. У вас будет возможность узнать подробности. Я дам всем прочитать отчет. Мы его обсудим. Но я вам сейчас же кое-что сообщу. Найденов – не настоящее имя нашего героя. Вы помните, я интересовался, где он был крещен? Так вот, мы узнали где. Но об этом немного позже. Назвали его Карлом, у него есть еще несколько имен, как это принято у католиков. Весьма неожиданно, не правда ли? Но нам пока ни о чем не говорит. А вот фамилия его – совсем другое дело. И я не буду вас больше мучить. Я сам взорвусь сейчас, если не скажу немедленно. Итак, внимание! Фамилия этого человека.

Синица встал, его рыжая шевелюра растрепалась, пушистые усы растопорщились, из круглых веселых глаз, казалось, летели искры от возбуждения. В руках Петр держал синюю папку Милы, и он ею совсем так же, как она гордо потряс. Его слушатели невольно тоже повскакали со своих мест, а шеф торжественно возвестил.

– Ну, слушайте! Человека, известного нам под именем Степана Найденова, на самом деле звали Карл де Коссе! Покойный полковник был младшим братом отца Эрны Мухаммедшиной! Таким образом, тайный Эрнин враг приходился ей родным дядей. И значит, загадка решена!

Несколько секунд стояла тишина, а потом ирбисовцы загалдели все сразу. И тут настала очередь Милы ничего не понимать. Они, перекрикивая друг друга, стремились поскорее узнать, откуда взялся вдруг младший де Коссе. Совсем недавно все были убеждены, что от семьи барона никого не осталось. Да, был младший брат. Гораздо моложе самого барона. Но он.

– Ох, постойте, – хлопнула по столу ладошкой Луша, – младший брат, совсем мальчик, пропал без вести во время войны. Никто не сомневался, что он погиб! Выходит.

– Вот именно, как раз это самое и выходит, – кивнул головой Синица и поощрительно улыбнулся девушке. – Дело было так.

…– Посмотри, дом № 54 всё ещё стоит, а от дома № 35 остался только остов, он полностью разрушен, а балкон так и висит. Жители копаются в обломках. Мемориальную церковь Кайзера Вильгельма разбомбили. Зоопарк и вокзал – тоже. А на Фриденау и на окраине пока всё цело. Почти всё.

Двое офицеров быстрым шагом шли по улице в сопровождении своих ординарцев. Они получили задание завтра выехать из поверженной немецкой столицы и направлялись на ночлег с намерением хорошенько выспаться, отдохнуть, а потом рано утром двинуться в Штутгарт.

– В доме, куда мы идём, наши основательно пограбили. Утащили все часы, даже наружные с фронтона. В сейф стреляли, весь выстрелами изрешетили. Но теперь дом привели в порядок и превратили в небольшую гостиницу. Чисто и удобно. А вообще здесь постепенно жизнь возвращается. Идёт «Трёхгрошовая опера»