В объятиях Порфиры - Руслан де Хан

затихло, ещё не осознав, насколько больно будет через пару секунд. Мучительно длинных, как бесконечная дробь меж единицей и нулём.

И всё же…

Вспыхнув от непривычного тепла со стороны, без шага властелина мира, я всё же, нахожу в себе силы отстраниться и проглотить тоску от недвусмысленного намёка.

— Ваше величество всё такой же претенциозный, как и в детстве, но я рада, что вы не против охраны. С таким супругом, мне лестно знать, что моя прихоть не стала для вас оскорблением.

В лучах прорезавшегося солнца, взгляд Джона блеснул настоящим, ярким и живым огоньком, но который вряд ли бы заметила даже его собственная мать, потеряв за штатной маской и улыбкой, прикрывшей уголки хищных глаз краешками щёк.

— Ты мудра не по годам, моя солнце и звёзды… я ни на миг в тебе не сомневался.

Холодный, словно застывшая во времени, ледяная статуя, принц обжёг кожу запястья поцелуем, и вторя своим клятвам, пугающе, но притягательно улыбнулся.

— А теперь отдохни. В твоей крови обнаружили то, чего там быть не должно, так что леди Кейнуэн о тебе позаботится, пока я займусь этим…

Не подобрав слов, не оскорбивших бы даму, и намекнув на блажь из выпитого вина, Джон вновь бегло поцеловал мою руку и попытался отойти к графу, однако я сплела наши пальцы и легонько притянула принца к себе.

— Что мы всё обо мне. Надеюсь, за этим вы не ничего скрываете?

Я коснулась лица Джона, лично выловившего меня из воды и до сих пор сидевшего в мокрой лорике, но мальчишка лишь отмахнулся.

— Пустяки. Можешь считать, что просто от страха за тебя обмочил штанишки.

В углу комнаты сдавленно прыснул имперский секретарь, но…

Не успел он опомниться, как я, улучив момент, прислонила лезвие моего ножа к горлу льва, чей бесстрашный взгляд лишь невозмутимо отразился на холоде отполированной стали.

— Вижу, моя госпожа так сильно желает поблагодарить меня за спасение наедине, что готова страстью припугнуть охрану?

Джон с хитрецой вскинул бровь, испытывающе потершись щекой о грозивший ему торец ножа и вскинул руку, когда на моём лице появились красные точки.

— Оставьте нас, господа…

Охрана нехотя сняла меня с прицела и задком покинула каюту.

— Я, конечно, не обременён хранением себя до брака, но только не говори, что великая и ужасная Татьяна Арани, переплывшая чёртов Ламанш ради долга перед страной, вдруг попала на любовь?

Стоило двери с тихим хлопком отлучить посторонних, как улыбка принца неспешно спала от такой редкой для него, сумятицы в давно отлаженных планах, а лицо зажглось от азарта.

— Для меня честь быть вашей бархатной перчаткой, ваша милость, но мне стоит вернуться в школу.

Естественно я даже не надеясь реально шантажировать Джона, но по-другому просто не могла.

Не могла играть по правилам, от которых бежала всю жизнь…

Уж точно не после того, как за них умер Джей…

— Тогда убей меня, Тань, но учти…

Читая смятение на лице излюбленной пешки, на глазах ставшей королевой, и не глядя на проступившую на горле кровь, Джон прижался едва ли не к устам и прошептал мне в губы.

— Теперь я хочу тебя ещё больше…

Глаза сражались вместо нас. Полнились и злостью, и обидой. Сочились яростью и слезами, но задыхались от похоти и детской, почти семейной любви, не требовавшей ничего взамен.

И всё же…

— Думаю, после случившегося, корнуолльское отделение Айлин не будет престижным, а графство нуждается в вашем железном кулаке, так что обойдётся без «перчатки».

Стоило вспомнить лицо Хэдека, как подступали слёзы, а пальцы разжались без сил и желания жить, пока голос выдавал лишь мою слабую тень, безвольно отдавшую нож в мягкие, но крепкие и требовательные руки.

— Я всегда была твоей, Джон. Хоть рядом, хоть нет… так что… прошу… отвези меня в школу. Я не привыкла убегать… уж точно не после такого…

Джон криво усмехнулся и заложив руки за спину, склонился к моему уху.

— Не дождёшься…

Принц отстранился и бережно смочив полотенце, положил мне на голову прохладный компресс.

— Я хочу подарить тебе весь мир, любовь моя и слава Богу, мне посчастливилось быть тем счастливчиком, что способен на это не только на словах.

Лишь сейчас я осознала, как болело буквально всё от кончиков ногтей до пересохшего горла, куда, словно навалили наполнитель для лотка. Суставы выкручивала пекущая тянущая агония ломки, а мысли иногда сливались воедино и просто таяли в грёзах о блажи.

— Даже не могу представить, что вновь пришлось бы пережить хоть день без тебя и уж точно не устану наслаждаться твоим умом и красотой, что лишь будут расцветать.

Видя мою слабость, Джонни свернул обилие свой лести и самолюбования, вновь сменив полотенце на ласковую стужу мешочка с колотым льдом, после чего отошёл к мини бару и взял оттуда какой-то регидрон.

— Я дам тебе всё, чего ты заслуживаешь, Таня.

Будто хрустальную, лев приподнял меня и помог выпить лекарство, ласково поглаживая по спине.

— Только поправься и перешагни на мою сторону моста…

Мой суженный, моя зависть и печаль с усталой улыбкой говорил о Тауэрском мосте, на котором и правда официально вручал мне кольцо на виду у миллионов.

Зевак…

Аристократов…

Юных мамочек и проституток всех мастей…

Да что уж там…

Беж лишней скромности, сделал меня своей на виду у людей со всей Земли, для чего с хирургической точностью мосты сошлись, как в сказке, оставив между нами лишь один шажок, где мастера заранее построили маленький, словно кукольный помост с кустами нежно розовых роз.

Всего пара шагов, но…

Между нами уже тогда была пропасть.

— Давай отложим этот разговор, Джон…

Бегло смахнув наваждение, я не стала воображаемо рвать бумаги, обошедшиеся нашим странам кровью и потом, и уж тем более не ссориться с другом, решив обо всём проплакать не одну ночь.

Но только не сейчас…