Игра Мелины Мерод - Александра Гром

— Не переживайте так сильно. Я просто решила пополнить свою аптечку. Никогда не знаешь, что может пригодиться.

— А… Ну, да. Всякое может случиться, — мужчина сдвигает фуражку на лоб, чтобы почесать затылок.

Единый! Кто придумал эту нелепую форму!

— Вам никак без не нельзя обойтись?

— Что? — Андре возвращает головной убор на место и с недоумением гладит в мою сторону.

— Я имею в виду вашу фуражку.

— Нет, — он душераздирающе вздыхает.

Прежде чем я успеваю придумать новый вопрос, меня окликают:

— Госпожа да Мерод!

Голос смутно занкомый, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. Нехотя оборачиваюсь. Вообще-то имею полное право этого не делать! Кричать знакомым вслед на улице — признак дурного тона.

Обладателя знакомого голоса я узнаю мгновенно!

— Надо же! Не обознался! — довольно бурно выражает свой восторг высокий статный мужчина лет пятидесяти. Он неспешным шагом приближается к нам с Андре. — Но разве это удивительно! Вас ведь просто невозможно с кем-либо спутать! — этот господин заходится хохотом.

Трудно сказать, чему он радуется: тому ли, что кое-то веки отвесил даме комплимент, пусть и сомнительный, то ли вовсе считает его шуткой.

— И вам доброго утра, господин Ламмейн, — довольно сухо приветствую бывшего владельца местной гостиницы. — Когда мы встречались в последний раз, я ещё не обладала титулом. Неужели, оставив работу, вы сделались заядлым сплетником?

— Как вы могли обо мне такое подумать?! — притворно возмущается он. При этом его густые чёрные брови норовят добраться до самой линии волос, а задача это не из лёгких, поскольку лоб у господина Ламмейна высокий.

Вообще, лицо у этого прохвоста на редкость запоминающееся. От его черт веет если не аристократизм, то благородством. Однако, я помню, как он вёл дела в гостинице. Прохвост как есть, несмотря на лета и внешность!

— Неужели вы следили за моими успехами? — спрашиваю с долей иронии.

— Разумеется! Наше знакомство произвело на меня неизгладимое впечатление.

Я вижу улыбающиеся губы господина Ламмейна, но не вижу теперь смеха в его глазах.

— Вот как, — произношу невпопад, озадаченная резкой сменой настроения.

— Знаете, что я подумал?

Изгибаю брови, ожидая продолжения.

— Не выпить ли нам кофе.

Я с сомнением гляжу на заведение, в направлении которого указывает рукой господин Ламмейн.

— Не волнуйтесь! Тут я сам всем заведую, поэтому никаких неприятных сюрпризов быть не может, — он буквально пропевает эти фразы, ненавязчиво оттесняя меня от Андре и подхватывая под локоток. — Ведь в гостинице дело было в чём? Я привык слишком полагаться на персонал и поставщиков. Как же! Ведь первые работают чуть ли не с момента открытия, а вторые друзья через одного! После вашей вразумительной…

— Вразумительной? — перебиваю я мужчину, но не останавливаюсь, позволяя вести себя дальше к кафе. — Мне казалось, что моя речь была гневной!

— Нет-нет! Я даже в первый момент так к ней не отнёсся! Я вообще не могу сердиться на женщин, а на красивых барышень и подавно! Так вот, после ваших вразумлений я обратился к сотрудникам и партнёрам за объяснениями. А они мне начала припоминать о годах совместного сотрудничества, представляете? Они открыто признавали свою вину и спрашивали при этом, чем я недоволен! Абсурд, не так ли?

— Полнейший, — признаю я, и захожу в помещение.

Краем глаза вижу, как господин Ламмейн оборачивается к Андре:

— А вас, господин полицейский, я попрошу подождать за дверью.

— Но… — неуверенно начинает мой спутник, однако его жёстко обрывают:

— Кафе ещё не открыто для посетителей!

Захлопнув дверь перед носом ошарашенного Андре, господин Ламмейн направляется к стойке делать нам кофе. Как во сне иду следом за ним, а после устраиваюсь на высоком стульчике, где по-хорошему, дамы не сидят.

Немного отойдя от шока, я начинаю воспринимать происходящее более целостно. В частности, улавливаю восхитительнейший запах свежей выпечки. К нему примешивается насыщенный аромат кофе именного той обжарки, что мне нравится более всего!

— … вот я и бросил гостиницу.

Ох! Видимо, я слишком увлеклась, смакуя запахи.

— Понимаю, — осторожно произношу я, с тайной надежной на то, что угадала с фразой.

— Да, — вздыхает мужчина, не отводя взгляда от кофе, готового вот-вот закипеть. — Поначалу многие решили остаться, когда я продал дело, но мой преемник начал драть с них в три шкуры, они и разбежались. А поставщики у него свои были. В общем-то, я счастлив, что избавился от гостиницы. Мне тут гораздо больше нравится. — Он обводит рукой помещение, по-прежнему глядя на кремовую шапку пузырьков.

— Рада, что вы нашли своё место.

— Ох, оставьте это! Я вам ещё в прошлый раз на полном серьёзе и безо всяких намёков предложил называть меня по имени.

— Я помню, Мариз.

— Вот и отлично, — бормочет он, но всё его внимание сосредоточено на кофе.

Я не решаюсь задать свой вопрос, пока он не заканчивает разливать напиток.

— Вы ведь меня пригласили на кофе не для того, чтобы пожаловаться на свои неудачи и похвастаться достижениями?

— Не для того, — Мариз пододвигает мне чашку. — Мне кажется, вы испытываете некоторые трудности с делом госпожи Амори-старшей?

— Сплетники не дремлют? — усмехнувшись, я делаю глоток кофе. Это прекрасно!

Мужчина пожимает плечами и следует моему примеру, после чего сообщает:

— У меня есть парочка знакомых в полиции, они мне вечером рассказали, что вы строчили весь день запросы, проводили опросы, но, кажется безрезультатно.

— Вы обладаете какой-то информацией?

— Как вам сказать… — Мариз задумчиво смотрит в пространство несколько секунд, а потом вновь фокусируется на моём лице. — Какое впечатление вы составили о госпоже Юдо?

Я самым вульгарным образом фыркаю.

— Святая женщина! — сарказм просто-таки сочится из этих двух слов.

— Да. С такой биографией ни одной зацепки, правильно? — Мариз подмигивает мне.

— Ну, не то чтобы ни одной…

— Верю, что вы призвали на службу закону всю свою фантазию и изобретательность! — посмеивается он.

Я не отказываю себе в удовольствии и тоже улыбаюсь. Но улыбка моя довольно быстро гаснет. Как и у господина Ламмейна.

— Что вам известно? — спрашиваю я совершенно серьёзно.

Лицо мужчины после вопроса мгновенно преображается. На губах появляется совершенно очаровательная ухмылка, а в глазах пляшут озорные огоньки.