На что способны блондинки - Николас Фрилинг

— Только не у нас.

— Да, но как вы отличаете одно от другого, а?

— Эксперт может отличить, а мистер Принц признан крупнейшим авторитетом.

— Все это замечательно, но… видите ли, я помню, во времена моего детства в квартале была мастерская изготовителя шкафов, и он мастерил эти вещи.

— Разумеется. Существуют бесчисленные подделки. Но и дерево и используемые технологии — современные.

— Ах вот оно как! Ну тогда позвольте я вам кое-что расскажу, молодой человек. Этот старикан, старина Пит Ван дер Вальк, он занимался починкой стульев и тому подобным, но его мастерская была набита старой мебелью. Он говаривал, что если взять кусок старого дерева и использовать традиционные технологии и тому подобное, то можно сделать нечто такое, что даже эксперт не сумеет отличить.

Трикс выложила все это, не моргнув глазом. Информация поступила от Арлетт и шла от ее мужа. Эти воспоминания нашли подтверждение у Вилли. «Я помню старика в то пору, когда сам я мальчишкой, — сказал он, — бегал по улицам; это сущая правда, у него весь чердак был забит старыми шкафами и тому подобным; он разбирал их на части».

Но не это замечание заставило Дика окаменеть.

— Неужели? — проговорил он веселым, лишенным тембра голосом. — Как интересно. Трудно себе представить, чтобы он был настолько искусен в своем ремесле. Так как его звали?

— Старина Пит Ван дер Вальк. Конечно, вас тогда еще и на свете не было; это стародавние времена, я едва их помню, — поспешно добавила Трикс. — Но сын его был хорошо известен, настоящий амстердамец, чудесный человек; мой муж учился с ним в школе (что было сущей правдой). Да вы про него знаете, этот тот самый комиссар полиции, которого убили на улице буквально на днях, такая подлость. Попадись моему мужу в руки тот, кто это сделал, как он мне тогда сказал… Ну так как, молодой человек?

— Мистер Принц гарантирует подлинность, — промямлил Дик своими онемевшими челюстями.

— Значит, гарантирует, да, ну что же, пожалуй, я с ним переговорю. Я это обдумаю, благодарю вас, молодой человек. — И Трикс стремительно удалилась.

Она проделала это не блестяще, подумала она, но достаточно хорошо. Она видела, как отпала челюсть у этого молодого петушка!

— Подействовало, — торжествующе объявила она комитету, — как лошадиная доза касторового масла. — Трикс чувствовала себя достаточно уверенно в этой компании, чтобы не испытывать какое-то стеснение по поводу сортирного юмора. Кроме того, она была совершенно права.

Дик хотел закрыть магазин, но боялся, что Ларри будет проходить мимо или даже заглянет. Или Луи, который, возможно, уже вернулся. Правда, он в Бельгии, но никогда не знаешь, как долго он будет в отъезде. Луи вообще был неспособен давать какие-либо объяснения. Он мог сказаться больным — и это оказалось бы сущей правдой. Если он чего-то и хотел, так это лежать в постели, спокойно, так, чтобы никто не мог войти и потревожить его. Времени поспать, расслабиться и собраться с силами. Тишины. Спокойствия.

Блики света на черном и алом лаке, прежде доставлявшие ему удовольствие, теперь приобрели суровый и враждебный вид. Старое дерево внезапно щелкнуло так, как это порой случается с ним, если атмосфера недостаточно влажная. Он побежал, чтобы наполнить контейнеры на батареях, но был так напуган и встревожен, что расплескал воду на ковер.

— Теперь пойдет Хилари. Ковать железо, пока оно горячо, — сказал Дэн, потирая руки.

— Это может быть крайне опасно, — резко ответила Бейтс. — Если молодой человек настолько напуган, кто знает, что он может выкинуть? Договаривались ведь, что пойду я. Я рискую намного меньше.

— Да, он был потрясен, — сказала Трикс с удовлетворением. — Я думаю, сходить следует Вилли. Он мужчина, и сильный, смог бы справиться с ситуацией. Я могу побежать обратно в магазин и сменить его через несколько минут.

— Я не думаю, что в этом есть необходимость, — сказала Арлетт.

Все посмотрели на нее.

— В чем дело, Лет? — спросил Дэн, у которого была голландская привычка сокращать правильные имена. То, что при обычных обстоятельствах взбесило бы ее так же, как и то, что мясник Вилли называл ее «любовь».

— Не знаю. Это выглядит как травля, вот и все.

— Но ведь нет никакого сомнения: этот парень сознает за собой какую-то вину. Вы только посмотрите, как он реагирует — дважды, с пришедшими порознь людьми, — на совершенно безобидные замечания, — сказала Бейтс.

Арлетт повернулась, чтобы посмотреть на нее. Странная женщина. Такая мягкая и такая добрая. Такая совершенно безобидная, говорливая, кудахчущая старая курица. И тем не менее, когда речь заходила о чем-то, вызывающем у нее сильные чувства, такая неумолимая. «Я это понимаю, — подумала Арлетт. — Пожалуй, я такая же. Принцип есть принцип, и этим человек не может поступаться. Но когда принцип соотносится с чем-то личным — нет, нельзя поступаться. Но быть помягче тоже нужно».

— Да, — сказала Арлетт, сама того не желая.

— Ну, ну, лапушка моя, я знаю, что творится у тебя в голове. Но подумай, здесь нет твоей вины, знаешь ли. Тебе не приходило это в голову?

— Да. Приходило.

— Ну, тогда… Я хочу сказать, человек не имеет права перекладывать свою ношу на кого-то другого.

— Я знаю.

— Ох, перестаньте. — В разговор вступила Хилари, преисполненная, как обычно, здравого смысла. — Мы не можем так говорить. Пока мы только теоретизируем, не опираясь на факты. А это вообще ни в какие ворота не лезет. Мы не можем строить такого рода догадки. Этот парень, что, кажется, доподлинно установлено, — тот самый. Я имею в виду упомянутый в записях: я это не отрицаю, не могу. Но, черт возьми, где мотив? Он пришел к Питу, прося о чем-то, не вполне нам понятном. Возможно, о совете или даже о помощи. Он не был информатором по каким-то уголовным делам, а иначе Пит обязательно предпринял бы какие-то шаги. А тот, как мы теперь знаем, не предпринял. Значит, у парня были какие-то неприятности. Возможно, он вообще не воровал эти злополучные часы, а его просто обвинили в этом. А теперь, когда мы упомянули имя, он предположил, что существует какое-то небольшое обстоятельство, о котором мы знаем, какой-то маленький секрет, вероятно совершенно пустячный, о котором нам что-то известно, и воспринимает это как нечто позорное. Вы знаете, каковы эти мальчишки; они преувеличивают вне всякой меры. Вероятно, вполне вероятно, что это обстоятельство до смешного незначительное.

— Я не согласен, — резко сказал Дэн. — И не забывай, что я его видел, а ты нет.

— Ну, и где же мотив? — проговорила Хилари.

— А не думаешь ли ты, что будь тут хоть какой-то мотив, то полиция бы его установила? В конце концов, они ведь не дураки. Можно поручиться своим задом, что если таковой имелся, они бы все это распутали, и нас бы сейчас здесь не было. Они отработали версии, связанные с чьей-либо выгодой, и версию импульсивного поступка, и мотивацию вроде… вроде этой дозы касторового масла, про которое говорила Трикси.