Чертово колесо - Михаил Гиголашвили

Он действительно радовался тому, что они решили ехать в окружную и не тащат его показывать окольные пути в Осетию.

— Смотри, душегрей не потеряй! — напутствовал его Анзор. — Полезная вещь!

— Ты мне, зёма, теплое что-нибудь собери там, в Тбилиси, у вас тепло и со шмотками порядок, а мы тут мерзнем и со шмотками туговато!

— Договорились! Соберу — и приеду попозже… Жди к главному сезону!

Потом Ладо заснул, и пока его не разбудили в Краснодаре, видел навязчивый и противный сон, будто целуется с Наной, а потом никак не может оторваться от нее, потому что ее волосы намотались на его зубы; они притянуты друг к другу головами и не могут разогнуться, вздохнуть. А теперь вот еще капитан угрозыска на голову навязался.

Абхазию проехали без особых происшествий. Один раз пришлось тормозить — проверяли документы, интересовались, что с парпризом, куда и откуда едут и знают ли, что находятся на территории республики Абхазия. Приятели в препирательства не вступали, отвечали, что знают и едут домой, в Тбилиси, в республику Грузия, причем Пилия каждый раз добавлял, что он капитан милиции и спешит по делам. Все были голодны, ждали, когда наконец можно будет поесть по-человечески.

Притаившись и застегнув рукава, чтобы не светиться с мозолями и шрамами на венах, Ладо хмуро жалел о том, что нет Зуры. Интересно, что бы он сказал, услышав, как грузин на родной земле убеждают и предупреждают, что тут они за границей, и просят не забывать об этом… Да, как видно, тут линейкой и картой не обойтись. Все на полном серьезе и в полный рост.

«Зачем вся эта глупость? — думал Ладо, прислушиваясь к абхазскому аканью и посвисту на постах. — Жили бы мирно, доили бы Союз сообща, как было раньше — чего еще надо?..» Сколько раз он летом ездил в Сухуми, Гагры, Пицунду!.. И никогда не чувствовал отчуждения — наоборот, абхазы были понимающими ребятами, братьями, хоть порой и лукавили или выгодничали, как, впрочем, все народы приморских областей, привыкших обирать туристов. Но Ладо был в Абхазии не чужим, а своим. И даже однажды, в десятом классе, чуть не женился на абхазке, причем родня девушки была не против их брака и все повторяла, что отдадут свою дочь только за абхаза или грузина. А теперь что?.. Перестройка. А браки, семьи как перестраивать?.. Как общее море делить? Души кромсать?.. И зачем?.. На радость той империи, о которой день и ночь судачит Зурина компания?..

Наконец миновали мост, за которым начиналась Мегрелия.

— Почти дома уже, — оказал Анзор, а Пилия обрадовано вскинул руки:

— Родина! В первом же ресторане пообедаем — приглашаю!

Скоро они увидели симпатичную закусочную. Двери были открыты, стекла сияли, у входа, возле дверей — железный свежеокрашенный умывальник. Висит полотенце, розовеет мыло.

Они подъехали, начали выгружаться. Поколебавшись, что делать с чемоданом, Пилия оставил его лежать в багажнике. Не тащить же его, в самом деле, с собой… Все — без вещей, он один — с чемоданом!.. Пилия хотел попросить переставить машину так, чтобы видеть ее из кафе, но и это показалось бы слишком подозрительно… А, куда денется! Поедим и поедем.

Закусочная была просторная, с голубыми чистыми занавесками, приличными столиками. В углу сидели два печальных человека. Стол перед ними уставлен закусками. В проеме видна кухня — белеют передники двух поваров, шипят сковороды. Пахло жареной картошкой и шашлыками.

Приятели гурьбой направились к стойке, но Пилия, сказав им:

— Садитесь. Я сам поговорю! — жестом стал указывать буфетчику на все закуски подряд.

На стойке стояла даже табличка: «Вас обслуживает Карло Эсакия». Буфетчик, худой, бритый, кадыкастый, в белом халате, быстро вынимал из витрины тарелки и укладывал их на поднос. Пожилая женщина начала собирать на другой поднос тарелки, стаканы, хлеб, лимонад, боржом, вилки и ножи.

— Порядок! Есть все, что угодно, — сообщил Пилия, успев заглянуть на кухню. — И солянка острая, и корейка, и чахохбили, и шашлыки! Вот это я понимаю! Не то, что в Саратове: «сосисочки, колбасочки»!..

— Почему в Саратове? — не понял Анзор.

— Это я так, для примера, — прикусил язык Пилия.

Буфетчик вставил:

— Шашлык хороший, на углях из лозы… Солянка свежая, домашняя…

Двое в углу печально чокались, не обращая ни на кого внимания.

Появилось шампанское. Принялись за еду. Все было свежее и вкусное.

Не успели они выпить и пару тостов, как с улицы послышался звук подъехавшей машины, скрип тормозов, и в закусочную вошел парень. Светловолосый, голубоглазый, в кожанке, в белоснежных рейтузах и модных ботасах. Он приветливо и громко поздоровался со всеми и прошел к стойке, внимательно осмотрел витрину, поинтересовался в пустоту, что есть на кухне, расспросил в дверь поваров, из чего шашлык и не жирна ли корейка. Заказал два харчо, жареную картошку, взял у буфетчика поднос с зеленью и сыром, понес его к соседнему столику.

— Здесь солнце как будто? — прищурился он около столика, топчась с тарелками в руке.

Все посмотрели — правда, стол был залит солнцем.

— Нет, лучше там! — громко сказал сам себе блондин и поставил поднос на соседний стол, улыбнулся приветливо, пояснив: — А то прямо в глаза бьет!..

Друзья неопределенно кивнули — да, неприятно, когда бьет в глаза!..

Парень забрал прямо из кухни две полные до краев тарелки харчо и, балансируя ими, понес к облюбованному столу. Вдруг на стыке линолеума он запнулся. Харчо обильно плеснуло ему на рейтузы.

— Ах, черт, мать твою! — выругался он громко.

Все в зале посмотрели — снежные рейтузы были облиты основательно, ботасы тоже. Блондин с досадой грохнул тарелки на стол, беспомощно развел руками:

— Ну что ты будешь делать?.. Вчера только купил! «Пума»!

Все невольно закивали и зацокали:

— Жаль! Обидно! Хорошие штаны!

— Солью посыпь! — посоветовал Анзор, а Пилия добавил:

— Бывает…

— А может, постирать? — усомнился парень, рассматривая рейтузы. — Интересно, харчо очень жирное?.. Пятна останутся? Да, постирать будет лучше всего!

Он направился в кухню, но вслух передумал:

— Нет, на дворе помою! — вышел наружу и открыл кран.

Вода с силой забила по жести рукомойника.

Блондин, громко матерясь, принялся стучать мылом по раковине.

— Не повезло парню, — сказал Пилия, разливая шампанское. — Ну, за удачу! Чтоб нам везло в жизни!

Они выпили. Брюхатый повар вынес поднос с шипящими на шампурах шашлыками, поставил поднос на стол, упер в его днище острия шампуров и стал со скрежетом и стуком снимать с них ножом мясо.

Вода все лилась, мешая говорить. Парень вернулся, обратился ко всем:

— Есть еще пятна?