Оправа для бездны - Сергей Малицкий

– Лет? – Айра откинулась назад. – Загадки загадываешь? Что ж, за последние годы ты не изменился, так что дряхлеть пока не собираешься. Но и мальчиком тебя тоже не назову. И все же думаю, что восемь десятков ты уже отстучал.

– Восемнадцать десятков, – скривил губы Анхель.

– И что ж ты не сгнил-то до сих пор? – поразилась Айра. – Хотя понимаю: уж сколько мой отец потоптался разными тропами – твои сто восемьдесят для него как несколько дней.

– Не скажи… – Анхель не переставал ухмыляться. – Всякий год – год и есть. Только отец твой магическим грузом наделенный ходил, оттого и умереть не мог, пока не надорвался. А у ремини до двухсот – двухсот пятидесяти почти всякий доживает, если его жизнь чужой рукой не оборвется.

– И сколько же тогда лет Уске? – затаила дыхание Айра.

– Уска еще зелен, – качнулся на скамье Анхель. – Сто двадцать ему. Насьта вовсе мальчишка. Едва за сороковник перешагнул. Но, живым если выберется из Скира, лет через тридцать или пятьдесят вполне мои знания и умения перенять сможет.

– Так вот почему ремини кровь с иноплеменниками не смешивают! – воскликнула Ора.

– Да, дочь Уски, – потер морщинистыми пальцами глаза Анхель. – Ремини не люди. А люди не ремини. Случалось, сходились вместе одни с другими, да только детей от таких сходок не получалось.

– Анхель! – Айра коснулась пальцами его руки. – Отчего же никто не знает об этом?

– Не знает? – удивился старик. – С чего ты взяла? Те, кто истину ищет да вскармливает, знают, да только на такой ступеньке знания болтливость уже давно излеченной оказывается. Да и что до того знания обычному люду? Не всякий на взгляд ремини от дуча отличит или от корепта. Разница-то внутри кроется, да и та на глаз не ложится. А так-то вот что Кессаа, что Ора – и врачевали, и пользовали и тех и других одинаково. В другом дело: ремини соль этой земли, а люди – дождь, на нее упавший.

– Так ты хочешь сказать… – задумалась Айра.

– То и хочу, – кивнул Анхель. – Было время, когда вся эта земля реминьской считалась. Тогда и появились люди. Выползли или выбрались откуда – о том предания умалчивают, только не успели ремини оглянуться – а они уже здесь. И полтысячи лет не минуло, а уж деревни образовались от Манги до Лемеги, а иные люди и до степи добрались, а там уж и ее из конца в конец прошли. Корабли срубили, острова заняли! Всё люди! Суетливые, часто глупые, короткоживущие, но быстрые и кусачие, словно блохи! И разные все. И по языку, и по вере своей, и обликом. И черные, и серые, и белые – всякие. Словно бросил неведомый кто-то горсть разных семян в ручную мельницу да жернов-то и провернул. Что смололось, то смололось, а что в раковину в дырявой мельнице попало, то сюда к нам и вынесло.

– А как же ремини? – не поняла Айра.

– Ремини? – Старик поднял брови, помолчал немного, но продолжил: – Ремини отступали. Уходили, избегали, приглядывались. Ремини казалось, что если эти пришельцы так недолговечны, так коротки, то они когда-нибудь умрут сами. А они захватили треть мира и назвали его Оветтой.

– Треть мира? – не поняла Айра.

– А ты думаешь, что за Сеторскими горами земель нет? – прищурился старик. – Что за корептскими и рисскими горами только безжизненные пески? Что черные племена, которые за хеннскими степями запустынье стерегут да на Снежные пики косятся, с пустотой граничат? Велика эта земля, и не исчерпывается она одной Оветтой, только не пускают туда тамошние ремини людей. Ни для торговли, ни для какого еще интереса. Люди слишком сильны. Их короткий срок жизни и есть их сила. Они спешат и успевают. Бегут и догоняют. Поэтому все дальние земли закрыты для людей. За них ремини и на смерть пойдут.

– Тогда отчего же вы отдали баль земли вдоль речки Мглянки? – прошептала Айра.

– С баль можно иметь дело, – ответил Анхель. – Знаешь, если сеторские ремини дадут раздавить баль риссам или еще кому, сами под жернов попадут, а пока баль целы, ремини и свой срок откладывают. Да и золото было нужно нашим деревьям.

– Ты сам с собой споришь, – скривилась Айра. – Так вы перестали уступать людям или что-то еще пытаетесь выгадать? Или я должна буду думать, что вы только ради деревьев за Сеторские горы не уходите! Иначе бы не пускали в предгорья рептских рудодобытчиков!

– Выгадать? – задумался было Анхель, но потом махнул рукой и снова мелко закивал: – Именно что выгадать. Можно и так сказать. Кстати, если о выгоде говорить, то всякая зараза, всякий мор, всякая людская война должна была бы радовать круглолицых – так не выходит что-то радоваться.

– Неужели срослись корнями за тысячи лет? – усмехнулась Айра.

– Права ты, только не насчет корней, а насчет тысяч лет, – пробурчал Анхель. – В другом дело. Вся эта земля, Оветта которой только часть, может стать мертвой. И деревья наши не справляются уже с этим.

– С чем – с этим? – наклонила голову Айра, словно пыталась выведать что-то у старика. – С чем не справляются деревья?

– С Суйкой, – коротко ответил Анхель. – Тому уж тысячи лет, и за тысячи лет до Сади, Сето и Сурры нашли ремини дыру в мельнице, которой Единый миры перемалывает. В Суйке она была. И звалась глубокая долина возле нее не Проклятая падь, как теперь, а Соленая падь, потому что в сильный ветер заливом она обращалась – загонял ураган волну в нее. Там прибыток народу образовывался. Редко, раз в столетия, но из этой редкости вся Оветта людьми заполнилась. И не только людьми: кое-какое зверье в диковину для Оветты было, а теперь уж всякое родным кажется. Но не мог этот исход вечным быть. И ремини остановили его.

– Неужели дырку отыскали и камнем забили? – скривила губы Айра.

– Нет, – помахал руками Анхель. – Нет дырки в Оветте. Есть тонкость мира. Мудрейшие моего народа назвали это неотсеченной пуповиной. Правда, так и не решили, что на другом ее конце – мать нашей земли или ее же отпрыск. Так или иначе, но магия там была. Может быть, стихийная, которая у водяных источников случается, у провалов горных, в глухих чащах, но была магия. Тут и вспомнили о священном дереве мудрейшие. Вспомнили да за сотни лет и нашли способ закрыть Оветту от пришлых. Другой вопрос, что не помогло это – и без прибытка люди размножились, – но больше никто в Оветту не приходил. До Сади, Сето и Сурры. Тысячи лет никто не приходил! Уже потомки людей стали Оветту исконной родиной считать!

– И как же вам это удалось? Закрыть прореху-то? Чем деревья помогли?

– Деревья? – засмеялся Анхель. – С деревьями просто. Они ведь не скрываются от магии, они притягивают ее. Притягивают и рассеивают. А для той дыры-пуповины магия как скирский маяк для мореходов. Не будет его огонь пути указывать – побьются корабли о скалы. Считай, что деревья ремини скрывают огонь маяка, пусть даже нам ничего и не известно о нем.

– Но Сади, Сето и Сурра…

– Они пробились, – кивнул Анхель. – Видно, уж очень припекло их на том конце пуповины или и вправду сила у них была великая, но прошли они. И теперь проход вновь закрыт. Они же его и закрыли. Наглухо запечатали за собой, как им это показалось.