От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - Лев Федоров

Весной 1933 г. по решению РВС СССР на склад в Чапаевске и на другие склады выехала комиссия для определения судьбы этих запасов. Результаты работы комиссии нетрудно оценить с учетом того факта, что в августе 1935 г. начальник Штаба РККА А. И. Егоров в письме, адресованном руководству ХИМУ, АУ и ВВС, вновь озаботился судьбой 175 тыс. химических снарядов калибров 76 мм и 152 мм изготовления времен Первой мировой войны [469]. На тот момент эти снаряды были уже негодны и запрещены к использованию.

Во-вторых, в период между мировыми войнами Красная армия заказала и получила от советской промышленности большие объемы химоружия.

Когда летом 1936 г. в ХИМУ был выполнен подсчет (скорее всего, впервые) химоружия, поставленного из промышленности в армию в 1925–1936 гг., получилась достаточно впечатляющая картина [477]. Табл. 23 демонстрирует, какими цифрами теперь мог оперировать начальник вооружений Красной армии в результате «приведения в порядок балансового имущества».

Второй реперной точкой для нас может служить война с Финляндией, которую начали готовить на исходе лета 1939 г. [768], хотя формально началась она 30 ноября, к тому же «внезапно». Табл. 25 демонстрирует, какими запасами СОВ (в основном это был иприт) располагала Красная армия по состоянию на 1 сентября 1939 г. [109]. По количеству запасов иприта видно, что наиболее опасными в 1936–1939 гг. считались два направления — дальневосточное (3530,3 т иприта на военно-химических складах в Лесном, Свободном, Сунгаче, Кнорринге, а также в Воздвиженском) и западное (549,1 т на складе в Ржанице). И эти примерно 4 тыс. т иприта (XX) составляли в 1939 г. стратегический резерв страны. А по состоянию на март 1936 г. в состав мобзапасов, числившихся по линии Комитета резервов СТО СССР и лишь хранившихся в армии, входило 3455 т иприта, а также 400 тыс. ЯД-шашек. Подчеркнем еще раз, что запасами СОВ, составлявшими стратегический резерв страны на случай возникновения большой войны, управлял не наркомат обороны СССР, а «инстанция». Однако мобилизационный резерв ОВ не исчерпывался лишь ипритом и ЯД-шашками. В 1936 г. в стратегический резерв было заложено также 50 т дифенилхлорарсина (IV) с местом хранения в I Главном управлении наркомата боеприпасов [402].

Подводя итог межвоенного периода выпуска ОВ для нужд армии и флота, подчеркнем, что к зиме 1939–1940 гг. иприта в Красной армии было столько, что на 1940 г. она уже совсем не заказывала его ни в чистом виде, ни в виде смеси с люизитом, ограничившись лишь скромным заказом 100 т люизита (XXI). А независимый от армии наркомат ВМФ заказал на 1940 г. 200 т смеси иприта с люизитом, 7 т люизита и 15 т хлорацетофенона (II).

Таким образом, в любом случае 10 тыс. т — это самое минимальное количество ОВ, которое было изготовлено в Советском Союзе в период между мировыми войнами. Точное число находится между 10 и 20 тыс. т ОВ.

Несомненно, тот стратегический резерв иприта вряд ли смог пережить Вторую мировую войну в силу своего низкого качества. То же самое относится и к химическим боеприпасам — «трудности роста» и спешка межвоенных лет неизбежно сопровождались низким качеством их изготовления. В частности, 1 января 1931 г. помощник начальника Особого отдела ОГПУ вместо новогоднего приветствия информировал наркома К. Е. Ворошилова о «делах вредительских» и, среди прочего, указал, что «вредители» дали рецепт ОВ, «заведомо обеспечивавший разложение ОВ при хранении в запасе, что и вызвало появление течи снарядов в 1929 г. и полное исключение из мобзапаса заготовленных 79 000 снарядов». А в 1931 г., уже по окончании разгрома «вредителей» [394], начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман, обсуждая состояние военно-химического дела в СССР, писал о неудовлетворительном состоянии изготовленных химбоеприпасов: артхимснаряды, залитые свежим ипритом, при хранении дали течь и подлежали переснаряжению. Речь шла о 60 тыс. снарядов калибра 76 мм и 20 тыс. — калибра 122 мм, снаряженных ипритом в Москве (Очаково) и Чапаевске (Покровка) [70].

А между тем армия начала получать и химические авиабомбы. Скажем, на 1 января 1935 г. РККА располагала следующими запасами авиахимбомб, которые были изготовлены в 1934–1935 гг.: АХ-8 — 11 845 шт., АОХ-8 — 20 272, АОХ-10 — 51 462, АХ-25 — 13 040, АХ-200 — 8055. Химические запасы авиабомб составляли 6,3 % от общего тоннажа авиабомб страны, и течи не обошли стороной и их [469].

На март 1936 г. объем накопленных запасов химических боеприпасов был таков. Авиахимбомб было накоплено: 8–10-кг осколочно-химических — 53 тыс. шт., 25-кг ипритных — 24 тыс. шт., 200-кг химбомб — 13 тыс. шт. Артхимснарядов было накоплено: калибра 76 мм — 460 тыс. шт., калибра 107 мм — 123 тыс. шт., калибра 122 мм — 176 тыс. шт., калибра 152 мм — 68 тыс. шт. Подчеркнем, что «значительная часть» накопленных артхимснарядов требовала «переснаряжения». Именно столь определенно было написано в письме наркома К. Е. Ворошилова, направленном 11 марта 1936 г. председателю СТО СССР В. М. Молотову.

Учитывая активную подготовку Красной армии к наступательной химической войне, нельзя было полагать, что все вновь созданное химоружие оставалось на стратегических и окружных складах — большие объемы химических боеприпасов направлялись в войска на учебную практику войск, а также на исследования и опытные учения. И судьба их неизвестна.

В-третьих, особенно большие количества химоружия ценою адского труда и гигантских людских потерь были изготовлены советской индустрией в период Великой Отечественной войны, то есть в 1941–1945 гг. Если ограничиться номенклатурой только лишь тех химбоеприпасов, которые были снаряжены в годы войны СОВ кожно-нарывного действия (ипритом, люизитом и их смесями), то речь может идти о 4 573 600 единицах боеприпасов — авиахимбомбах, артхимснарядах и химминах (табл. 29). Все они были складированы в армейских арсеналах и в дальнейшем… пропали [1]. Данных о судьбе той мощной партии химоружия армия не представила обществу и поныне.

В-четвертых, Советская армия вышла из Второй мировой войны с большой добычей трофейного химоружия немецкой и других армий (см., например, [648]). И она провела в 1945–1946 гг. много работ с этим оружием. Часть из них, впрочем, перенеслась на будущие годы.

В-пятых, после войны, в 1946–1987 гг., Советская армия заказала промышленности и получила очередную партию химоружия, причем и первого, и второго поколений, в частности, много химбоеприпасов в снаряжении такими ФОВ, как зарин (XXIII), зоман (XXIV) и советский V-газ (XXV).

Обращаясь к более детальной оценке судьбы упомянутых пяти групп химоружия, нельзя не признать катастрофичности сложившегося положения. К сожалению, пути и темпы создания заказанных армией ОВ и химбоеприпасов, а также вывода из оборота негодного и избыточного химоружия приходится анализировать при полном отсутствии каких-либо официальных данных. И если даже необходимые оценки и выполнялись в самой Красной (Советской) армии, они до настоящего времени не стали предметом рассмотрения в обществе.

История по генералу С. В. Петрову

«Вопрос. Хотел бы, Станислав Вениаминович, вернуть наш разговор к запасам предвоенных и военных лет. Вы сказали, что те боеприпасы устарели не только морально, но и физически. Почему же их уничтожение будет начинаться только сейчас, а не произошло много раньше?