Всего одно злое дело - Элизабет Джордж

На пленке Доути говорил почти тоном священника:

– Я могу только свести вас с господином Ди Массимо, профессор Ажар. А уж что вы там с ним решите… Мне кажется, я уже завершил свою работу с вами и не хочу быть замешан ни в чем в будущем.

«Да уж, все это правильно», – фыркнула Барбара. Когда фильм закончился, она сказала:

– Это просто куча дерьма.

Казалось, что Дуэйна ее слова совсем не обидели.

– Увы, – сказал он приятным тоном, – это все правда. Я хочу сказать только одно: вы уничтожаете меня, а я уничтожаю его, Барбара… Можно я буду называть вас Барбара? Мне кажется, что мы становимся все ближе и ближе.

Хейверс показалось, что сейчас ее охватит неконтролируемая ярость, она перепрыгнет через стол и задушит этого ублюдка.

– Вся эта идея с похищением – просто дерьмо на палочке, – сказала она. – Как только этот Ди Массимо нашел Хадию, все, что должен был сделать Ажар, – это неожиданно появиться на пороге Анжелины и предъявить свои отцовские права на нее. С Хадией, в восторге от того, что она видит отца, с Ажаром, стоящим на пороге, или что там у них есть, – что стала бы делать Анжелина? Схватила бы Хадию и бегала бы с ней с одной фаттории, что бы это ни значило, на другую всю оставшуюся жизнь?

– В этом был бы некоторый смысл, – с изяществом согласился Доути. – Но не приходилось ли вам замечать – а я думаю, что на вашей работе наверняка приходилось, – что, когда в дело вступают эмоции, здравый смысл быстро испаряется в окно?

– Похищение Хадии ничего не дало бы Ажару.

– В обычной ситуации – нет. Но давайте представим вместе с вами, Барбара, что ситуация не совсем обычная. Давайте представим: профессор прекрасно просчитал, что в случае похищения мамочка Хадии сделает именно то, что она и сделала: явится в Лондон со своим другом и с требованием немедленно вернуть ей ребенка. – Доути поднял руки ко рту в жесте наигранного ужаса. – Но, появившись в Лондоне, она лишь сможет убедиться, что профессор даже и не подозревает, что его дочь похищена. «Боже, неужели ее похитили? – скажет профессор. – Обыщите мой дом, лабораторию, офис, жизнь, обыщите все, что хотите – я ее не похищал…» Ну, и все в таком же духе. Хотя план давно запущен. Микеланджело Ди Массимо уже похитил девочку и прячет ее в надежном месте, очень надежном и очень незаметном. А затем, когда наступает время, привозит ее в такое же безопасное место, где ее не может не найти кто-то, кто прочитал о ее похищении в газетах. В это время ее отец находится в Италии, помогает в поисках, демонстрирует свое горе, развешивая плакаты во всех деревнях и городах и демонстрируя всем, как он убит горем. При этом он предварительно обеспечивает себе алиби на время ее исчезновения, посетив давно запланированную конференцию в Берлине. Когда девочка найдена, воссоединение семьи происходит очень эмоционально и так далее. И Ажар вновь получает доступ к девочке, на этот раз с благословения Анжелины.

– Идиотизм, – сказала Барбара. – Для чего все эти сложности, Дуэйн? Если вы нашли Хадию, то для чего Ажару надо было, чтобы ее похитили? Для чего он стал бы рисковать напугать ее, нечаянно повредить или сделать вообще что-то, когда всё, что ему требуется, – это явиться в дом и заявить свои права на дочь? Он знает, где она. Он знает, узнав каким-то образом о Муре, что она никуда не денется.

– Это вы уже говорили, – согласился Доути. – Но вы забываете об одной маленькой детали.

– О чем именно?

– О полной картине.

– И это?..

– Пакистан.

– Что? Вы хотите сказать, что Ажар планировал…

– Я ничего не хочу сказать. Просто повторяйте танцевальные движения, ведь музыку вы уже знаете. Вы не глупы, несмотря на то, что можете испытывать по отношению к нашему вальяжному профессору. Он хотел ее украсть, а затем, когда подойдет время, уехать с ней в Пакистан и исчезнуть.

– Он – профессор…

– А профессоры, что, не совершают преступлений? Вы это хотите мне сказать? Дорогая сержант, уж мы-то с вами знаем, что преступления – это не прерогатива лишь низших слоев. И мы оба с вами понимаем, что, если этот профессор увезет свою дочь в Пакистан, возможность для мамочки получить девочку назад исчезнет практически навсегда. Ей придется колотить в эту закрытую дверь, пока она не собьет себе руки в кровь. Попытаться отобрать ребенка у отца в Пакистане? У отца-пакистанца? У отца-мусульманина? Как вы думаете, сколько прав в этом случае будет у английской женщины, даже если ей в принципе удастся разыскать дочь?

Барбара понимала, что все это правда, но вот согласиться с этой правдой… Она знала, что существует еще одно объяснение. Она также понимала, что сидеть здесь, в офисе, и пытаться что-то объяснить Доути было абсолютно бесполезным занятием. Только разговор с самим Ажаром сможет пролить свет на происходящее. Доути был очень грязной личностью, и это та правда, о которой ей не стоит забывать.

Как будто прочитав ее мысли, частный детектив заговорил:

– Этот профессор – грязная личность, сержант Хейверс… – Он оттолкнулся от стола, убрал флешку обратно в нижний ящик шкафа, а затем запер его. Потом шуточным жестом протянул ей обе свои руки, как будто отдавал себя в ее распоряжение. – Теперь вы можете забрать меня в участок, и там я все опять повторю тому, кто этим заинтересуется. А можете начать расследование там, где оно должно было начаться с самого начала, – в доме у профессора.

Линли прилетел в Лондон после полудня, пережив под завязку забитый рейс из Пизы, на котором ему пришлось втиснуть свое тело ростом шесть футов два дюйма[311]на среднее кресло между монашкой, которая не прекращала молиться весь полет, и толстым бизнесменом с большой газетой.

Прежде чем покинуть Лукку, он еще раз встретился с Анжелиной Упман. Она подтвердила каждую деталь из рассказа Ажара об их новых взаимоотношениях. Прощение было, наверное, ключевым словом в этих новых взаимоотношениях, а также в попытке организовать для Хадии все таким образом, чтобы она могла проводить время в Лондоне с отцом, которого обожала. Только Лоренцо Мура был против этих планов. Он не любил Ажара, ему не нравился Ажар, и Анжелина была дурой, потому что разрешила Ажару общаться с дочерью.

Фраза «дорогой, она ведь и дочь Хари тоже» совсем его не успокоила. Лоренцо вылетел из комнаты, распространяя вокруг себя ауру разгневанного итальянского мужчины. Анжелина вздохнула и сказала:

– Будет совсем не легко, но я хочу сделать то, что, на мой взгляд, будет хорошо для нас всех.

Увидев ее, Томас подумал о том, как сказалось все произошедшее на ее внешнем виде. Анжелина была красивой женщиной, но сейчас она лишилась всей своей красоты – изможденная, с поредевшими волосами и ввалившимися глазами. Ей надо было поправляться, и как можно скорее, чтобы обеспечить сохранность жизни, развивавшейся внутри нее. Линли хотел сказать ей об этом, но, наверное, она и сама это отлично знала. Поэтому на прощание он сказал только: