Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

С началом первого урока по всему замку стали разноситься крики юных всегдашников и никогдашников. В ходе занятий довольно часто случались ЧП – то какой-то огр погнался за Риной с боевым топором во время боя с обычным оружием и едва не зарубил ее, то одна из ведьм обожгла Бексу бедро во время поединка на заклятиях. На занятии по развитию бойцовских качеств великан-людоед с Бобового стебля скинул Чеддика с лестницы, Серый Волк (тот самый) проглотил наполовину оперившуюся Кико (к счастью, подоспел Поллукс и заставил Волка ее выплюнуть). А лорд Арик по ходу учебных рукопашных боев нанес столько сотрясений мозга и сломал столько костей, что феям пришлось устроить в фойе самый настоящий походный лазарет, руководить которым назначили Беатрис, и теперь она металась в панике, лихорадочно отыскивая в старых книгах рецепты заживляющих эликсиров и целебные заклинания.

День шел за днем, и Софи все сильнее начинали нравиться и страдания учеников, и доносящиеся из лазарета стоны. Ее сердце, питавшееся раньше мечтами и надеждой, все активнее переключалось на новую пищу – чужую боль.

По утрам Софи не могла дождаться начала занятий с их первыми криками, а когда под вечер все стихало и ученики разбредались по спальням, она чувствовала себя опустошенной. Вечером после третьего дня занятий Софи сидела в их с Рафалом комнате и составляла список пар на завтрашние поединки.

– Беатрис против Крюка. Да, это будет любопытно! – Она наклонилась к лежащему на подоконнике листу пергамента и записала на нем эти два имени.

Рафал наблюдал за ней из дальнего угла комнаты, он менял там рубашку.

– Цель занятий – подготовить армию Тьмы к войне, а не изувечить молодых злодеев, которых все равно не будет на передовой, – заметил он.

– Это решение принимала не я, – рассеянно пробормотала в ответ Софи.

– Наши ученики – это будущее Зла, моя дорогая. Мы должны защищать, беречь их…

– Что я и делаю. Учу их защищаться.

– И при этом ломаешь им кости, а заодно и боевой дух? Думаешь, это правильно?

– Думаю, что это меня не колышет, – все так же рассеянно откликнулась она.

– А я слышал, что девушек обычно «колышет», что о них думают другие.

– Мне важно только то, что обо мне думаешь ты, – повернула голову Софи.

– По-моему, ты забываешь, что была когда-то в таком же положении, как они сейчас, – улыбнулся юный Директор.

– Хм. На самом деле мне не важно, что ты думаешь, – ответила Софи и вновь погрузилась в изучение своего списка.

Рафал хотел еще что-то добавить, но Софи опередила его.

– Ты назначил меня руководителем военной подготовки, не так ли? – резко спросила она, по-прежнему не глядя на Рафала. – Если у тебя появились сомнения – замени меня, назначь кого-нибудь другого на это место.

Она услышала, как Директор вздохнул у нее за спиной, но ничего не сказал.

По правде говоря, в глубине души Софи хотела бы испытывать сочувствие к своим бывшим одноклассникам, но… Ничего она к ним не чувствовала, ровным счетом ничего. Словно кто-то просто взял и отключил часть ее сердца. Она не знала, не могла понять, когда это случилось. В тот момент, когда она убедилась, что ничего хорошего из их поцелуя с Тедросом не получится? Когда стало ясно, что Агата ловко использует ее, чтобы самой сблизиться с принцем? Или когда она увидела наконец на себе корону Зла и впервые в жизни почувствовала себя действительно могущественной? Или все это сложилось вместе и уход от Добра постепенно превратил ее сердце в камень?

С каждым прошедшим днем Софи замечала в себе все новые перемены – у нее побледнела кожа, появились стальные нотки в голосе, окрепли, затвердели мускулы, сквозь почти прозрачную кожу стали видны голубые ниточки вен. Оставаясь внешне юной, Софи чувствовала себя постаревшей, выгоревшей изнутри, словно лишенные всяких признаков человечности зомби. Даже ощущение от поцелуев Рафала у нее изменилось – его губы больше не казались ей холодными.

На пятый день военной подготовки Софи разогнала лазарет, поскольку ученики все чаще начали прикидываться ранеными, чтобы избежать участия в учебных поединках. Боевой дух молодых злодеев действительно упал ниже некуда: даже самые бесстрашные – или безбашенные – никогдашники все чаще выходили на ринг с заранее поднятыми вверх руками и не оказывали никакого сопротивления зомби, которые равнодушно, словно роботы, избивали их. Узнав об этом, Софи сначала пришла в ярость, но потом успокоилась, решив, что, в конечном счете, ученикам придется дорого заплатить за свою трусость.

И когда к ней после обеда прибежала, вся в слезах, Беатрис и прокричала, что один из учеников убит, Софи не испытала ничего, кроме мрачного удовлетворения. Трус получил по заслугам. Так ему и надо!

– Я сама видела это из окна… Это был великан-людоед… Он швырнул кого-то с башни… Прямо в озеро… – причитала Беатрис.

– Вот что происходит, когда кто-то не желает вступать в бой, – спокойно заметила Софи и, не останавливаясь, пошла дальше.

– Разве вы не пойдете взглянуть, чье это тело? – схватила ее за руку Беатрис. – Кажется, это кто-то из класса Кастора…

– Какое может быть тело, если его швырнули в озеро? Оно уже растворилось в кислоте, – безмятежно ответила Софи. – Так-то и лучше, пожалуй. Никаких расходов на похороны и все прочее.

Беатрис ахнула, и дрожащим голосом сказала:

– Вы всегда тянулись к Добру… А теперь стали такой же, как он.

Софи оттолкнула Беатрис и направилась дальше, небрежно бросив через плечо:

– Принимаю эти слова как комплимент.

Позднее выяснилось, что с башни в озеро сбросили вовсе не ученика, а карлика Бизла, который отпускал ехидные шуточки в адрес великана, проводившего учебный бой с Раваном. Выведенный из себя, великан схватил карлика и выкинул его через парапет башни головой вперед. На следующий день перед началом занятий Кастор сказал несколько слов в память о погибшем. Никто не проронил по нему ни единой слезы, не вздохнул даже. Как будто и не было никогда никакого карлика Бизла.

Около полудня Софи, как обычно, совершила обход и впервые отметила, что молодые ученики начали делать успехи. То ли нелепая смерть карлика так на них подействовала, то ли они дошли наконец до такой точки, когда на первый план выходит могучий инстинкт самосохранения, но теперь юные всегдашники и никогдашники сражались против старых злодеев яростно, зло, используя незнакомые Софи приемы черной магии. Так, например, Веке превратил самого себя в ядовитый ветер и едва не до смерти удушил волка, а Кико превратила часть пола в кислоту, которая прожгла ногу нападавшей на нее ведьме. Чеддик же превратился в смертельно опасный вирус и заразил собой своего противника – тролля.

Правда, свои бои они, все трое, проиграли, но уже утром шестого дня молодежь из Новой школы одержала свою первую полноценную победу. Одержала ее Беатрис – она позвала на помощь воронов, которые выклевали глаза сводным сестрам Золушки. Сестрички-зомби после нападения воронов должны были, в принципе, восстановиться и, разумеется, имели теперь большой зуб на Беатрис. Софи было интересно, что будет дальше и чем ответят Беатрис сестрички, но потом ей в голову неожиданно пришла мысль: а как ее бывшие одноклассники научились всем этим приемчикам черной магии? В школьном курсе их не было. И уж явно не от Директора они их узнали, это совершенно точно, потому что тот запретил изучать в Новой школе колдовство и магию. Почему запретил? Да кто же знает! Может, считал, что эта наука не по зубам юным всегдашникам и никогдашникам, а может, решил, что любой, кто владеет магическими приемами, может быть опасен для него самого.