Королевская кровь - Рона Шерон

— А в Англии анютины глазки означают «любовь, которая не оставляет времени для других занятий». — Его жаркое дыхание, приятно пахнущее мятой, коснулось щеки девушки. — Моя очаровательная богиня из древних легенд, я буду любить тебя всегда, крепко и нежно, пока смерть не разлучит нас.

Рене резко обернулась к нему. Мужественное лицо Майкла было открытым и искренним, а его бирюзовые глаза покраснели от усталости и недосыпания. Золотистые волосы юноши были зачесаны назад, а одежда его отличалась строгостью и даже чопорностью. Строго сжатые губы придавали ему выражение решимости. Рене при всем желании не смогла разглядеть в нем и следа его нечеловеческой сущности.

— Прошлой ночью ты стала для меня Афродитой, снизошедшей к своему жалкому обожателю. Заниматься с тобой любовью было для меня… счастьем и благословением, — Склонив голову, он со священным трепетом поцеловал ей кончики пальцев. — Сможешь ли ты когда–нибудь простить меня?

От волнения Рене не могла говорить. Боже, какая же сила воли ему потребовалась, чтобы погасить бушевавшую в нем жажду крови! Но сколько пройдет времени, прежде чем эти оковы лопнут и разорвутся?

Майкл неправильно истолковал ее молчание, и на лице юноши отразились печаль.

— Есть вещи, которые я должен рассказать тебе, и вещи, о которых я буду тебя умолять. Моя болезнь… не такая, какой я полагал ее. — Он отвернулся и принялся мерить шагами ее комнату, словно лев, попавший в клетку. — Это вовсе не лихорадка, а страшное проклятие. У кардинала достаточно доказательств, чтобы обвинить меня в убийстве Анны, в котором я невиновен. Но он еще не успел сложить все кусочки мозаики воедино.

— Что это за доказательства?

— Кольцо, подаренное мне лордом Тайроном, та самая собственность, о которой я тебе рассказывал. Если кардинал Уолси выяснит, что оно принадлежит милорду, меня сразу же обвинят в убийстве. Уолси обнаружил перстень в кулаке Анны.

— Это ты отдал его ей?

— Нет! Его украли у меня в ту ночь, когда я был ранен при попытке остановить наемного убийцу. Я надел его на палец и лег в постель, а на следующее утро кольцо исчезло. А когда я пришел в себя, то увидел, что надо мной склонился кардинал.

— И ты полагаешь, что это он украл его?

— А потом уверил меня в том, что обнаружил его у тела Анны? Вполне возможно. Но зачем сначала выделять меня из множества претендентов и помогать возвыситься, а потом низвергать меня в пропасть? Это же не имеет никакого смысла! Украв перстень с печаткой Брайана, он добился бы гораздо большего, потому что это помогло бы укрепить положение самого Уолси. Ты согласна со мной?

— Да, ты прав. Это не имеет смысла.

— Вчера он передал мне список основных подозреваемых. — Майкл сунул руку за пазуху своего камзола и протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги. И действительно, в списке значились все шестеро фаворитов короля, противников кардинала. — В ходе расследования я установил, что у четверых из них попросту не было возможности совершить убийство. Поэтому я заподозрил Брайана и Кэри. И прошлой ночью, расставшись с тобой, я отправился в «рыбные садки», чтобы попытаться найти изобличающие их улики. Но вместо этого я узнал, что они невиновны.

— И у кардинала есть твое кольцо, — задумчиво протянула Рене. — Опиши его мне.

Майкл шумно выдохнул.

— Это золотой перстень, на котором вырезана змея с лицом и грудью женщины и крыльями дракона. Милорд Тайрон приказал мне не показывать его никому при дворе.

— Зачем же он подарил его тебе?

— Как талисман, полагаю… Будь я проклят, Рене, если понимаю, что со мной происходит! Я в полной растерянности. Это дело меня доконает.

Рене неуверенно шагнула к нему.

— Тебе нужно отдохнуть и выспаться.

— Мне нужно получить ответы! — Майкл запустил пальцы в волосы и взъерошил их. — Кроме того, есть еще кое–что…

— Я тоже хочу задать тебе один вопрос, Майкл. Вчера ты попросил меня упасть в обморок на службе в церкви, чтобы осмотреть Анну. Что ты обнаружил?

— Да, я как раз подхожу к этому. Ты помнишь ту ночь, когда я вместе со Стэнли и Саффолком, отправился в «рыбные садки»? Мы болтались там без дела с упорством, достойным лучшего применения, пытаясь доказать себе и окружающим, что мы великолепные кутилы, а не жалкие павлины. Во время своих странствий мы случайно узнали, что в таверне «Кардинальская шапка» была убита проститутка, и бюргеры пришли в смятение, потому как убийца оставался на свободе и, как позже выяснилось, не собирался останавливаться на достигнутом.

— И тот же самый человек вернулся во дворец и убил Анну.

— Да, в сообразительности тебе не откажешь! — Майкл остановился перед принцессой, и лицо его вновь потемнело. — И ее, и шлюху из трущоб кто–то укусил в шею.

— Господи, спаси и помилуй! — Рене осенила себя крестным знамением. Она в ужасе уставилась на Майкла, и в глазах у девушки вновь проступил страх.

А во взоре Майкла застыла неизбывная печаль.

— Это был не я.

— А кто же тогда? — выдохнула она.

— Тот самый человек, о котором мы говорили, Рене, который украл мое кольцо!

— Еще один такой же, как ты?

— Такой же, как я, — мрачно согласился Майкл, — Будь я проклят, но в «рыбных садках» случилось еще кое–что. Перед самым рассветом мертвая проститутка напала на меня. Рене, я своими глазами видел ее труп. Она была бездыханна. Но сегодня рано утром эта женщина набросилась на одного маленького оборванца, мальчишку, с которым я подружился. Я бросился ему на выручку и схватился с ней. О, она была переполнена яростью и злобой. А ее глаза…

— Были похожи на лунные камни. Совсем как у тебя.

В комнате повисло гнетущее молчание.

В глазах у Майкла заблестели слезы. Едва слышным шепотом он проговорил:

— Должно быть, я проклят.

Он упал на колени перед девушкой, обхватил ее руками за бедра и зарылся лицом в ее темно–красное шелковое платье.

Рене смотрела сверху вниз на светловолосую голову, уткнувшуюся в ее юбки, и видела перед собой не грешника, а напуганного мальчишку, пешку в жестокой игре королей. Ей хотелось ласково погладить его, но она боялась, что, едва коснувшись его… Она запрокинула голову, глотая слезы. Перед ее внутренним взором вдруг предстала картина Рафаэля «Триумф любви». Падший ангел с разорванными крыльями, простершийся у ног своей земной и смертной возлюбленной, был таким же золотоволосым, как Майкл. И сердце принцессы не выдержало. Она обняла Майкла и прижала его к своей груди, покрывая поцелуями его заплаканное лицо. Она никогда не сможет убить его. Никогда.

— Ты сразился с дьяволом и победил, mon bel ami?

— И да, и нет, — последовал приглушенный ответ. — Мне помогло солнце.

— Но ты остался жив. Не Геспер, а… подсолнушек.