Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Между тем юный наездник ускользнул от ковбоев, которых сильно отвлекло поведение Чалого. Он поспешил вслед за своим конем по проходу между зрительскими рядами, вскочил на него и, быстро развернувшись, поехал вниз, на манеж. Там его поджидали ковбои со своими лассо, но отец и Большой Волк подоспели вовремя, чтобы прикрыть его.

Публика была охвачена волнением и напряженным ожиданием.

— Это ужасно! Ужасно! — воскликнула тетушка Бетти. — Бог знает что еще может произойти!

Кейт протянула ей флакончик с туалетной водой, хотя и сама вся дрожала от возбуждения.

Харка ласково похлопал Чалого по шее, чтобы успокоить его. Они с отцом переглянулись, и Маттотаупа с пронзительным криком в два прыжка оказался на своем Гнедом вблизи Харки. Тот вскочил на спину Чалому и прыгнул на круп Гнедого, вновь одурачив своих преследователей. Чалый остался на прежнем месте.

В следующую секунду Харка, свистнув Чалому, спрыгнул с Гнедого и укрылся под животом мустанга Большого Волка. Полудикие индейские лошади, выросшие среди опасностей, то и дело спасаясь бегством то от волков, то от людей, были необыкновенно ловкими и быстро реагировали на любое изменение ситуации. По сигналу хозяина Чалый не бросился прямо к нему, под лассо ковбоев, а побежал по кругу, то вскакивая на барьер, брыкаясь, так что зрители в ложах испуганно вздрагивали, то, выбрав подходящий момент, мчался поперек манежа. Наконец Харка с ликующим воплем вновь вскочил на него. Рыжий Джим принялся палить в воздух из пистолета, словно желая напомнить о себе.

Зрители так же, как и осенью, во время опасного аттракциона с дикими ослами, только теперь с еще большей страстью принялись заключать пари. Предприимчивые молодые люди, мгновенно оценившие ситуацию и почуявшие выгоду, открыли передвижные букмекерские конторы. Как только исход битвы превратился в предмет пари, даже в этом городе, где многие еще не так давно на собственном опыте прочувствовали все ужасы восстания индейцев, понятия «краснокожие» или «белые» были забыты, и все говорили исключительно о «победе» или «поражении», о выигрыше или проигрыше.

Смит смотрел на это с возмущением.

Большой Волк бросил лассо и заарканил ковбоя, которому Чалый ушиб колено и который был больше занят своей травмой, чем намерениями противников. Петля обхватила его сзади. Большой Волк резко дернул за веревку, и ковбой полетел на песок.

Зрители наградили неудачника презрительным свистом, и тот покинул манеж, ведя лошадь на поводу.

Тем временем Маттотаупа атаковал второго ковбоя, который на мгновение замешкался, отвлеченный картиной пленения своего товарища, и забыл о своей собственной безопасности. Маттотаупе даже не понадобилось бросать лассо: проскакав рядом с ним, он просто положил петлю на шею его лошади. Та упала. Ковбой в ярости закричал. Но не успел он подняться на ноги, как уже был связан Харкой. Индейцы вновь разразились ликующим воплем. Рыжий Джим выстрелил. Пуля по касательной задела руку Харки. Тот даже не обратил внимания ни на рану, ни на опасность. Маттотаупа дал предупредительный выстрел в сторону Джима.

Победа индейцев стала уже почти свершившимся фактом, и это резко изменило настроение публики. Сделавшие ставку на ковбоев подняли невообразимый шум и склонили на свою сторону нейтральных зрителей, которые не участвовали в пари.

— Надо немедленно положить этому конец! — громко и решительно произнес Смит. — Это уже граничит с безумием!

— То, что дирекция до сих пор не вмешалась, — просто безобразие! — взволнованно воскликнул один из элегантных господ в ложе номер семь.

— Эти ковбои и индейцы, оказавшись в родной стихии, настолько увлеклись, что совершенно забыли, где они находятся! — торопливо проговорил представитель «Б & Б», глядя, как уже второй ковбой покидает манеж, оставляя Рыжего Джима одного.

На манеже началась бешеная охота на Рыжего Джима. Зрители вдруг поняли, что он один стоит гораздо больше обоих своих побежденных товарищей, вместе взятых, и что до сих пор он не показал и десятой доли того, что на самом деле умеет. Аплодисменты горячили и возбуждали его.

— Мои друзья стали жертвой коварства! — крикнул он, пробежав несколько метров рядом со своим скачущим галопом конем и вдруг неожиданно, одним махом запрыгнув на него. — Им пришлось покинуть поле боя ранеными! Но я один продолжу битву с этими краснокожими койотами, как в свое время Дэниэл Бун![14] Хей! Хо!

Оглушительные аплодисменты показали ему, что он попал в точку и угадал настроение публики, которая теперь решительно ополчилась против индейцев. Те назло бушующей толпе тоже продемонстрировали свое мастерство. Рыжего Джима ждали неминуемое поражение и плен. Он ударил рукояткой пистолета Большого Волка по голове, когда тот поравнялся с ним. Харка, подскочив к нему с другой стороны, вцепился ему в ногу, чтобы вырвать ее из стремени. Джиму удалось схватить его за одну из косичек, но Харка мгновенно вытащил нож и перерезал ее.

Большой Волк, оглушенный ударом, закачался на лошади. Рыжий Джим поднял коня на дыбы, чтобы увернуться от петли лассо, брошенной Маттотаупой, затем опять выстрелил, и пуля скользнула по крупу Чалого. Мустанг почти не почувствовал ранения, но по сигналу Харки повалился на песок и замахал в воздухе ногами.

Эта сцена происходила прямо перед ложей номер семь. Причем не совсем случайно: Харка еще вначале аттракциона заметил в этой ложе директора цирка и двух элегантных господ. Потом ему несколько раз бросилась в глаза неприятная, непроницаемая, но властная мина тетушки Бетти, напомнившая ему Фрэнка Эллиса. Не ускользнула от его внимания и бледная девочка с испуганным лицом, на несколько лет младше его сестры Уиноны. А белый седоволосый господин в ложе был ему знаком, потому что спрашивал его, не сын ли он Сидящего Быка.

Тетушка Бетти вскрикнула, увидев прямо перед собой копыта барахтающейся на песке лошади, и, чтобы предотвратить несчастье, Харка встал между Чалым и барьером. Пыльный, возбужденный, весь напряженный, как тетива лука, с лихорадочным блеском в глазах, он ждал удобного момента, чтобы вновь включиться в эту уже очень опасную игру. Большой Волк тем временем оправился от удара, и теперь они вместе с Маттотаупой скакали вокруг Рыжего Джима, все сужая круги.

Зрители бесновалась. Казалось, они и сами вот-вот откроют стрельбу.

Директор, побледнев, выскочил из ложи. Сначала он громко приказал всем свободным конюхам и служителям немедленно занять места по всему периметру манежа. Но поскольку ветер достигал уже такой силы, что гнул деревья, как прутья, оставить без присмотра крепления шатра было нельзя. Директор помчался дальше. Чуть не сбив с ног заместителя инспектора манежа, который тоже уже взмок от волнения, он крикнул ему:

— Остолоп! Ваше место — за партой начальной школы! Где Эллис? Немедленно найти мне Эллиса!