История Великобритании - Кеннет О. Морган

Довольно естественно, что условия для настоящего кризиса сложились только тогда, когда раскололся сам режим. С начала 30-х годов XVIII в. Уолполу противостоял при Дворе опасный альянс соперников. Возможность проявить себя у них появилась тогда, когда Уолпол выступил со своей известной попыткой расширить акцизную систему. Этот проект был разумен с финансовой точки зрения, но в итоге вызвал глубочайшую и ожесточенную антипатию множества англичан, ненавидевших новые налоги и опасавшихся расширения правительственной бюрократии. Только готовность Уолпола отказаться от предложенного им проекта в 1733 г. и прочная поддержка со стороны Георга II против его недругов при Дворе спасли правительство. Но даже с учетом этого всеобщие выборы 1734 г. выявили широкое недовольство действиями Уолпола и сильно сократили количество мест правящего большинства в Палате общин. Еще более серьезная проблема возникла четыре года спустя. Развернутая за стенами Парламента мощная агитация, требующая решительных действий в отношении Испанской империи в 17381739 гг., была тем более опасной, что ее поддерживал принц Уэльский Фредерик. Сложившийся альянс, состоявший из обозленных тори, недовольных вигов, враждебно настроенных предпринимателей, популярных политиков и наследника трона, был достаточно опасным; в итоге он заставил Уолпола не только ввязаться в войну против своего желания, но и привел его к падению. Проблема возврата к прежнему положению вещей была особенно тревожной; до самой смерти Фредерика в 1751 г. она стояла сначала перед Уолполом, а затем перед Пелэмом.

Даже без учета этих внутренних конфликтов господству вигов угрожала серьезная оппозиция. Якобитская угроза, вероятно, сильно преувеличивалась; сомнительно, чтобы очень многие из тех, кто предлагал тост «за короля на том берегу», стали рисковать своим имуществом или жизнью во имя династии Стюартов. Как бы то ни было, развитие событий поддерживало воодушевление в рядах наиболее преданных якобитов. Во время Войны за австрийское наследство 1740–1748 гг. англичане были вовлечены в боевые действия не только против Испании в колониях, но и против мощной коалиции во главе с Бурбонами на континенте. В ходе этой войны казалось, что Георга II больше заботит защита его любимого курфюршества. Вызванное этим столкновение с интересами страны, прежде всего истраченные британские деньги и британская кровь, пролитая в Германии и Нидерландах, дало политикам-патриотам достаточно поводов для нападок на режим. Задолго до этой войны Уолпол предвидел, что она станет также и борьбой за английское наследство, ведущейся на английской земле, что в итоге оказалось верным. Когда в 1745 г. произошло якобитское вторжение, стал ясен масштаб опасности, которой подвергалась Ганноверская династия. По европейским стандартам британская регулярная армия была крошечной; даже те небольшие и разрозненные силы, которые Молодой претендент в декабре 1745 г. направил прямо в сердце Центральной Англии, оттянули на себя все, что могли противопоставить защитники. О боеспособной милиционной армии, лишенной поддержки тори, давно было забыто; многие сельские джентри в лучшем случае соблюдали мрачный нейтралитет. Жесточайший террор против шотландских горцев, развязанный после того, как якобитская армия была отброшена и окончательно разбита при Каллодене, свидетельствует о том, до какой степени тревога и даже паника охватили власть в Лондоне. В этом отношении, как и в ряде других, кризис 1745 г. служит полезным коррективом к слишком уж благостному изображению того спокойствия, которое приписывается политической системе, сложившейся во времена господства вигов. Привычная картина политической апатии и аристократического изящества может быть обманчивой. Она совсем не подходит для описания тех хотя и небольших, но в то же время кровавых успехов участников восстания 1745 г., да и сравнительно спокойный период в начале 50-х годов вряд ли служит доказательством ее подлинности.

Так, и Пэлем, чья ловкость помогла стране благополучно, хотя и не без некоторого унижения выйти из войны и чей финансовый гений впоследствии многое сделал для создания более прочной базы государственного долга, как оказалось, мог ошибаться в оценке политического климата. Его Билль о евреях 1753 г., разработанный для смягчения гражданских ограничений в отношении еврейской общины в Британии, вызвал лавину враждебности и нетерпимости со стороны приверженцев Высокой церкви, что в итоге заставило Пелэма отозвать законопроект, прежде чем он мог быть наказан за свою инициативу на всеобщих выборах 1754 г. Кроме того, вылазки якобитов и вызываемые ими страхи далеко не закончились. Еще в 1753 г. Лондон угостили спектаклем публичного повешения одного из якобитов; в ряде аспектов, несомненно, политика XVIII в. была, скажем, более «учтивой», но далеко не всегда.

Агония якобитского движения хронологически совпала с уходом со сцены доиндустриального общества. Общепринято, что беспрецедентные по масштабам экономический рост и перемены, названные промышленной революцией, берут начало именно в середине XVIII в. Однако многие современники считали тот период, который в ретроспективе выглядит исходной позицией для промышленного рывка, временем серьезного спада; в связи с чем проблема несовпадения оценок до сих пор остается актуальной. В 1730–1740 гг. цены на сельскохозяйственную продукцию были исключительно низкими; некоторые важные производственные районы, особенно старые центры текстильной промышленности, страдали от высокой безработицы и серьезных беспорядков. Но и здесь можно увидеть многообещающие признаки развития. Низкие цены на продовольствие делали возможным более высокий уровень затрат на потребительские товары, тем самым поощряя развитие новых видов промышленности, особенно в центральных графствах Англии. Если сельское хозяйство зачастую страдало от низких цен, то они же служили определенным стимулом для увеличения производительности, как это произошло, в частности, на востоке Англии. Улучшенные технические приемы многоотраслевого сельскохозяйственного производства, появление которых часто ассоциируется с эпохой Тауншенда, прозванного Брюквой, не принадлежат исключительно тому периоду, но несомненно, что в то время их начали применять более широко. В других секторах также отмечался заметный прогресс. Например, 30-е годы XVIII в. стали свидетелем появления одного из самых выдающихся нововведений в истории транспорта — строительства общегосударственной системы платных дорог. До 1730 г. было основано лишь несколько обществ по строительству и эксплуатации платных дорог (turnрikе trusts). Поддержание большинства главных дорог, включая Большую северную дорогу (начиная от Нортгемптоншира) и почти всю Большую западную дорогу, зависело от тех несчастных приходов, в непосредственной близости от которых они были проложены. Английские дороги начала георгианской эпохи, испытывавшие огромное напряжение вследствие быстро растущего объема пассажирских перевозок и еще более обременительных грузоперевозок между главными потребительскими центрами, обоснованно считались национальным позором. Общества платных дорог были хорошим, хотя и не всегда популярным решением этой проблемы, с их помощью значительные местные капиталы направлялись на ремонт и поддержание дорог с помощью тщательно разработанной шкалы сборов за проезд. Расцвет этих обществ приходится на десятилетия середины XVIII в. Они служили мощным фактором развития той или иной провинции: большая доля новых дорог была построена на севере, а также на западе Центральной Англии. До 70-х годов, когда каналы стали серьезным конкурентом в борьбе за грузоперевозки, платные дороги являли собой по-настоящему общенациональную и сравнительно эффективную транспортную сеть. С их помощью резко снизились затраты времени на поездки. До важных провинциальных центров, таких, как Йорк, Манчестер или Эксетер, в 20-х годах XVIII в. можно было добраться из Лондона не менее чем за три дня пути; к 80-м годам туда можно было попасть в течение немногим более суток. Достигнутое снижение затрат времени почти на всех важных дорогах исчерпало лимит прогресса транспортных технологий той эпохи; они мало менялись почти до 1820 г., когда Макадам и Телфорд открыли огромные неиспользованные резервы для дальнейшего развития.