Аркан - Татьяна Русуберг

— Так это был твой кузен? — шепнул он, стараясь не шевелить губами.

— Хорошо, что между нами нет сходства, а? — Анира улыбалась, хотя гладиатор не мог видеть ее лица — это выдавал голос. Внезапно тон изменился, принцесса дохнула холодом, как ледяной великан. — Берегись Омерканова бойца. Оружие может быть отравлено.

— Которого из них? — потрясенно пробормотал Аджакти, но принцесса уже двинулась дальше, между уступавших дорогу гостей, расточая улыбки и ничего не значащие поцелуи. Чернокожая телохранительница неотступно следовала за госпожой. «Идиот, — спохватился Кай. — Надо было спросить Аниру о Лилии!» Но он упустил момент.

Гладиатор обежал настороженным взглядом шестерых бойцов на противоположном конце бассейна. Мясник Королевской школы, Бурхан, как раз вышел на окруженную водой площадку и начал выкликать их имена и послужной список. «Если Омеркан задумал расправиться со мной, жеребьевка заранее подстроена, — размышлял он. — Неужели кто-то из королевских способен на такую подлость, как нарушение кодекса и убийство? Хотя, если гладиатору прикажет сам сейджин, он не сможет отказаться, связанный клятвой. А Бурхану приказывает Солнцеподобный. Хорошо хоть, угроза будет исходить только от одного противника, подставу со вторым организовать вряд ли успели. Но кто из двоих? Кто?»

Бурхана сменил Скавр, нахваливавший гладиаторов Танцующей школы. Имя Аджакти вызвало у публики особый прилив энтузиазма — многие помнили его по победам летнего сезона. Но вот в зимнем он участвовал впервые — мясник берег нового фаворита от жестокости частных боев, пятнающих гладиаторский кодекс. Тем выше была для молодого гладиатора честь начинать во дворце самого наследного принца.

Наконец настало время жеребьевки. Уже знакомый Каю Бора со «стрючком» занял место Скавра. Короткие пальцы вытащили первый камень из мешка с изображением журавля — эмблемы Танцующей школы:

— Стрелец!

Кая не удивило, что вскоре на дне осталась только одна табличка — с его собственным именем. По ту сторону бассейна ожидали двое, чьи жребии еще лежали в мешке Королевской школы. Он поймал мрачный взгляд Скавра — похоже, мясник заподозрил, что его фавориту неслучайно достались два последних боя подряд, без права на передышку. Но вот сделать сейджин ничего не мог — против воли Солнцеподобного не попрешь.

— Снежный Барс! — выкликнул тонко Бора, поднимая дряблую руку с черным камнем в руке.

Аджакти помнил высоченного горца-северянина по Минере. Случай никогда не сводил их на арене, но Каю приходилось наблюдать бои Барса. Он был старожилом игр, осторожным, опытным и сильным, как зверь, чье имя носил. «Возможно, за мою смерть ему пообещали должность доктора, — размышлял Кай. — Он намного старше меня, но все еще опасен. Вон какие мышцы. Один бицепс — как три моих. Так до него еще допрыгнуть надо».

— Святоша!

Об этом бойце Кай раньше только слышал. Среди полуголых гладиаторов кватерминец выглядел одетым — так густо покрывали его тело разноцветные рисунки. Говорили, все святые кватерминского пантеона и их чудеса были нанесены иглой, впрыскивающей краску прямо под кожу. Этот человек умел терпеть боль и верил в собственное бессмертие. «Если его убедили, что я — демон, исчадие тролля, фанатик скорее умрет, чем выпустит меня отсюда живым. Кажется, намечается веселый вечер».

Рабы начали гасить в зале свет, оставив гореть лишь несколько лампионов у стен. Двое полуобнаженных юношей зажгли факелы, торчавшие по краям площадки в центре бассейна и вдоль ведущих к ней дорожек. Красноватое пламя отразилось в потемневшей воде, кровавые блики заиграли на куполообразном потолке. Публика замерла в предвкушении.

Принесли оружие для первой пары. Скавр и Бурхан тщательно проверили качество клинков. «Значит, мясник Королевской участвует в заговоре, — решил Аджакти. — Если, конечно, сведения Аниры верны. Или убийца воспользуется спрятанным под одеждой кинжалом? Он ведь может быть совсем небольшим, достаточно даже отравленной иглы». Но тут происходящее на импровизированной сцене отвлекло его от мрачных мыслей. Вместо того чтобы вручить мечи гладиаторам, мясники отдали их наряженным в белое рабам. Оружие торжественно пронесли по мозаичным дорожкам и положили у противоположных концов «арены». Как только рабы вернулись, с каждой стороны бассейна изготовилось по гладиатору — «черепаха» Стрелец и «Длинный Дик» по прозвищу Лебедь.

В душу Кая закралось неприятное подозрение насчет того, что значил весь этот антураж.

— Как символично, мой персик! — восторженно воскликнул кто-то из ближайших зрителей. — Стрелец и Лебедь — битва звезд!

«Персика» Аджакти не разглядел, как и звездной символики. Зато вот Омерканову задумку он разгадал верно. По знаку Боры оба бойца бросились по мозаичным дорожкам навстречу друг другу — каждый стремился первым завладеть оружием. Публика одобрительно взревела.

Облаченный в тяжелую броню Стрелец был заведомо медлительней противника, вовсе не имевшего кирасы. Лебедь достиг площадки, когда боец Скавра покрыл только половину пути. «Длинный Дик» на бегу подхватил клинок. Игнорируя щит, он в два прыжка перелетел игровую площадку и пинком отправил оружие «черепахи» в воду. Зрители ахнули. Аджакти ругнулся сквозь зубы. Безоружный Стрелец внезапно оказался перед острием меча на узкой скользкой дорожке, окруженной водой и огнем. Единственной его защитой был доспех и массивный стальной шлем. Но этот же шлем ограничивал обзор гладиатора.

Лебедь направил удар в одно из сочленений брони. Стрелец уклонился, лезвие скользнуло по стали. «Черепаха» изловчился и схватил один из горящих вокруг факелов. Пламя лизнуло обнаженную грудь «Длинного Дика». Тот с воплем отшатнулся. Стрелец, размахивая оружием, пошел в наступление. Но Лебедь быстро пришел в себя. Его клинок перерубил факел у основания, заодно лишив противника пальцев. Казалось, в шоке Стрелец не ощутил боли. Он бросился на врага всем весом, игнорируя меч. Два тела с грохотом повалились на камень. Клинок, жалобно звеня, отлетел в сторону. Факел на полу еще не погас. В воздухе, густом от ароматических масел, завоняло горелой плотью.

Двое людей, рыча и стеная, катались по мраморным плитам, пятная их кровью. В толпе нарастало возбуждение. Его запах — смесь пота, страха и соития — заставлял ноздри Аджакти трепетать. В грудь бились, прорастая из сердца, черные крылья. «У-бей! У-бей!» Он закрыл глаза, пытаясь найти внутри себя голубоватый свет Тигле.

— А-а! Да! Да! — взвизгнула женщина. Толпа подхватила на одном нечленораздельном «А-а!». Аджакти открыл веки. Лебедь лежал на самом краю площадки с проломленным черепом. Победитель привстал на одно колено, приветствуя Солнцеподобного, — и рухнул на труп, так и не успев снять шлем. Особым звериным чутьем Кай осязал его вытекающую из поврежденных органов жизнь.

Победителя вынесли с окровавленной площадки, которую тут же окатили водой из бассейна расторопные рабы. Отражения факелов стали красней. Кай больше не закрывал глаза. Он смотрел на все, баюкая голубую холодную искру внутри. «Меня не должен коснуться ни один из них. Я не могу подпустить их близко. Не имею права. Надо разрушить стены. Чтобы все кончилось. Надо…»