Клинком и сердцем. Том 1 - Ирина Успенская

* * *

Лучано плавал в темном забытье, прохладном, как ночная река, и таком же приятном. Впервые за долгое время ему не было больно, стыдно и страшно, и потому выныривать он не торопился. А еще здесь были голоса. Они плавали где-то рядом, но не касались Лучано, и потому он их не боялся. Но слушал внимательно, как делал это всегда, и в приюте, и в казармах Шипов. Если хочешь выжить, ни одна крупинка знаний не бывает лишней.

Именно так в приюте он давным — давно подслушал, почему его и еще нескольких ребят забрали из общей комнаты и отселили в другую, посуше и потеплее. Почему им дают молоко и даже мясо, а не как другим одну только кашу на рыбном бульоне да полугнилые овощи, бесплатно принесенные сиротам рыночными торговцами. Почему их чаще моют, причем хорошим мылом, а не щелочной водой, и не дают остальным подкидышам, что люто завидуют счастливчикам, их бить. И даже почему любого ребенка в приюте кое-кто из наставников может на ночь забрать к себе в комнату, но не их, чистеньких, сытых и почти не запуганных. Дорогой товар — что же тут непонятного?

Время от времени кто-то из счастливчиков навсегда пропадал, и, когда Лучано исполнилось десять, из их компании остались только он да еще две девочки, настоящие красотки. За них ждали достойную цену. А дождались мастера Алессандро, который по девчонкам скользнул равнодушным взглядом, за Лучано же заплатил самыми настоящими золотыми монетами! Синьора попечительница поджала губы, словно увидела вместо золота жалкие медяки, но покупатель словно невзначай положил на стол красивую холеную руку, попечительница бросила быстрый взгляд на железное кольцо с бутоном розы и велела Лучано идти с почтенным синьором, который о нем позаботится.

— Мерзость какая, — с отвращением сказал сухой и жесткий, словно выгоревшая на солнце трава, голос. — Алессандро совсем ум потерял? Ему что, на бордель не хватало? Ловил бы тогда по улицам оборвышей, наших-то зачем трогать?

— Красивый мальчик, — равнодушно заметил другой голос, холодный и скользкий. — Дворянский бастард, наверное, породу видно. В борделе за такого дорого попросят, особенно за жесткие забавы. А уличными он брезговал. Тот еще был чистюля… Между прочим, я говорил, что рано поднимать Алессандро по рангу. Тем более доверять ему такое важное дело. Младший мастер, которого убил десятилетка, пф!

Он презрительно фыркнул. Лучано попытался испытать хоть какое-то подобие чувств, слушая, как о нем говорят и наверняка решают его судьбу. Но внутри все застыло, причем не сейчас, а гораздо раньше. Ровно в тот день, когда мастер Алессандро, подождав пару недель, забрал его из казармы после ужина и отвел к себе в комнату. Лучано тогда честно пытался терпеть. Он все-таки вырос в приюте и отлично знал, что всего один человек, какой бы сволочью он ни был, гораздо лучше, чем бордельные клиенты изо дня в день. Старшие ребята много рассказывали…

Но после второго раза понял, что терпеть не получится. И даже очень хорошо все продумал! И как спрячет нож, и куда воткнет, а главное — как потом этим же ножом чиркнет себе по горлу, чтобы быстренько сбежать в Претемные Сады к доброй Госпоже — подальше от мастеров и их наказания. Не повезло. Умирая, Алессандро всего раз успел его ударить, но хорошо знал, куда бить. Лучано отлетел, потеряв сознание, и его успели найти.

— Сдох — туда ему и дорога, — заключил сухой голос. — Что будем делать с мальчишкой? Лично я бы сказал ему спасибо за услугу гильдии. — Послышался такой же бесцветный сухой смешок, а потом голос закончил: — Но порядок есть порядок. Нападение на мастера — смертный приговор. Учитывая обстоятельства, предлагаю просто не будить. Уж легкую смерть он заслужил.

— Согласен, — отозвался скользкий голос издалека. — Тело потом выставим в казармах — уроком, что бывает за нападение на мастера. Только нужно хорошенько изуродовать. Иначе сосунки решат, что можно легко отделаться, всего лишь умерев. А вторым уроком станет Алессандро. Наставникам тоже полезно задуматься, что ученики — ценное имущество. В борделях нужно развлекаться, а не будущее гильдии портить. Жалко, что Алессандро сдох, из живого учебный материал получился бы гораздо убедительнее. Кстати, Лоренцо, мальчик просыпается. Добей его, что ли, тебе там ближе.

— Ларци, а ты что скажешь? — спросил сухой голос совсем рядом.

Лучано просто по привычке запомнил и сам голос, и то, что его обладателя зовут Лоренцо, хотя уже понимал, что ему это никогда не пригодится. Если бы он мог что-то чувствовать, то порадовался бы, что убить его решили быстро и безболезненно. Иные ученики, тоже ставшие «уроком» для остальных, умирали неделями… И тут послышался третий голос, мягкий и спокойный, но с изрядной долей иронии:

— Как мило, что вы решили все-таки поинтересоваться и моим мнением тоже. Поверьте, друзья мои, я глубоко это ценю.

— Ларци… — отозвался скользкий голос, и Лучано показалось, что человек поморщился. — Ну что за обиды? Если уж на то пошло, первым спрашивать надо было Джакомо, эта гнилая крыса Алессандро — его ученик и ставленник.

— Отличная мысль, Тино, — согласился третий. — Джакомо, когда он вернется в город, непременно следует спросить, как он собирается возмещать гильдии вред, причиненный его учеником.

Послышалось сразу три смешка, и Лучано понял, что благородным синьорам мастерам идея припереть к стенке мастера Джакомо весьма приглянулась. А третий голос продолжил:

— Что касается мальчика, то я решительно не вижу оснований от него избавляться. Алессандро следовало помнить, что мы готовим Шипов, а не бордельные цветочки.

— Ты что, предлагаешь его не убивать? — недоверчиво уточнил Тино. — Может, нам еще и в казармы его вернуть после такого? Чтобы сосунки из него сделали героя и образец для подражания?

— В казармах его на клочки разорвут, — возразил тот, кого назвали Ларци. — Или от зависти к его славе, или чтобы выслужиться перед наставниками. А я хочу посмотреть, что из него вырастет. Только полный идиотто утопит щенка, который начал скалить зубы раньше остальных.

— Этот щеночек уже порвал кое-кому горло, — заметил сухой голос.

«Лоренцо, — вспомнил Лучано. — Лоренцо, Тино и… Ларци?»

Он точно знал, что должен был смертельно испугаться этих трех имен даже по отдельности, но почему? Где он их слышал? Ах да, в тихих благоговейных рассказах после отбоя…

— А я люблю кусачих, — улыбнулся, судя по голосу, Ларци. — Они самые толковые. Возьму его себе, пожалуй. Стар я уже сам пробирки мыть, да и двор подметать кому-то надо… Мальчишка в услужении мне как раз пригодится. Надеюсь, меня в особых вкусах никто не подозревает?

Он хмыкнул, и Лучано обострившимся слухом уловил всего один ответный сухой смешок. Тино заговорил так же холодно, как раньше, но теперь еще и недовольно:

— Это не по традициям, Ларци. Личный ученик — дело святое, но не в десять лет! Пусть пройдет испытания, освоит все положенное, а потом уже заберешь. Лет в пятнадцать хотя бы!

— Если выживет… — тихо уронил Лоренцо.

— А если и нет! — в голосе Тино нарастало раздражение. — Подумаешь, велика потеря. Лучше сдохнет один сосунок, пусть и способный, чем они все начнут охотиться на наставников. Хочешь личного ученика, кто же тебе слово скажет? Бери хоть пару дюжин, авось, кто-то и окажется тем самым. Но зачем тебе именно этот щенок?