Размышления о богослужении - Георгий Петрович Чистяков

ничего нарочитого. Это была действительно закрытая сфера; но я знал, что молитва в его жизни имеет огромное значение!

Помните ли последние службы отца?

Да, конечно. Последний раз он служил литургию Преждеосвященных даров в самом конце марта 2007 года. На ней я не был, но бывал довольно регулярно на его службах в последний год его жизни – и каждый раз видел, как ему тяжело, как трудно – он очень плохо себя чувствовал, – но служение литургии придавало ему силы, нередко в середине службы он буквально оживал.

У него было хроническое заболевание крови, которое поддавалось лечению, но очень сильно осложняло его жизнь, поэтому уже в 2000-е годы мы знали, что он болеет, что он плохо себя чувствует, что он устает больше, чем раньше, но, тем не менее, он продолжал служить. Но в последние месяцы жизни он уже не мог служить – у него была неизлечимая опухоль мозга, глиобластома, часть тела была парализована.

Вы видели когда-нибудь, как отцу Георгию исповедовались дети? Да и взрослые… Что это были за исповеди?

Конечно, видел. Да и многие видели в Косме длинные очереди. Они и теперь есть – к отцу Александру Борисову, к отцу Иоанну (Гуайте), к другим священникам.

Я видел, как отец исповедует во время детской литургии. Он относился к детям всегда очень тепло, очень дружелюбно. Было видно, что детям с ним легко.

В одном из фильмов об отце есть такие кадры – их случайно сняли, – как он исповедует в храме РДКБ женщину. Женщина рыдает, видно, что, скорее всего, это мать, потерявшая своего ребенка. И отец как-то очень тепло ее утешает…

Мне вспомнился еще один эпизод. Дело в том, что мой дед Петр Георгиевич Чистяков похоронен на Калитниковском кладбище. И на протяжении многих лет в день его смерти 18 апреля мы туда приходили, и отец всегда старался этот день освободить, послужить панихиду на могиле отца. Однажды служивший священник попросил его выйти на исповедь. Народу было совсем немного, всего несколько старушек, постоянных прихожанок Калитниковского храма, отец их исповедовал.

Спустя какое-то время моя бабушка пришла туда же на службу – она там довольно часто бывала, там ее знали, – и эти старушки сразу же обступили ее и стали спрашивать: «Ольга Николаевна, когда же в следующий раз приедет ваш сын? Он такой замечательный батюшка! Он так замечательно исповедует, он так нас утешил, так нас поддержал». Бабушка пересказала это отцу, и тот очень удивился, сказал: «Я поговорил с ними очень кратко, и вроде ничего особенного там не было». Но, я думаю, даже в таком кратком разговоре чувствовалась его любовь.

В чем бы вы хотели быть похожим на отца? Чему по-хорошему завидовали?

Меня всегда поражала его невероятная работоспособность – умение одновременно служить, читать лекции, встречаться с людьми, заниматься общественной деятельностью. Меня всегда восхищало его потрясающее знание иностранных языков, прекрасная память.

Историком вы стали благодаря отцу?

Да, он на меня очень сильно повлиял в этом плане.

Летом мы с ним бывали в разных церквях в окрестностях нашей дачи, иногда ездили на службу. И вот осенью 1994 года, вернувшись в Москву, я решил постараться что-то узнать о тех приходах, где мы с отцом побывали, и стал смотреть книги, которые были дома. Заглянул в двухтомник «Памятники архитектуры Московской области», прочел. Там, кроме всего прочего, были ссылки на дополнительную литературу, в том числе на работу братьев Холмогоровых «Исторические материалы о церквях и селах XVI–XVIII веков»; это выписки из исторических документов по Московскому уезду. Оказалось, что ее можно найти только в Исторической библиотеке.

Г.П.Чистяков с сыном Петром.

Москва, 1984 год

Я посоветовался с отцом, отец одобрил мой интерес, сказал, что в свое время он тоже читал статьи Холмогоровых, посвященные бронницким церквям (потому что его детство тоже прошло на даче в Отдыхе, и все эти церкви были ему знакомы с детства). А на меня книга Холмогоровых произвела колоссальное впечатление: я понял, что история – это не только глобальные события, о которых можно прочитать в любом учебнике; я понял, что исторические места – это не только Кремль и Красная площадь и их ближайшие окрестности; я осознал, что история есть у любой церкви, у любого села, у любой деревни.

Это было удивительное открытие – осознать, что церковь, в которой мы только что побывали, существовала и в XIX веке, и в XVIII веке, и можно узнать какие-то факты ее истории. И так мало-помалу этот интерес привел меня к профессии историка.

Сейчас я пишу книгу, посвященную Иерусалимской иконе Богоматери из Бронниц, около которой я впервые оказался в 1994 году вместе с отцом – мы приехали в Малахово вместе с ним на литургию. А сам он впервые там оказался еще в детстве, когда ему было семь лет. Он рассказывал об этой поездке – она произвела на него тогда очень большое впечатление.

Поехали кататься на машине (мой прадед был генерал, и у него была машина с водителем), поехали в сторону Раменского, места эти были всем незнакомы – подробных карт в то время достать было невозможно, – ехали через бескрайние заливные луга у Москвы-реки, увидели вдали церковь, подъехали к ней, остановились. Отец увидел, что возле церкви на скамейке сидит старый священник – в подряснике, в шляпе, с книгой в руках. Подбежал к нему, спросил благословения. Это был тогдашний малаховский настоятель – отец Петр Кабалин. Встреча с этим седобородым старцем произвела на отца очень большое впечатление, потом он многократно возвращался в Малахово – это была одна из его любимых церквей.

Какие труды отца Георгия удалось издать за десять лет и что в планах?

Вскоре после смерти отца я задумался над тем, что хорошо бы переиздать его книги. Причем мне хотелось переиздать не только его семь книг, но и ранние работы по истории Античности, которые мало кому известны. Многие знают, что отец – кандидат исторических наук, что в молодости он занимался историей Античности и классической филологией, но сами его работы: и дипломная работа, которую очень хвалил Алексей Федорович Лосев, и кандидатская диссертация, и переводы античных авторов, и статьи в «Вестнике древней истории», – были известны только специалистам.

Мне хотелось издать научные труды отца. Я стал искать возможность их опубликовать – и вот, появилась возможность издать их в серии «Humanitas» – это известнейшая серия, которую выпускает ИНИОН[92], издательство «Центр гуманитарных инициатив». Так счастливо сложилось, что издательство