Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин

В первых числах июня Стефен Смит сообщил в «Libération»: «С начала руандийской драмы аэропорт Гомы является тыловой базой правительства соседней страны, Руанды. Именно здесь виновники геноцида получали оружие еще десять дней тому назад… в воскресенье 22 мая “специальные рейсы” в Гому прекратились. До этого один “Боинг-707” с тщательно замазанными номерами пять раз совершил выгрузку: трижды днем и дважды ночью. Его груз: каждая партия примерно 18 т оружия и боеприпасов, по мнению одних, “сербского происхождения”, по мнению других, в ящиках со штампом “Болгария”. Свидетели утверждают, что по крайней мере один раз они определили, что пилоты были из Южной Африки. Несмотря на массу противоречивых деталей и версий все источники там [в Гоме] – в том числе хорошо информированные французские экспатриаты – выражают свою “уверенность”, что доставка оружия “была оплачена Францией”»[1453]. Факт поставок французского оружия в Руанду через Гому подтверждается данными, полученными Сент-Экзюпери[1454], представителями «Human rights watch»[1455], сотрудниками британского «4-го канала»[1456], а также письмом Сиприена Кайюмбы, бывшего руководителя управления финансовых служб МО Руанды, министру обороны Бизимане от 26 декабря 1994 г.[1457] Этот факт признал и французский консул в Гоме Жан-Клод Урбано, который объяснил поставки французского оружия тем, что «они осуществлялись во исполнение контрактов, заключенных с правительством Руанды до введения эмбарго»; консул, однако, отрицал, что правительство Франции имеет к ним какое-то отношение[1458]. Очевидно, в Гому было доставлено пять или шесть партий вооружения (артиллерия, пулеметы, штурмовые винтовки, боеприпасы[1459]) на сумму почти 5,5 млн долл.[1460] В организации поставок подозревали британскую компанию «Mil-Tec» и французские компании «DIL–Invest», SOFREMAS (Французская компания по использованию материалов и систем оружия) и «Luchaire», контролируемые государством[1461].

Французская парламентская комиссия, изучавшая этот вопрос, признала: «…то, что имела место неконтролируемая продажа оружия, более чем вероятно, если сослаться, например, на коммерческие операции, осуществлявшиеся компанией “DIL–Invest”. Африка сегодня напичкана оружием, поступившим путем такой продажи и… вряд ли стоит надеяться, что когда-либо удастся установить контроль и поставить в законные рамки эти нелегальные потоки»[1462]. Однако, заявила комиссия, «факты нарушения эмбарго и нелегального экспорта вооружения, которые были бы известны французским властям и которые бы они допустили, не доказаны»[1463].

Трудно согласиться с этим выводом, хотя и нет прямых доказательств причастности тех или иных французских официальных структур к поставкам оружия руандийскому режиму. Очень возможно, однако, что в правящих кругах существовали группы и люди, которые знали о них, но смотрели на это сквозь пальцы. Речь идет прежде всего о французских военных и об окружении президента Миттерана, чья политика в руандийском вопросе не совпадала с позицией Кэ д'Орсе. По крайней мере, на это намекали ведущие члены кабинета. Вот что Филипп Биберсон, глава ВБГ, рассказал о встрече с министром иностранных дел 12 июня: «Я был у Жюппе за два дня до визита к Миттерану. Ему был задан вопрос: “Говорят, что имеют место поставки вооружения руандийскому правительству… действительно ли Франция продолжает посылать оружие в Гому?” Жюппе ответил: “Видите ли, все это очень неопределенно, действительно, есть соглашения о сотрудничестве или обороне с правительством , может быть, имелись долги по контрактам, но, что касается моих служб, скажу, что с конца мая[1464] определенно не было больше никаких военных поставок режиму Хабьяриманы”. И глядя на Елисейский дворец по другую сторону Сены, он произнес: “Но что может происходить там, об этом я ничего не знаю”»[1465].

Если Франция официально признала факт геноцида 16 мая, то США упорствовали гораздо дольше. Пассивность администрации в определенной степени подпитывалась реакцией на руандийский кризис простых американцев, для которых трагедия в Центральной Африке была слишком далекой и оттого менее реальной. В середине мая «Times Mirror Center» провел новый опрос общественного мнения, который показал, что за руандийским кризисом очень внимательно или достаточно внимательно следили 34 % американцев, однако только 29 % представляли, как много руандийцев было убито[1466]. Однако под напором правозащитников и СМИ администрации приходилось постепенно сдавать одну позицию за другой.

16 мая помощник юридического советника Госдепа по африканским делам Джоан Донохью подготовила правовой комментарий для Уоррена Кристофера по поводу применимости термина «геноцид» к событиям в Руанде[1467]. В нем на основе данных Бюро разведки и исследований Госдепа был сделан вывод, что эти события удовлетворяют всем трем критериям геноцида, сформулированным в Конвенции 1948 г.: совершение «особых действий», таких как убийства, причинение тяжких телесных повреждений или умственного расстройства и проч. («мало сомнений в том, что эти перечисленные особые действия имели место в Руанде»), по отношению к определенной национальной, расовой, этнической или религиозной группе («большинство убитых в Руанде были гражданскими тутси») с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую («по крайней мере, некоторые из этих запрещенных действий были очевидно совершены с намерением уничтожить полностью или частично группу тутси как таковую»). При этом в комментарии сообщалось, что число убитых определяется международными благотворительными организациями от 200 до 500 тыс., однако подчеркивалось, что точная цифра «не имеет решающего значения для этого анализа».