Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

И, конечно, это очень поднимало тогда наш статус в этих командировках в Забайкалье. Куда бы мы ни приехали, все двери перед нами были открыты. Это, конечно, грело самолюбие, и мое, и всех членов команды, потому что, во-первых, приятно, а во-вторых, и вправду понимаешь: делаем очень важное, серьезное, государственное дело.

Технический отдел

В 1997 году был подписан контракт на технический проект первого и второго блоков АЭС в Китае, началась работа по выпуску проектной документации, и опять же по инициативе Юрия Германовича я был переведен на этот проект. Занимался сначала таможенным оформлением, постепенно перешел к техническим, проектным вопросам. И с 1997 по 2005 год я проработал в техотделе, пройдя все должностные ступени — от простого специалиста до начальника подразделения. Отвечал за весь спектр вопросов, связанных с проектированием, конструированием оборудования, с получением китайских лицензий на загрузку топлива и прочим. Моим непосредственным начальником был тогда Виктор Александрович Володин, ставший моим наставником в технических вопросах. Будучи выходцем из московского АЭП, он имел обширные связи с другими проектными институтами, в том числе с СПбАЭП, как тогда назывался генеральный проектировщик Тяньваньской АЭС. Володин ввел меня в круг этих людей, научил с ними работать, за что я ему тоже очень признателен.

При выстраивании отношений с институтом нужно понимать, что имеешь дело не с одним лицом, скажем директором или менеджером проекта, а с целой группой проектных подразделений, разными специалистами из отделов, управлений, бюро. И со всеми этими людьми нужно найти общий язык.

Если идти напролом, то никогда никаких задач не решишь. Нужно быть гибким, уметь учитывать и настроение проектировщиков, и их желание сделать лучше, стремление применить какие-то новшества в проекте. Если человек вкладывает душу и он что-то, допустим, изобрел, какое-то улучшение с точки зрения безопасности, то ты не можешь ему просто сказать: «Мне это на проекте не нужно, мне дай дешево и сердито, а ты вот здесь придумываешь какие-то усложнения». Если все узелки не поразвязывать, проект будет топтаться на месте и не пойдет вперед.

Второй важный момент, которому меня научил Володин: работая с внешним заказчиком (в данном случае — с китайским), ты всегда должен не только возглавлять команду проектировщиков, но и защищать ее. Ты не можешь бросать их одних на заказчика, потому что это особенные, творческие люди. Они как художники.

Поэтому бесперспективно ожидать, что они станут отстаивать интересы АСЭ или будут правильно трактовать контракт, бороться с внешним заказчиком. Скорее всего, они найдут с иностранным заказчиком общий язык по технике, но будет ли это полезно проекту в целом и «Атомстройэкспорту», а также отрасли и России, — еще вопрос. Поэтому нужно быть все время с ними рядом, координировать их взаимодействие с заказчиком. Потому что заказчики, как правило, стараются в сумму уже подписанного контракта напихать огромное количество опций для себя. Дополнительное оборудование, системы, дополнительные какие-то обязательства. То есть они все время стараются расширить круг наших обязательств — при сохранении контрактной цены, конечно. И проектировщик не всегда может противостоять такому давлению грамотного, квалифицированного, я бы даже сказал, наглого и упрямого клиента. И поэтому ему надо помочь отбиться от дополнительных требований, а заказчику объяснить, что его желания избыточны и что если он хочет реализовать их в проекте, то нужно заплатить за это отдельно. Всему этому, повторю, меня тоже учил Володин.

Нечаев

В какой-то момент меня пригласил к себе Александр Константинович Нечаев и предложил стать одним из его заместителей. У Нечаева, человека в отрасли известного, был круг людей, которых он консолидировал около себя, мнению которых доверял. В этот круг трудно было попасть, но у меня получилось — думаю, во многом благодаря содействию Юрия Германовича.

Это был тоже интереснейший период моей жизни. Нечаев очень мудрый, сильный и опытный человек, у него можно было учиться, просто даже находясь с ним рядом и слушая, как он ведет совещание, говорит по телефону, отдает команды, общается с руководителями отрасли. Это все была одна большая школа — узнавать, как выстраивать отношения в коллективе, вести переговоры с заказчиком, что это, вообще, за ответственность такая — строить ядерные объекты и тем более за рубежом. Всему этому я учился, уже находясь в команде Александра Константиновича.

Тот период, когда я стал одним из заместителей Нечаева, был очень сложным, можно даже сказать драматичным для компании, для российского ядерного экспорта вообще. Пуск китайской станции постоянно отодвигался, а главная причина срыва сроков заключалась в том, что мы были первыми — первыми, кто ступил на этот тернистый путь после стагнации мировой атомной отрасли.

Ядерные горки

Сооружение первого и второго блоков Тяньваньской АЭС в Китае было новым проектом с современной философией безопасности. Это был первый для нас проект с двойной защитной оболочкой, первый проект, в котором мы применили «ловушку» расплава активной зоны, в котором использовали немецкую цифровую СКУ, обеспечивающую высочайший уровень автоматизации всех технологических процессов. Были применены новейшие решения с точки зрения обеспечения безопасности блоков с реакторами ВВЭР-1000 — четыре независимых канала активных систем безопасности, оптимизированы все технологические схемы энергоблока.

Такого мы никогда не делали ни у себя, ни за рубежом, и поэтому ряд ошибок, которые по неопытности были заложены в проект, всплыл уже при монтаже оборудования. Более серьезные — при холодно-горячей обкатке и пусконаладке всех систем. Именно здесь все просчеты, которые мы не могли увидеть на бумаге, стали очевидными. Нам пришлось вносить проектные изменения уже непосредственно на площадке и доводить блоки до такого состояния, в котором они сейчас прекрасно работают.

Нарушения графика были связаны и с тем, что российская промышленность давно не выпускала серийно оборудование для АЭС. Поэтому, работая на старом запасе, мы получили определенные проблемы и здесь. Например, у нас была длинная история с растрескиванием теплообменных трубок парогенератора, были проблемы с вибрацией турбины. Словом, возник ряд сложностей, которые тут же вызвали остановку работ и пристальный интерес китайских органов атомного надзора.

И тут надо сказать, что дотошность китайских партнеров добавила, конечно, особого драматизма этой эпопее, а нам, соответственно, — седых волос. Ведь качество и безопасность для китайских партнеров были важнее графика сооружения и любых финансовых вопросов. По каждому случаю отказа, аварии, несоответствия тут же начиналось расследование, создавалась комиссия, которая делала выводы, направляла отчеты в атомный надзор Китая, где собиралась еще одна комиссия, потом — еще одна. И все это время мы стояли, так что нарушения графика сооружения связаны прежде всего с этими долгими разбирательствами. Не могу сказать, что описываемые мной