Месть прошлого - Екатерина Гичко

Странный он какой-то. Лоэзия бросила взгляд на дверь. Ничего не требовал, ничего не просил, кормил её, одевал, даже купальни устроил. Позволял ходить по всему дому, кроме чердака, где ночевал сам, и не выпускал наружу. Лоэзия пробовала выбраться, пока его не было, но так и не смогла открыть двери и окна. Девушка терзалась в предположениях, зачем он её держит, и некоторые из них были даже весьма романтическими: юную фантазию было сложно сдержать. За них она себя нещадно ругала (это только в сказках бывает, что злодей крадёт прекрасную госпожу, живёт с ней в одном доме, а потом превращается в доброго мужа) и напоминала, что ещё совсем недавно у неё был жених. Ей бы полагалось печалиться о разрыве помолвки, но сама обстановка не располагала к романтическим терзаниям.

Не усидев, Лоэзия опять поднялась и на цыпочках подкралась к двери. Тёмный сидел к ней правой, совершенно обыкновенной стороной лица, и девушка в который раз поразилась его сходству с Майяри. Вот же боги пошутили! Лоэзия с жадностью подалась вперёд, рассматривая сверкающую голубым светом кисть, и дверь хлопнула. Испуганно пискнув, девчонка отшатнулась, но хаги даже голову не поднял.

Он не запрещал ей быть с ним в одной комнате, но Лоэзия опасалась оставаться с ним наедине. Сперва это был просто страх перед похитителем, страх постепенно стал привычен, и Лоэзия начала всё чаще задаваться вопросом: а не познакомиться ли с тёмным поближе? Если Мариш всё ещё её не нашёл, то нужно попытаться выбраться самой. Вдруг получится убедить похитителя отпустить её? Или всё-таки лучше держаться в стороне и не привлекать внимание? Вдруг у тёмного какая-то гнусность на уме?

Сомнения с новой силой овладели Лоэзией, и она закружила по комнате, уже привычно избегая самых скрипучих половиц, а затем вновь приникла глазом к щели. Тёмный даже не пошевелился, ни на пядь не сменил положение. Может, он совсем окаменел? Застывшее лицо опять напомнило Майяри, и, вспомнив о смелой подруге, Лоэзия воодушевилась и всё же распахнула дверь.

И испуганно замерла под пронзительным взглядом.

Впрочем, хаги быстро освободил её от своего внимания. Осмотрел с головы до ног и опять вернулся к книге, оставив девушку мучиться от неопределённости. Нерешительно шагнув за порог, она потопталась на месте, помялась и прошлась вдоль стены, держась подальше от стола и восседающего за ним мужчины. Полюбовалась на дымные пары, поднимающиеся через щели в полах от купальни, поднялась на одну ступеньку лестницы в сторону чердака (выше не рискнула, но хаги всё равно не отреагировал) и осмелилась подойти чуть ближе, якобы любуясь углями в печи.

И тёмный закрыл книгу. Лоэзия едва не подскочила от этого невинного жеста. Она помешала? Он разозлился?

– В-вы не будете больше читать? – девушка обеспокоенно посмотрела на поднявшегося мужчину.

– Нет, – коротко ответил тот, поднимая руку и словно бы щупая пальцами воздух.

Лоэзия как заворожённая уставилась на голубые, прозрачно-сверкающие, но не прозрачные пальцы. «Живым» среди них был только мизинец и горизонтальная полоса по центру ладони. Что-то нащупав, хаги двинулся к девушке, и та испуганно зажмурилась.

– Отойди.

Мгновенно метнувшись в сторону, Лоэзия распахнула глаза и уставилась на мужчину, который взял из поленницы на полу охапку веток и забросил её в зев печи. Угли брызнули искрами, и на тончайших сухих отросточках заплясали огоньки. Убедившись, что пламя занялось, хаги взял книгу и развернулся к лесенке.

– Если я помешала, я уйду! – торопливо выдохнула Лоэзия. – Читайте.

– Не помешала, – отозвался тёмный.

– Тогда почему вы остановились?

Повисла тишина, и мужчина через плечо посмотрел на неё. Лоэзия вжала голову в плечи, но взгляд не оторвала. Да и как оторвать глаза от этого необычного лица?

– Сложно, – наконец ответил он и опять повернулся к лестнице.

Сложно? Девушка обескураженно моргнула, а потом понимающе распахнула глаза. Он, наверное, плохо читает, учится.

– Я могу почитать вам!

Фраза испуганной птичкой сама сорвалась с губ. Впервые ей удалось завести со своим похитителем такой связный разговор, и Лоэзия поторопилась закрепить успех, но тут же поругала себя. Мысленно. Но он хотя бы замер и, похоже, задумался.

А потом, к её ужасу, вернулся к столу и положил на него раскрытую книгу. Сам сел напротив и посмотрел на застывшую девушку. Та вздрогнула и поспешила к табурету.

– Здесь, – голубоватый ноготь мягко отчертил строку.

Лоэзия мельком взглянула на название и удивлённо приподняла брови. «Медвежье сердце». Сказка? Он читает сказки?

– Так, сейчас, подождите… – взволнованная девчонка вцепилась в книгу и прищурилась, пытаясь разобрать в полумраке буквы. – А вот… Я начинаю…

«…И взял медведь нож, разрезал грудь свою и вынул из неё горячее сердце.

– Вот она, моя любовь. Бери её, хочешь – выброси, хочешь – себе оставь. Неволить не буду. Хочешь – возвращайся к отцу, который тебя продал.

Приняла Алика в руки страшное подношение и бросилась прочь через жуткий лес и дымные болота. День бежала она, ночь бежала и ещё день и выбежала к дому своему. Встретил её батюшка, со слезами покаялся перед ней, на руках внёс в родной дом и окружил заботой. Но не показала Алика никому страшный подарок. Запрятала в шкатулку, а шкатулку в сундук, а сундук в погреб опустила.

Боязно ей было. И жалость к медведю терзала душу её, и страх перед ним снедал. Бывало, спустится она в погреб, прижмётся ухом к сундуку, послушает неистовый стук медвежьего сердца и, испуганная, бежит в свою спаленку.

Два года прошло с того времени. Опять выдалось неурожайное лето, опять настали у семьи трудные времена, и стал подумывать батюшка ещё раз выдать дочь замуж. Да только в этот раз за нелюдя, а не за Духа Тёмного, диким зверем обращённого. Да только Алике от того ещё горше стало.

Сыскался и жених. Купец знатный, восьмой век переступивший и на юную весну позарившийся. Вроде всем хорош был, но не лежало сердце у Алики к нему. Взмолилась она, бросилась в ноги отцу, чтобы не отдавал он её. Тот, чуя за собой вину перед дочерью, отказал богатому купцу.

Да только рассерчал тот сильно. Подговорил бандюжью ватажку, приплатил, да послал к отцу Алики, чтоб подпалили дом ночью. Вспыхнула изба как хворост сухой, побежали домочадцы за ворота, а там их в мешки и в воду посбрасывали. Одна Алика задержалась.

Бросилась в полыхающий погреб, достала из сундука заветную шкатулку и только тогда сквозь огонь поспешила к воротам. А там уж тати поджидали её. Связали честную девушку, погрузили в телегу, да и отвезли к сладострастному купцу. Всю дорогу слёзно молила она богов о спасении, а как только вытащили её из телеги, развязали, шкатулка выпала из её рук, и на землю покатилось сердце.

Не успел подивиться купец чудному зрелищу. Вмиг вместо сердца пред ним предстал могучий оборотень с медвежьим взглядом да одним ударом когтей снёс нечестивую голову. И завязался между медведем и разбойниками неравный бой. Всех поверг медведь, но и сам грянул наземь от сильных ран. Со слезами бросилась к нему Алика, да только он и сказать ничего не смог. Оскалился в улыбке и глаза закрыл.