Темные отражения. В лучах заката - Александра Бракен

– Ты его знаешь? – прошептала я.

Девушка молчала так долго, что я уже решила, что она не ответит. Но наконец она кивнула.

– Раньше знала? Раньше-раньше?

Сэм с трудом сглотнула и кивнула снова.

Меня затопили сочувствие и жалость, и я растерялась, не зная, что и сказать. Я и представить не могла. Я даже отдаленно не могла представить, на что это похоже.

У нас за спиной, насвистывая какую-то мелодию, прошел солдат СПП, следуя по своему маршруту между грядками. Сад был огромным – только в длину километра полтора, и работы всегда было много. Портативный генератор белого шума, свисавший с его пояса, позвякивал при ходьбе, раскачиваясь в такт его неспешным шагам.

Я рискнула еще раз поднять взгляд и догадалась почему, как только я его увидела, моя кожа покрылась мурашками. Это был тот самый солдат, который следил за работой на фабрике, – тот, который любил прижиматься к девочкам, приставал к ним, доводя их до слез, а затем наказывал, если они хоть как-то ему сопротивлялись. Тогда мне было невдомек, что он делал со мной, с Сэм, с другими девочками – мы просто стояли и молча терпели. Но теперь, теперь я уже понимала, чего он на самом деле хотел, и это будило во мне ярость. Когда он прошагал мимо нас, Сэм застыла. Может, она тоже почувствовала его запах – солоновато-кислый, смешанный с запахом сигарет и средства после бритья.

Я не смогла расслабиться, пока он не оказался в десяти девочках от нас.

– Руби, – прошептала Сэм, заслужив укоризненные взгляды от девочек, работавших на грядке напротив. – Что-то случилось… после того, как ты ушла, я осознала, что со мной что-то не так. С моей головой.

Я буравила глазами землю перед собой.

– С тобой все в порядке.

– Я скучала по тебе, – сказала Сэм. – Так сильно. Но я даже почти не знаю тебя… а потом у меня стали возникать эти переживания, эти образы. Они были как сны.

Я тряхнула головой, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. Ты не посмеешь. Не сможешь. Если кто-то заметит… если она оплошает…

Сэм отшвырнули от меня и потащили с грядки. Рядом стоял тот самый СППшник и теперь намотал на руку длинные пряди Сэм.

– Ты знаешь правила, – прорычал он. – Мы работаем молча или вообще не работаем.

И только сейчас я увидела, во что превратилась моя подруга за этот год. Прежняя Сэм, та, которая бесчисленное множество раз заступалась за меня, выплюнула бы ему в лицо оскорбление или попыталась бы вырваться из его хватки. Сопротивлялась, хотя бы в малом.

Теперь, пытаясь защититься, она лишь позволила себе поднять перепачканные грязью руки. Отработанное движение. И когда солдат швырнул ее вперед, она распласталась в грязи и замерла. Все мое тело пронизала ярость. И мне было бы мало просто убить этого человека. Я хотела унизить его.

Я послала в его сознание один простой образ – побуждение, которое было достаточно легко внушить.

Его камуфляжные штаны потемнели спереди, пятно расплылось и потекло по ноге. Я отпрыгнула с преувеличенным отвращением, заметив, что на нас обратил внимание еще один солдат СПП, стоявший через грядку от нас. Вздрогнув, первый пришел в себя и медленно, охваченный тягучим ужасом, посмотрел вниз.

– Дерьмо… дерьмо…

– Тилдон, – окликнул его солдат, который продолжал наблюдать за ним. – Статус?

– Дерьмо… – лицо Тилдона вспыхнуло ярко-розовым, он попытался прикрыться, не зная, на что решиться: остаться или попросить разрешения уйти, чтобы разобраться с этой ситуацией.

Дети украдкой посматривали на него и переглядывались. Похоже, он это понял и неуверенными шагами двинулся прочь. Я продолжала контролировать его сознание, достаточно сильно, чтобы, когда я сдвинула правую ногу в сторону, его нога повторила это движение – и он шлепнулся на колени как раз у ворот. Этот сотрудник СПП, Тилдон, решил, что о кого-то споткнулся. Это было последней мыслью, которую я аккуратно внедрила в его голову, прежде чем выйти из нее и уже не смотреть ему вслед, когда он почти бегом помчался в сторону контрольной башни.

«Это было чересчур», – отругала я себя. В следующий раз нужно придумать что-то не столь заметное. Но на этот раз… я ни о чем не пожалею, чем бы это ни обернулось. Я поднялась на затекшие ноги, чтобы помочь Сэм. И когда мы снова вернулись на свои места, глядя на меня, девушка дрожала, будто понимая, что на самом деле произошло.

– Исправь это, – прошептала она, – то, что ты со мной сделала, что бы это ни было. Пожалуйста. Я хочу знать.

Я не могла заставить себя посмотреть ей в глаза, понимая, что увижу в ее лице. С Лиамом было точно так же, верно? Все чувства на месте, но никаких воспоминаний – вот с чем я оставила ее. Неудивительно, что она выглядела такой растерянной и враждебной после того, как я стерла ей память. Должно быть, это оглушило ее. И если я была ей так же близка, что и она мне, это странное чувство, должно было терзать ее каждый день.

Я с мольбой посмотрела на нее и увидела такую же мольбу в ее взгляде. И, как и всегда, она поняла. В ней проклюнулась искорка прежней Сэм. Она нахмурила брови и сжала губы. Это был тот безмолвный язык, который мы вырабатывали годами.

Тот солдат СПП, который наблюдал за той сценой, прикрыв глаза рукой, посмотрел вслед Тилдону, а потом, перешагнув кучу земли, направился к нам. В ожидании того, что надо мной сейчас нависнет его тень, я напряглась.

«Только попробуй, – подумала я. – Только тронь этих детей, и ты увидишь, чем это закончится».

Однако солдат уже шел дальше, патрулируя участок Тилдона. Я задержала дыхание и сунула руку в рыхлую землю, чтобы коснуться пальцев Сэм.

Мы работали все утро и большую часть дня, сделав только небольшой перерыв, чтобы перекусить яблоками и бутербродами, которые нам раздали вместо обеда. Я проглотила свою еду, сжимая ее перепачканными в земле руками, наблюдая за тем, как меняется цвет неба.

И в эту ночь, когда я легла на кровать, надо мной спала Сэм, и я скользнула в ее сознание мягко, как легкий ветерок.

Я вспомнила о том утре, когда я стояла рядом с ней в лазарете, о том, как этикетка на ее плаще царапала ей шею. А еще я вернулась в тот самый момент, когда я по ошибке забрала ее воспоминания обо мне и который невыносимой тяжестью давил мне на сердце. И видеть все это снова было невыносимо.

Теперь эти образы оказались и в ее сознании, и они в точности совпадали с моими. Меня уносило этим потоком, я падала в белые трепещущие картины. Ее воспоминания были невыносимо яркими и при этом слишком зыбкими, чтобы их ухватить. Но как только я увидела нужное, я поняла, что именно я ищу – черный узел, глубоко скрытый за всем остальным. Дотянувшись до него, я дергала этот узел так сильно и не отступила, пока он не развязался.

В каждом воспоминании, которое всплывало вверх, была звезда, а я стояла в центре галактики. Подо мной простирались бесконечные созвездия растерянных улыбок и тихого смеха. Бесчисленные дни, серые, коричневые и черные, которые мы провели, держась друг за друга – потому что больше было не за кого.