Семь колодцев - Дмитрий Стародубцев

Наверное, ОНИ предполагали, что у меня ничего не осталось, но в земле запущенного садового участка, принадлежащего матери, я когда-то на всякий случай зарыл в железном тубусе копию чертежей. Я откопал их и отправил Сэму, не забыв посвятить его во все нюансы, не зная которые невозможно Никробрил «оживить».

Как я и ожидал, Сэм ответил отказом — у него слишком примитивное оборудование, чтобы производить столь технически сложную продукцию, но уже через полгода сначала на Тайване, а потом и в самом Китае стали производить собственный Никробрил-продукт и торговать им по всему миру. Как они только его не называли и сколько новых модификаций не придумывали, черти узкоглазые!

Мой план удался, хунвейбин Сэм, как и в прошлый раз, меня «не подвел».

Россия была завалена дешевым Никробрил-про-дуктом, цены на него упали до двухсот долларов, рынок быстро насытился, и корпорация «Никробрил-продукт» всенародно обанкротилась. Больше я о ней ничего не слышал…

Сегодняшний день.

В вестибюле библиотеки мне самоотверженно преградил путь старый гардеробщик, тот самый, которому я однажды дал чаевые за поданное пальто.

— Мы закрываемся! — сообщил он категорично.

— Я по личному вопросу!

Я прямо в куртке хоккейным нападающим скользнул мимо него, чуть не сбив кадушку со старым фикусом, и оказался в зале, перед стойкой, за которой сидела опрятная старушенция надменного вида. На ее носу висели дешевые пластмассовые очки. По залу еще бродило несколько припозднившихся книголюбов. Татьяны не было.

Пожилая библиотекарша подняла на меня глаза. Мой вид, вполне естественно, показался ей неуставным.

— Что вы хотели, молодой человек? — спросила она с явным превосходством в живой силе. — Мы уже закрыты. Приходите завтра. — Она зло прищурилась. — И желательно в трезвом виде и без верхней одежды!

Я сразу узнал этот угрожающий скрипучий голос. Это была та старая злючка, которая наехала на меня из-за невозвращенной книжки. Опять она встала на моем пути! Как ее там бишь зовут? Кажется, Ксения Ивановна, бывший директор школы?

Однако где же моя принцесса?! Почему ее нет? Неужели мне придется уйти ни с чем?! Но этого не может быть! Неужели высшие силы напрасно привели меня к дверям этой библиотеки?! Не может быть!

— Ксения Ивановна, мне нужна Татьяна! — безвольно, но с отчаянием во взгляде промямлил я, уже предвидя допрос, которому немедленно подвергнусь.

Старушка, однако, не спешила приколачивать меня гвоздями к позорному столбу. Может быть, помогло то, что я знал ее имя-отчество? Или моя покорность? Она еще раз внимательно на меня посмотрела, что-то во мне разглядела под наносной расхристанностью, потом немного поразмыслила и вдруг беззлобным голосом сказала:

— Она отошла. Сейчас я ее позову.

— Спасибо…

Старушенция скрылась в подсобном помещении.

Тем временем за моей спиной собрались последние посетители библиотеки со стопками только что отобранных книг — человек пять. Они явно меня опасались — я был разбросан, наэлектризован, ненормален, поэтому держались они от меня на некоторой дистанции и даже не смели пошевелиться.

И я увидел Татьяну — Таню. Она самым мистическим образом материализовалась из архивных глубин и невесомо, пластично, озаренная каким-то розовым сиянием, выплыла мне навстречу, глядя только на меня, и так ласково, так желанно, будто перед ней был долгожданный принц — писаный красавец, а не распоясавшийся грязный пьяный безумец.

Эта родинка на щеке! Ах!

Она была уже рядом.

Я взмок от сильнейшего волнения. Ноги ослабли, мне показалось, что сейчас я просто рухну на пол. — Александр?!

Она сразу меня узнала и, чувствовалось, была несколько сконфужена моим нахальным приходом и моим видом.

За ее спиной мелькнули очки Ксении Ивановны.

Пелена с моих глаз спала. Вблизи она была частью плоти этого порочного мира — вполне земной женщиной с бедрами, грудью, с бесцветным пушком над верхней губой, с чувственным выразительным взглядом, с легким налетом усталости на лице.

— Таня, мне нужно с тобой срочно поговорить!

Она смущенно посмотрела на очередь из читателей, оглянулась на свою напарницу.

— У меня сейчас работа… а вечером я занята… Позвоните мне завтра. Хорошо? Помните телефон?

Она была просто очаровательна, особенно с этими красными пятнами стыда, выступившими на щеках.

Я решил, что она хочет от меня отделаться, что больше ждать нельзя, что время пришло и что дороги назад нет (и не надо!), и вдруг выпалил такое, что все застыли, как на фотографии:

— Выходи за меня замуж!

Я сказал это очень серьезно, хриплым гробовым голосом, так, что ни у кого не возникло и капли сомнений в моей искренности.

— Вау! — нечаянно проронила студентка с лисьей мордочкой и тут же в страхе прикрыла рот рукой.

Была тишина, и было отчетливо слышно, как бьется о стекло толстая библиотечная муха. Все, затаив дыхание, напряженно ждали, что ответит моя брюнетка.

— Разве так бывает? — наконец печально спросила она.

— Как?

— Ну вот так. Мы же с вами едва знакомы. Я о вас ничего не знаю, а вы обо мне…

— Ха-ха, вранье! Мы знакомы целую вечность. — Я обернулся к зрителям: — Мы уже сто лет знаем друг друга — я давно записан в этой библиотеке. И в гостях у нее бывал… Танюша, как мама твоя? Передавай ей привет от меня…

Читатели вопросительно посмотрели на молодую библиотекаршу, требуя взглядами объяснений.

— Это неправда, — кротко возмутилась девушка.

— Как неправда? Разве мы не знакомы минимум два года? Разве я не был у тебя дома? Скажи! Только честно!

Татьяна не знала, куда деть свои глаза.

— Был… но… но ничего не было!

— Ну об этом история умалчивает! — цинично возразил я. — Может не было, а может, и было!

Я понял, что публика на моей стороне, и это придало мне такой уверенности, что я самым наглым образом скинул куртку и бросил ее на библиотекарскую стойку.

Тут вмешалась Ксения Ивановна, которая до этого молча и с острейшим любопытством, как и остальные, наблюдала за происходящим. Я думал, что старая калоша встанет на защиту своей сослуживицы и поднимет шухер, но она села за стол, властно показала рукой посетителям, чтобы подходили к ней — она всех быстро обслужит, а моей смущенной красавице властно изрекла:

— Танюша, иди домой, я здесь разберусь! И возмущенно добавила, обращаясь ко мне:

— Уберите отсюда вашу куртку! И учтите, если вы обидите ее, я лично займусь вами, и тогда вы проклянете тот день, когда родились на свет! Понятно?!