Святой Грааль - Юрий Никитин

— Это рай или ад? — послышался недоумевающийголос. — Если рай, то у меня должна быть в руках арфа, я должен восседатьна облаке и петь осанну Вседержителю... Или Господь знает, что мне на ухонаступили все медведи Британии, а от моего голоса вороны на лету падают? Да ина арфе никогда не играл... В кости играл, в буру играл, в двадцать одно иупыря, джокера, а на арфе...гм... Но ежели ад, где эти хвостатые, которых явидел после каждой попойки, если затягивалась дольше недели?

Над головой тихонько прогремело. В реке послышался шумныйвсплеск. Мороз пошел на коже Олега, он ощутил неясный страх. Пальцы саминащупали на шее ожерелье оберегов, судорожно пошли перебирать по одному.

— Но ежели чистилище? — продолжал задумчивый голосрыцаря. — Чтобы ни тебе, ни мне?.. Тебе нельзя в наш рай, а мне,благочестивому христианину, нельзя в твой языческий, ибо воинам Христа заказанываши бесстыдные оргии... разве что в пьяном виде или по несдержании чувств, нотогда надо обязательно покаяться полковому священнику. Наши боги моглисговориться, и нас, дабы не разлучать, поместили в чистилище. Это среднее междуадом и раем, по вашему ни рыба, ни мясо и в раки не годится, ни бэ, ни мэ, никукареку, ни сюды Микита, ни туды Микита...

Послышались шаги. Олег насторожился, рядом приподнялсяТомас, всматриваясь в красноватый полумрак, охнул от слабости, но удержал себяна тонких как лучинки руках. Олег изо всех сил всматривался в красноватыйсумрак, перед глазами от напряжения плавали мутные пятна, в которых чудились ирогатые рожи, и клыкастые пасти. Томас похлопал ладонью по голой земле,отыскивая меч, ругнулся и опасливо прикусил язык — не знал можно ли лаяться вчистилище, или же перебросят в ад. Не страшна кипящая смола, страшно расстатьсяс надежным другом.

Из сумрака вынырнула женщина. Только что там ничего не было,затем в пяти-шести шагах словно возникла из воздуха — тоненькая, гибкая, с

пузатым кувшином в руках. Олег уловил сводящий с ума аромат,но смотрел не на кувшин, на женщину — обнаженная до пояса, с красивой высокойгрудью, в длинной юбочке. Впрочем, оба тоже были обнажены до пояса.

— Нас забросили в магометанский рай! — прошепталТомас встревоженно, но глаза не отрывал от красивой женщины. — Сапоги намне сарацинские, могли перепутать...

Девушка поставила кувшин между Томасом и Олегом, отцепила спояса две серебряные чаши. Движения ее были грациозными, она все времяулыбалась, Томас краснел, но не мог отвести глаз от ее белоснежной девичьей грудис острыми, как из розового гранита, сосками.

— Мы в вашем раю? — спросил Томаспо-сарацински. — А ты, гурия? А где остальные двадцать тысяч?

Она улыбнулась, показав острые белые зубки. Ответила им настранном языке, которого Олег не слыхал очень давно, но, странное дело, понялбез труда. Он вздрогнул от изумления, по спине пробежал озноб.

— Где мы? — проговорил он медленно, с трудомподбирая слова на языке агафирсов.

Брови девушки взлетели высоко, глаза распахнулись во всюширь. Она попятилась, сказала торопливо:

— Старшие придут, объяснят. А пока пейте горный мед.

Снова Олег ощутил холодок страха, видя как внезапно онаисчезла. Томас провожал ее сияющими глазами:

— Как подпрыгнула!.. Не думала, что кто-то знает ееязык.

Олег осторожно наклонил кувшин над серебряной чашей. Изузкого горлышка потекла странная темная жидкость — без плеска, с острымзапахом.

— Она правильно думала, — ответил он.

— Но ты же...

Олег поднес к губам чашу, осторожно отхлебнул. Прислушался,увереннее допил странный мед. В животе потяжелело, тело ожило, сердце забилосьсильнее. Томас выпил свою долю, сказав недоумевающе:

— Горный мед? Похоже на жидкое мясо... Сэр калика,все-таки мы в твоем языческом аду!

— У славян нет ада, — напомнил Олег. — Ад —изобретение христиан.

— Ну, в раю, какая разница? Наш рай для бестелесныхдуш, а здесь то колет снизу, то хочется пить, то еще чего... Уверен, тут иподраться можно, а раны заживают в полдень.

— Это в Валхалле, — объяснил Олег терпеливо. —Скандинавский рай. Русь находится южнее, но севернее Восточной Римскойимперии...

Он лег, сытость разлилась по телу, веки стали тяжелыми,глаза закрывались сами.

— Русь между алеманами и ляхами?

— Ближе к Степи... Сэр рыцарь, не тешь себя надеждой.Мы не в аду, не в раю, даже не в чистилище. Нам еще придется держать ответперед богами.

Томас пораженно пощупал себя, удивился:

— То-то я чересчур живой! Но ты же обещал, чтопогибнем!

— Что-то помешало... Сам не понимаю, что моглопомешать. Авось образуется...

— Опять таинственное «авось»!

Второй раз Олег проснулся опять от голода. На гладком камнепоявился кувшин — побольше прежнего, широкогорлый. Томас спал, разбросав руки,за ним клубились странные красноватые сумерки. Над головой нависали тучи, Олегощутил недоброе: тучи за долгий сон — а он выспался и проголодался — несдвинулись, формы не изменились.

Слева доносились голоса, смех. Потрескивали угольки, пахлоберезовыми дровами. Совсем близко ржали кони. Им вторило странное многоголосоеэхо, но сколько Олег не всматривался, не видел ни людей, ни костра, ни коней.Чувствовал себя слабым, больным, но заставил подняться на ноги, пошел наголоса. Его шатало, перед глазами то застилало тьмой, то вспыхивали красноватыезвездочки.

Костер открылся внезапно, словно перед Олегом вдруграспахнули полог шатра. Вокруг огня сидели мужчины и женщины — невысокие,широкие в плечах, с очень белыми лицами, словно мучные черви, с узкими бедрами.Одеты тщательно, как на большой праздник, но сидят на камнях, лежат на голой земле.Над горячими угольями висят на ивовых прутиках мелко нарезанные ломтики мяса,отделенные один от другого ароматными листьями. Жир капает на уголья,взвиваются сизые дымки.

— Добрый день, — произнес Олег на языке агафирсов.Он остановился в трех шагах от костра. — Или вечер?

Парни суетливо вскочили, освободили место близ костра. Олегвидел обращенные к нему со всех сторон мертвенно бледные лица с синими губами.Глаза у всех были удивительно крупные, цвета спелых желудей, словно быудивленно вытаращенные. На него смотрели с великим удивлением, а когда Олегопустился возле огня, один из парней, самый старший по виду, сказал осторожно:

— Пришелец, у нас вечные сумерки.

Олег кивнул, настороженное чувство и тревога не оставляли.Он ощущал странность этих людей, но еще не мог понять причин, а обереги каквзбесились: застревали в пальцах все сразу.

— Сумерки... Почему?

— Ты не знаешь? Странно... Мы находимся в нижнем мире.Олег быстро окинул взглядом серьезные лица, посмотрел по сторонам. Нижним миромволхвы называли мир, куда уходят души умерших. Души простых людей, не героев.Герои, подвижники и праведники попадают в вирий, остальные уходят сюда. Раньшенижнего мира в природе не существовало, души умерших не покидали поверхностиземли, тут же воплощались в зверей, птиц, рыб, даже деревья или жуков. Такимобразом существовал круговорот душ в природе, можно было понимать язык животныхи растений. Пусть с трудом, пусть общее родство потом помнили одни волхвы, номир был целостным, пока боги не создали вирий и этот нижний мир... А далеко наюге, в жаркой Индии, куда Арпоксай завел свое племя с верховьев Днепра, все ещенет ни вирия, ни подземного мира, а души умерших людей по-прежнему воплощаютсяв зверей, чтобы через много перевоплощений снова вернуться в человеческоетело...