Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

Совета Национальностей; здесь гарантия имеется, но нужно внести большее оформление. Надо, напр[имер], внести поправку, что по вопросам, где верховные органы Союза выступают в качестве контролирующих, изменяющих, отменяющих и направляющих решение ЦИК’ов и СНК’ов отдельных республик, чтобы решения эти проходили обязательно через вторую палату. Таким именно образом мы гарантируем верность решения»[1038].

То есть, Н. А. Скрыпник стремился реализовать действительно диалектический, гибкий подход. В его непогрешимость он сам свято верил и крайне непримиримо относился к проявлениям других предлагавшихся вариантов. Против них он не прекращал борьбы, кому бы они ни принадлежали, как бы ни обставлялись официальной пропагандой.

Отдельно следует упомянуть еще о двух конкретных сюжетах из выступлений Н. А. Скрыпника. Он дал очень точный ответ на домогательства Д. З. Мануильского ликвидировать самостоятельные национальные советские республики. «Это ложное понимание нашего партийного положения, – заявил он. – Мы имеем до сих пор еще неопределенную стихию великодержавничества и когда вчера один из товарищей сказал, что здесь имеется один товарищ, который отрицает необходимость существования национальных республик, тов. Мануильский, мой товарищ по делегации, заявил: «это во всяком случае не тов. Скрыпник», вероятно потому, чтобы не сказали, что это тов. Мануильский. (Смех). Но во всяком случае факт несомненный, что имеется еще много таких товарищей, которые и сейчас признают ненужность и вредность существования национальных республик. Во всяком случае, дорогие товарищи, мы имеем еще непреодоленную стихию сознательного великодержавничества. В сем случае, ударяя жестоко по искажениям уклона национального, мы не должны перегибать палку и не уравнивать вообще всех и вся и не пересматривать нашу новую партийную линию, линию, намеченную XII с’ездом»[1039].

И, наконец, из уст украинского интеллектуала прозвучала деликатная критика – констатация по адресу руководящих кругов РСФСР, не придававших должного внимания проживавшим на их территории национальным меньшинствам, в частности украинцев. А их насчитывалось в Российской Федерации больше 7 млн. «Как же они обслуживаются в культурном отношении? – задавал вопрос Н. А. Скрыпник и тут же отвечал аргументами – Я знаю, что за последние два года были изданы только две брошюры на Украинском языке во всей РСФСР: одну брошюру мы получили позавчера – это постановления 1-го с’езда Советов Союза Советских Социалистических Республик; другая брошюра – сборник стихотворений. Я думаю, что это немного маловато, чтобы обслужить в культурном отношении эти 7 миллионов. Затем, в школьном отношении – школ первой ступени имеется 820, второй ступени 46 и техникумов всего 2 – это тоже на семь миллионов населения. Необходимо и здесь эту работу усилить, поставить и расширить. Я ожидал, чтобы здесь были даны подробные сведения относительно работы среди 17-ти нацменьшинств, проделанной нашим Агитпропом»[1040].

К сожалению, многие поставленные украинскими участниками совещания вопросы «повисли в воздухе». На них просто не отреагировали. Безусловно, И. В. Сталин добился своего – общий настрой собрания был на его стороне. Это напоминало своеобразный мандат на продолжение действий в избранном направлении.

Критически воспринимая некоторые существенные эпизоды, моменты, проявившиеся в дискуссии, в целом можно, наверное, поддержать мнение тех его участников, а впоследствии и оценки историков, которые считали, что практика подобных совещаний в целом имела положительное значение на ранней стадии борьбы за упрочение советской власти. Они играли важную роль в выработке форм и методов деятельности партийных организаций национальных районов, привлечении широких трудящихся масс к национально-государственному строительству; обогащали партийные организации национальных районов необходимым опытом, содействовали сплочению пролетариата центральных районов и трудящихся масс национальных окраин.

Одобренная IV совещанием ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей платформа[1041] легла в основу идейно-пропагандистских мероприятий, организационной работы во всех республиках, в центре которых было обсуждение вырабатываемых материалов к Конституции СССР, отдельных законодательных актов, постановлений и конкретных шагов по формированию административных органов[1042].

Последовательной, продуманной, тщательно аргументированной, вовсе не личностно-конфронтационной следует признать возглавляемую Х. Г. Раковским работу комиссии СНК УССР над проектом Конституции СССР, подготовленной Центральным Исполнительным Комитетом Союза. К обсуждаемому документу было предложено целый ряд изменений и специальный дополнительный раздел о гарантиях прав союзных республик.

Однако, на Пленуме ЦК КП(б)У 21 июня 1923 г. последовательный сторонник максимального воплощения демократизма в национальных отношениях, на которого на Четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей (9-12 июня 1923 г.) уже была организована мощная идеологическая атака, в частности – обвинения в конфедерализме, считавшегося «крамолой», остался, по существу, в изоляции. После отклонения его соображений, Х. Г. Раковский тут же, на Пленуме написал заявление об отставке. Хотя в тот момент его просьбе было отказано, через месяц он был отозван с Украины и направлен на дипломатическую работу в Англию.

Можно предположить, что заявление об отставке было сделано в пылу эмоций. Позднее, несколько «поостыв», Х. Г. Раковский уже иначе оценивал свою разлуку с Украиной. «Мое назначение в Лондон, – с явным сожалением писал партийно-государственный деятель 18 июля 1923 г. – является для меня и не только для меня самого – только поводом для моего снятия с работы в Украине»[1043].

Возникают и мысли о том, что резонансное решение относительно Х. Г. Раковского – явного оппонента И. В. Сталина – оказало свое психологическое воздействие на других партийно-советских деятелей, отстаивавших отличные взгляды и позиции. Обсуждение проекта Конституции больше не вызывало таких серьезных дискуссий. Уже 6 июля 1923 г. Декларация и Договор, принятые вступившими в Союз советскими республиками, были утверждены и введены в действие Центральным Исполнительным Комитетом Союза ССР[1044].

Вплоть до конца января 1924 г. проводилась интенсивная работа по подготовке многочисленных документов, сопряженных с принятием Основного Закона государства, тщательно «шлифовались» отдельные положения, принимались резолюции, направленные на наполнение конкретным содержанием регуляторных норм функционирования высших государственных институтов[1045].

Случилось так, что незадолго до Второго Всесоюзного съезда Советов, на котором предполагалось утвердить Конституцию СССР, 21 января 1924 г. умер вождь Коммунистической партии, вдохновитель и организатор социалистической революции, создатель советского государства В. И. Ленин.

В речи на открывшемся форуме 26 января И. В. Сталин, после клятвенного обещания крепить союз рабочих и крестьян, заявил: «Второй основой Республики Советов является союз трудящихся национальностей нашей страны. Русские и украинцы, башкиры и белорусы, грузины и азербайджанцы, армяне и дагестанцы, татары и киргизы, узбеки и туркмены, – все они одинаково заинтересованы в укреплении диктатуры пролетариата. Не только диктатура пролетариата избавляет эти народы от цепей и угнетения, но и эти народы избавляют нашу Республику Советов от козней и вылазок врагов рабочего класса своей беззаветной преданностью Республике Советов, своей готовностью жертвовать за нее. Вот почему товарищ Ленин неустанно говорил нам о