Серафим - Оливия Вильденштейн

выискивая разноцветный пух. Мне потребовалось дважды приглядеться, чтобы увидеть маленькие пушинки, растущие на вершине каждой кости.

Найя заглянула через плечо.

– Ну? Какого они цвета?

Я устремила взгляд на Ашера, затем на Миру и, наконец, вернулась к Найе.

Ее улыбка дрогнула.

– Что такое? – Она собрала растрепанные волосы и откинула их с плеча. Когда ее взгляд, наконец, остановился на новых пушистых наростах, она шумно вдохнула, и ее взгляд переместился на отца.

Потрясенный.

Вопросительный.

Огорченный.

Мы никогда не говорили Найе о ее происхождении, и, что самое удивительное, все офанимы хранили молчание, но как долго мы еще сможем держать это в секрете теперь, когда тайна запятнала ее перья?

Полагаю, пока у Адама не появятся придатки, моя теория лишь домысел, но если его перья тоже окажутся черными…

Ашер тяжело сглотнул.

– Они великолепны, motasheh. Абсолютно великолепны.

Я отпустила руку Ашера, чтобы переплести свои пальцы с пальцами Найи.

– Я, например, невероятно завидую. Ты получила мой любимый цвет, а я застряла с оттенком, который совсем не сочетается с моим гардеробом.

Мира прищурилась на перья Найи, ресницы слегка дрогнули.

– Они сверкают.

Найя поморщилась.

– Но они черные. А это, между прочим, даже не цвет.

– Да-да, – сказала я. – Отсутствие цвета. Помню, как ты учила меня этому, когда тебе было четыре года, умный крылатик.

– Я уже говорил, как горжусь тобой? – Тембр Ашера огрубел от эмоций. Неужели моя половинка вот-вот расплачется? Вероятно. Его глаза очень блестели, а я не тлела перед ним – в кои-то веки.

– За черные перья? – Найя высвободила свои пальцы, чтобы обнять отца.

– За то, что ты заработала четыре перышка во время первого выхода в мир.

Она прижалась щекой к его груди.

– Почему они черные, apa?

Пока не появятся перья Адама, наш ответ будет чистым предположением.

– Они не черные, motasheh. Их цвет подобен свету звезд.

– Это просто более красивый способ сказать, что они черные, – пробормотала она. – Я очень хотела радужные крылья.

– А я очень хотел, чтобы твоя мама не волновалась во время беременности. Некоторые вещи нам не подвластны. – Он отстранил ее от себя и обхватил ладонями щеки. – Но всегда помни, motasheh, тебя определяют перья, а не их цвет или блеск.

Найя закусила губу.

– Что мне говорить, когда люди спросят, почему они черные?

– Просто посылай их ко мне.

– Я серьезно, apa.

– Говори им, Звездный Свет, что твои крылья черные, потому что твой отец сотворил тебя такой.

Она выдавила улыбку.

– Это что, теперь станет твоей фишкой? Будешь называть меня Звездным Светом, а не милой куколкой?

– Да. Это станет фишкой. Надеюсь, тебе понравится.

– Как сказать это по-ангельски?

– Kalkohav.

Найя сморщила нос.

– По-английски мне нравится больше.

– Тогда по-английски, моя дорогая девочка. Мой Звездный Свет.

Эпилог

5 лет спустя

Адам

Потягивая светлый эль, я накручивал на пальцы хвост моей подруги, ее волосы были такими тонкими и гладкими, что скользили между пальцами, как шелк. Мы с Эмми познакомились, когда я подписался исправить ее два месяца назад. Выполнив миссию, я остался, потому что с ней весело. Ее умственные способности не очень привлекали, но тело и навыки в спальне с лихвой это компенсировали.

После того, как я выбрал ее, мой лучший друг Ноа упрекнул меня в использовании голоранкера в качестве приложения для знакомств, но я не раз ловил его на том, что он задерживается на анкетах симпатичных грешниц. Если он всегда склонялся к особенно непривлекательным, с более высокими баллами, то я выбирал своих по поверхностным критериям: обычно по внешности или по незамысловатым, иногда забавным грехам.

Моим отцам не очень нравилась моя система, но, пока я зарабатывал перья и не терял слишком много времени между миссиями, они не вмешивались. Как только я перешагнул месячный рубеж, они все же высказались. Обычно они угрожали, что Сераф Ашер выберет всех моих следующих грешников, поскольку серафимы всемогущи. Я никогда не воспринимал эту угрозу всерьез.

Архангел так занят подготовкой своей дочери к тому, чтобы она стала самым молодым вознесенным, что я сомневался, будто он станет тратить время на меня. Я еще не виделся с этой девушкой, но уже знал о ней все: от цвета ее крыльев – черных, как мои, потому что мы оба побочные продукты внебрачных связей, но сверкающих, в отличие от моих, – до того, насколько она не по годам развита; она уже заработала более девятисот перьев. Я даже слышал, как ее мать болтала о том, что голос Найи соперничает с пением воробьев гильдии. Чик-мать-его-чирик.

Меня так достало слушать о ее достижениях, что недавно, когда отцы вновь сравнили меня с ней, видимо, чтобы побудить меня улучшить мои навыки зарабатывания перьев, я потерял самообладание и перевелся в другую гильдию, где мне не пришлось бы слушать о драгоценной принцессе архангела.

В конце концов я вернулся к ним. При всем моем раздражении я слишком сильно любил обоих, чтобы затягивать их несчастье, а, Великий Элизиум, как несчастны становились эти двое, когда я ими пренебрегал.

В данный момент я приближался к месячной годовщине завершения моей миссии, а это означало, что пришло время попрощаться с Эмми. Проблема в том, что мне не хотелось уходить. Мне очень нравилось жить в ее лондонском доме. Ее район в меру колоритен, в пабе на углу готовили лучшую рыбу с картошкой, и секс был в изобилии.

Кстати, о…

– Пойдем домой, – прошептал я ей на ухо.

Она посмотрела на меня голубыми глазами и рассмеялась отрывистым, пронзительным смехом, который напомнил мне блеяние овец в английской сельской местности. Я поцеловал ее в губы, чтобы она замолчала, затем оставил достаточно фунтов, дабы хватило покрыть выпивку и еду, и увел ее из «Кингс Уистл».

Пока я держал для нее дверь, из черного такси вышла блондинка. Мой взгляд задержался на ее заднице, затем скользнул по телу к лицу, выглядывающему из-за длинных волнистых локонов. Она прошла ко входу в паб, дверь которого я все еще держал открытой.

– Спасибо, – тихо поблагодарила незнакомка, вероятно, вообразив, что я веду себя как джентльмен и держу дверь для нее.

Мои отцы привили мне хорошие манеры, но не это являлось причиной того, что я напоминал сейчас безжизненную дверную пружину.

Откровенно говоря, я не уверен, почему вел себя так.

– Адам, пошли, – заныла Эмми.

Блондинка сняла куртку с серебряными ангельскими крыльями и оглянулась через плечо, но не на меня.

На Эмми.

Я нахмурился.

Спустя почти минуту