Джек-потрошитель с Крещатика - Лада Лузина

— Слишком?

— Публика хочет испытывать страх, желает пощекотать себе нервы. Львы не должны казаться котятами! — взревел Зетте и пьяно ударил по столу кулаком.

— Вы ревнуете его к своим львам? Потому и признались сейчас? Потому не закрываете уборную, — поняла Даша. — Вы хотите прекратить все, вернуться на манеж?

— Он обещал, что в конце киевских гастролей сведет меня с ведьмой, — с пьяной жалостью к себе закричал укротитель, — а она поможет мне преодолеть свой страх.

— ОК, считай, что эта ведьма — мы, — обрадовала Зетте Землепотрясная Даша. — Акнир, сдюжишь?

— Ты и сама сдюжишь, — ответила ей чароплетка и дочь Киевицы. — Ты же хотела учиться. Пусть что-то останется тебе от меня на добрую память. Это сильное заклятие — самый простейший обряд подчинения. В Книге Киевиц его нет, мать подарила мне на день рождения. Подними обе руки, выпрями ладони. На «раз, два, три» подчини себе его страх, прихлопни его… Будешь готова — хлопай в ладоши! Стихи хорошо запоминаешь? Учи, всего три строки…

Выступление красной маски Юлиуса Цезаря было в самом разгаре. Львы послушно прыгали через обруч, объятый огнем.

Венский дамский оркестр под управлением господина Ульмана играл победительный марш.

Сидевший в первом ряду Дусин явно передумал вызывать укротителя на дуэль — он смотрел на аттракцион с хищниками во все глаза, как ребенок. В креслах первого ряда Даша заметила студента-пошляка Анемподиста Краснобубенского, на балконе — Кылыну. Она была без вуали, в знакомом им клетчатом платье.

Последний рыжегривый царь пролетел сквозь огонь. Публика разразилась восторженными овациями. Кылына встала и с улыбкой швырнула своему избраннику красную розу… вслед за ней на красный бархат барьеров посыпались другие цветы.

Блистательный Юлий Цезарь в алом плаще и белой тунике раскланялся.

«Так вот каков он, отец Акнир, — подумала Чуб. — Укротитель и, несомненно, колдун, которому даже цари зверей — львы — повинуются словно котята с именами Демонов и самого Люцифера.

Вот в кого влюбилась Кылына! Он и, правда, хорош… хотя и слегка донжуан».

— Я не успела договорить, нам нужно проститься, — повторила стоявшая рядом Акнир. — Моя мать погибнет сегодня.

Внезапно все пять царей зверей на манеже разом зарычали, обнажая клыки.

— Тише, тише, — попытался успокоить их Цезарь.

Но львы словно перестали его узнавать. Они спрыгнули со своих тумб, заметались, забили хвостами — с животными явно творилось что-то неладное.

— Люций, Вельзевул, Бафомет, на место! — крикнул Юлий Цезарь трем самым крупным зверинам.

Лев Люций искоса посмотрел на него страшным желтым глазом с восточной черной «подводкой». Бафомет заревел, разявив клыкастую пасть, пружинисто присел на задних лапах, и в рыжем зверином взгляде, в особенном предвкушающем звуке рычания Даша Чуб прочла неминуемое и приближающееся… еще секунда, и лев должен был прыгнуть на своего дрессировщика, прижать его сильными лапами к посыпанному тырсой полу, содрать красную маску вместе с лицом.

Но иной невероятный прыжок отвлек взбунтовавшихся рыжегривых царей. Публика охнула, кто-то громко закричал от страха. Капельмейстер едва не выронил палочку. Не дожидаясь пока кто-то откроет ей клетку, Даша Чуб перелетела решетку по воздуху и оказалась на песке между укротителем и его львами.

Первые ряды и ложи, амфитеатр и галерея, весь зал, пахнущий дорогой пудрой, дешёвым перегаром, одеколоном, осенней сыростью, все собравшиеся здесь сюртуки, косоворотники, блузники, белоподкладочники, сыновья генералов, аристократов, профессоров и купцов, блистательные кавалерийские офицеры и сгорбленные студенты, мастеровые и художники-богомазы, тайные бомбисты и скрытые кокотки, курсистки и думские девчата глазели сейчас на Землепотрясную Чуб с восторгом и ужасом, собираясь навечно запечатлеть в душе этот момент — прекрасный или ужасный, если, не сладив с рычащими хищниками, укротитель и барышня будут разорваны — но все равно незабываемый!

Львы недружелюбно зарычали.

— Ша, котэ… ща-с не до вас, — панибратски осадила их Даша, и те послушно умолкли.

Чуб сорвала с Цезаря красную маску и на глазах у всего Киева всучила «повелителю Рима» увесистую пощечину. Публика ахнула вновь двойным ахом и от дерзновенного поступка бесстрашной барышни, и при виде молодого красивого лица дрессировщика.

— Это тебе за то, что ты со всеми и сразу! И за то, что пытался сводить меня за нос в Купеческий сад.

В ответ молодой человек как-то странно затрясся, помутнел взглядом и сел на песок. Лев Люций издал громоподобный рык, показывая все свои зубы, — его язык был нежно-розовым, а губы — словно подведенными черной помадой. Бафомет взревел, сморщив нос с топорщащимися белыми усами. Публика на галерее засвистела, и Чуб разом прочла мысли всех свистунов, разочарованных тем, что зверье до сих пор не задрало циркачей.

Из-за занавеса появилось лицо директора Альфреда Шумана, такое же белое, как его ослепительный пикейный жилет.

Всегда веселивший публику между номерами клоун Клепа побежал по красному бархатному барьеру, кривляясь, подпрыгивая и наигрывая на гармонике — отвлекая на себя внимание испуганных дам и господ.

Встревоженные опасные звери метались по клетке, будто нечто невидимое и необъяснимое гнало их, не давало покоя — внезапная болезнь или заклятие, или же…

Красная роза Кылыны?

Неужто она решила натравить на любовника львов? Что он ей сделал? Пригласил Дашу в Купеческий сад?

Оглушающий рев львов с именами нечистых разносился по цирку демоническим хором. Чуб собрала силу воли, досчитала до трех и хлопнула в ладоши перед носом у Люция.

— Домой! — приказала она.

И заклятие сработало!

Рыжий крестник Люцифера послушно потрусил по решетчатой аллее за кулисы в свою безопасную клеть.

Клепа окаменел с развернутой гармошкой в руках, Чуб махнула ему рукой и запела во весь свой почти шаляпинский голос, мигом переключив на себя все взгляды перевозбужденной взбудораженной публики.

Очнувшись, Клепа принялся подыгрывать ей. На третьей строке к ним присоединился и дамский оркестр.

И Даша с удовлетворением отметила, что оставшиеся львы сами уселись на своих тумбах и благоговейно внимают ее сатирическим куплетам, как истинные благодарные зрители.