Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Радимир снова прервался, задумчиво глядя на молнию в своей ладони.

— В чем-то он был прав. Мы действительно опасны. И во многом сами для себя.

Чародеи вокруг слушали все это с каменной невозмутимостью. Все благодаря долгим тренировкам. Хотя можно было не сомневаться, каждый сейчас благодарит судьбу за редкую возможность послушать столь охотно распространяющегося Оцелота. Тем более что их великий руководитель говорил поистине интересные вещи.

— В общем, это предыстория. Фениксы дали своим последователям силу, с которой они принялись в буквальном смысле творить чудеса. — Архимаг покрутил пальцем в воздухе. — Церковь росла, матерела и занимала в людском сознании место магов. Я сам увел Гильдию в Аленор, чтобы избежать стычек между магами и обозленными людьми, решил, пусть страсти улягутся. Но это уже отступление. Теперь нам интересны события, произошедшие тринадцать лет назад. Если следовать хроникам, то с промежутком в полгода погибают Отто фон Остер и тогдашний Император. Между прочим, отец Альтемира.

— Опа, — в избытке чувств выразился Снор.

Кьяр предупреждающе положил руку ему на плечо, но ярл и так не думал продолжать.

— Только маленькая ремарка. — Улыбка на лице Оцелота стала по-настоящему неприятной. — Отто погибает от лап демонов. А Император убит за связь с ними.

Паладин смотрел прямо перед собой, а кончик его носа уже начал краснеть. Эрдессоны и Ширш напряженно слушали.

— Вот, собственно, и все. И до совсем недавнего времени я так и не мог понять, что же во всей этой истории меня смущало. До тех пор, пока я не узнал, что фениксы — это и есть демоны. Все внезапно переворачивается с ног на голову, верно?

Альтемир молчал, стиснув зубы до скрежета. Оцелот покачал головой:

— Это, конечно, лишь догадка. Но я полагаю, что раз фениксы в конечном итоге напали на Армон-Дарон… тогда, демонову дюжину лет назад, они просто решили взять власть. Отто, пусть и первосвященник собственной же Церкви, был слишком умен, чтобы слепо видеть в них посланцев Бога-Солнца, в которого, к слову, и сам-то не шибко верил, а потому служил препятствием. А смерть Императора… После его, так сказать, казни, которая была проведена лично новым первосвященником Хешелем, без лишних свидетелей, Церковь вытребовала себе право участвовать в выборах нового правителя Империи. И заодно начала раздувать демоническую угрозу, организовав даже новый орден — отцов-инквизиторов. Древние братья-щитоносцы, обладавшие старыми взглядами на роль религии в жизни страны, по собственной воле ушли на север, основав свою новую цитадель в Солтаре. А тебя, парень, мне пришлось спасать, создав отца Диомира. И, судя по всему, с задачей я все-таки справился.

— Оцелот, — паладин говорил медленно, тщательно подбирая слова, — если ты такой умный, то почему в таком случае ты ничего не сделал тогда?

Окончание фразы далось ему с явным трудом, голос практически пропал, выдавая волнение. Но Альтемир все-таки взял себя в руки, сжав кулаки до хруста в пальцах, хотя и не был уверен, что сможет держаться долго. Все прошлое, которое он так долго гнал от себя прочь, считая своим клеймом, обрушилось на него, словно лавина. И это было не во сне, не в одном из кошмаров, что иногда мучили человека, отрекшегося от собственной памяти, — это было наяву.

Капитан Эльтер, идущий рядом, прислушивался к тому, как в его собственной душе кипел чан ничуть не менее яростных страстей. И больше всего ветеран тринадцатого полка, бывалый воин, ненавидел свою полную беспомощность в последние несколько дней, когда битвы шли между чародеями. Но сейчас он почувствовал, что может сделать хоть что-то. И положил паладину руку на плечо.

Альтемир, ощутимо вздрогнув, затем позволил себе чуть расслабиться. И искоса стрельнул в капитана взглядом, в котором тот смог прочитать благодарность загнанного в угол, не слишком разбирающегося даже в себе мальчишки.

Кьяр, нахмурившись, ткнул Оцелота в бок и глазами указал ему на парня. Архимаг, не слишком привычный к такого рода жестам, аккуратно положил паладину руку на другое плечо и заговорил как можно более успокаивающим тоном:

— Они, похоже, просчитали даже меня. Все было организовано очень тщательно. Они даже пожертвовали собственными бойцами. И начали не с каких-то пешек, а одним махом избавились от ферзя! Тут кто угодно собьется с толку. А потом с Императором… свидетелей, строго говоря, было очень много. Они ведь взорвали башню дворца посреди бела дня. Якобы правитель с кучкой заговорщиков вызвал демона, но потерял над ним контроль. Хешель тогда устроил славное представление, выступив защитником столицы от громадного чудовища. Среди «заговорщиков» оказались, удивительное дело, и члены Церкви. Вот тут они вбросили горстку пешек. И у них хватило ума не подставлять никого из магов — наверняка они знали, что в Гильдии ничего не происходит без моего ведома. Но тут… тут я видел лишь результаты. А они были… очевидны. А время мне, увы, неподвластно.

«Ты всегда мог бы обратиться к одному из говорящих с духами», — скрипуче отозвался появившийся из ниоткуда Мурен.

Гномы и бойцы Эльтера от неожиданности схватились за оружие, но спокойствие, с которым их командиры восприняли возникновение призрачного шамана, охладило излишне горячие головы. Шаман, от которого не укрылось это краткое замешательство, ухмыльнулся — поначалу покровительственно, а потом злорадно, в адрес Оцелота:

«Ах да, я и забыл. Мы же тогда были далековато, когда вы, погубив все на земле, которую нынче зовете Аленором, все-таки загнали наши народы аж в Великие Степи».

— История, мой друг, состоит из ошибок, — заметил Радимир. — И будет состоять. Потому что никто ничему не учится. Еще одной причиной того, что я не успел ничего сделать, стал один из самых серьезных заговоров в рядах самой Гильдии. Ведь некоторые чародеи уверены, что магия должна править всем, до чего может дотянуться. Поэтому они иногда устраивают попытки захвата власти. А я слежу за тем, чтобы ни одна из этих попыток не переросла в нечто серьезное — как тогда, в прошлом. Прищипываю побеги, так сказать. Новые, правда, все равно появляются. Даже маги, вроде бы самые умные, и те не учатся на своих ошибках. Но мы, здесь и сейчас, — архимаг взглянул на паладина, глаза его сияли, — мы можем исправить хоть что-то. В твоем противостоянии с Церковью, мальчик мой, победил ты. Дни фениксов как Солнечных птиц сочтены. А тех, кто вздумает сопротивляться, будет ждать помощь Гильдии. Мы, конечно, пособим им отправиться обратно в бездну, из которой они вышли. Груз прошлого — это тяжкая ноша, Альтемир, и я далек от мысли, что сейчас ты встряхнешься и забудешь все это, как страшный сон. Но помни — ты не один.

— Это уж точно, — с гулким смешком поддержал Снор. Глаза ярла улыбались. В свете всего услышанного помощь отрекшегося паладина и впрямь приобретала иное значение. Особенно если на стороне этого мальчишки так жаждет выступить Оцелот вместе со всей своей Гильдией. Кьяр, встретившись с братом взглядом, едва заметно кивнул.

«Что ж, похоже, ты был прав, братишка, — подумал Снор сам для себя. Общение посредством передачи мыслей было ему не просто недоступно, но еще и противопоказано — как любому, кто думает преимущественно нецензурной бранью, а устную речь старательно фильтрует. — Наша ставка на этого парня может и впрямь оказаться сказочно выигрышной».