Знак И-на - Татьяна Веденская

— Я ничего не понимаю, — развел руками Иван.

— Вот это правда. Вы ничего не понимаете, но лезете. Вместо того, чтобы ловить Нечаева. Впрочем, понять, как «Форсаж Логистикс» раздобывал свои оригиналы, можно. И тут мы подходим с вами вплотную к проблеме. Дело в том, что после того, как фирма-застройщик признается банкротом или ее деятельность приостанавливается и начинается расследование, угадайте с трех раз, куда помещают печати, бланки и факсимиле этих фирм?

Иван побелел. Зарина Георгиевна дала ему время передохнуть.

— Совершенно верно, Иван Юрьевич. В отдел хранения вещественных доказательств. Вот и получается, что Морозов, пусть земля ему, конечно, будет пухом, но систематически использовал служебное положение, чтобы временно получить в свое распоряжение печати, бланки и факсимиле фирм, чья деятельность попадала под следствие, после чего в рядах дольщиков появлялись призраки. Такие, как Колюцкий. Они получали компенсацию в виде квартиры из фонда Департамента имущества, продавали ее и забирали свою небольшую комиссию. А теперь, Иван Юрьевич, внимание, вопрос: куда девались остальные деньги?

— Забирались организаторами, — кивнул Иван.

— Давайте говорить конкретнее. Деньги делились между господами Шестобитовым и Морозовым. Деньги, между прочим, огромные. Пока следствие только идет, но, по предварительным подсчетам, эта схема действовала не меньше восьми лет. Восемь лет, фактически с тех самых пор, как государство вообще начало заниматься проблемами обманутых дольщиков! Это ведь какая ума палата была у покойного вашего подполковника, чтобы такую схему забабахать! Они даже умудрялись выписывать квартиры в центре Москвы. Мы нашли одну на Дербеневской набережной, это как минимум.

— Вы же сами понимаете, Зарина Георгиевна, что без связей наверху такие квартиры «обманутым и ущемленным» никто не выделит.

— Я все понимаю. Я даже негодую. Кругом казнокрады и мздоимцы, одни мы с вами хорошие. Но что делать-то?

— Можно, в принципе, поднять дела и посмотреть, кто и что подписывал.

— Можно, — согласилась Зарина. — Ребята из экономического отдела это наверняка сделают. Только мы с тобой хорошо знаем, что подписывают подобные бумаги те, кому велели, а отдают распоряжения те, кто ничего не подписывает. Да и ничего противозаконного отдел по работе с экономическими преступлениями не найдет. Бумаги будут в порядке. Их бумаги. А что касается той липы, что лепили из вещдоков фирм-банкротов, то Морозов умер, а Шестобитов сбежал. Отобрать квартиры у добросовестных приобретателей — это вообще вряд ли. Могли хотя бы попытаться найти украденное, только, кажется, его нашли до нас. Ваша Алиса Морозова — неизвестно, что именно она вынесла из депозитарной ячейки своего отца. Вынесла и упрятала неизвестно куда, скорее всего, миллионы. И я не о рублях говорю. Так что найти ее теперь обязательно надо.

— Но она даже отказалась от наследства, — вставил Иван.

— Это как раз умно. Принимать на себя обязательства фирм, которые сейчас перетрясут сверху донизу, да после того, как генеральный директор сбежал, — это очень даже умно, — ухмыльнулась Зарина Георгиевна. — Я вам, Иван Юрьевич, почему это все рассказываю? Вы буквально через несколько дней будете участвовать в операции по захвату Нечаева. И хоть я в этом и сомневаюсь, но вы лично предполагаете, что Алиса Морозова может тоже оказаться там. Мне ее благородные порывы кажутся надуманными. Ох, не ангел ваша Алиса, и на маньяка она не пойдет. Она уже небось где-нибудь за границей, как и Шестобитов.

Иван хотел добавить что-то, но Шапошникова его остановила.

— Но, если, я повторяю, если вы правы и она там окажется, ваша прямая обязанность и мой приказ — задержать ее и доставить сюда, к нам, для разбирательства. Потому что если она вынесла эти деньги из депозитария — это делает преступницей уже ее саму. Вы меня поняли, Иван Юрьевич?

Иван сжал губы в тонкую линию, он тяжело дышал. Если бы прямо сейчас Алиса оказалась здесь, он сам вытряхнул бы из нее всю правду. Люди придают слишком большое значение добру и злу. Теперь он лучше понимал, что она имела в виду, повторяя странную фразу Нечаева.

— Вы меня поняли?

— Так точно. Понял, — ответил Иван и вышел из кабинета.

— Он попался, твой маньяк. Мы его сцапаем, точно. Говорю тебе, это же полная дурь — убивать именно в этом месте и именно в это время. — Богомолов, местный начальник МВД, говорил и жестикулировал с такой амплитудой, что Ивану постоянно приходилось вытирать с лица его слюни. — Дурак он, а не серийный убийца. Да?

Теперь он смотрел на Ивана, ожидая, что тот подпоет, и они вместе исполнят эту антрепризу до конца. Уверят друг друга в скорой и неминуемой победе. Иван ничего не сказал, посмотрел на часы. День выдался пасмурным, но теплым. Хорошо, не ожидалось дождя. Ночью, он придет туда ночью на двадцать шестое. У него нет другого варианта. Скоро начнет темнеть. Его час икс — пять утра. Самый сон.

— Нет, ну мы такие ресурсы задействовали! — обиженно продолжил Богомолов. — Его еще на подходе должны вычислить. Разве нет?

Иван снова посмотрел на часы — нервный тик. Время, которое все эти месяцы летело, как ракета, теперь тянулось налипшей на подошву жвачкой. Приходилось отдирать по минуте. Да, они сделали все, что запланировали, — все, как в учебниках. В эту их глушь согнали чуть ли не всю полицию из Ивановской и Новгородской областей — для оцепления. Чтобы ни одна вошь не проскочила. Чтобы оцепить квадрат не в пять, а в десять километров. Все прилегающие деревни. Чтобы оперативников в лесу было больше, чем деревьев. Богомолов лично инструктировал группы утром в Пучеже, но Иван, глядя на толпу дезориентированных полицейских, только еще больше нервничал. Да, это вам не стройбат. Этим приходилось видеть всякое и с разным дерьмом сталкиваться в жизни, и, да, стрелять умеют, если что, нормативы все сдавали.

Но они не знают Нечаева. Во что он превращается, когда Меркурий останавливается в небе и оборачивается вспять.

Шапошникова расстаралась, подключились ресурсы Следственного комитета, на Петровке отдали распоряжение, и для операции выделили московскую группу быстрого реагирования — ребята были опытными, правильно экипированными и, в отличие от балабола Богомолова, обещаниями быстрой победы не разбрасывались, да и вообще сил на разговоры не тратили. Сидели в холле гостиницы в Пучеже, тихо переговаривались, кто-то спал, подложив локоть под голову. Это было хорошо. «Скорые» и пожарные расчеты тоже стояли наготове, их сотрудники прошли инструктаж, в местной Пучежской больнице развернули и держали наготове операционные — две штуки.

Группу реагирования планировали перебросить чуть позже, когда уже будет темно. Незачем вызывать излишние вопросы у местных жителей, которые и так уже надумали черт-те что после запрещения ходить в лес и настоятельной рекомендации властей покинуть территорию на два дня в радиусе пятнадцати километров от села Сёготь.

Иван был против такого оповещения. Он был за принудительную эвакуацию, но тут вмешались местные власти в лице губернатора, который тоже брызгал слюной и бил Конституцией по столу. Кричал, что это задача правоохранительных органов — защитить людей от серийного убийцы. Что принудительно выволакивать отдыхающих из их собственных домов — это фактически чрезвычайное положение, и он, губернатор, такого разрешать не станет. Тем более что черт его знает, появится этот маньяк или нет.