Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Когда она увидела неподвижное, безжизненное тело, ейпоказалось, что мраморный пол церкви поплыл у нее под ногами. На теле не былоследов крови, оно не было обезображено насилием. Лишь повернутая на стовосемьдесят градусов голова офицера смотрела в обратном направлении. Передмысленным взором Виттории предстал обезображенный труп ее отца, и лишь огромнымусилием воли ей удалось отогнать от себя ужасное видение.

Сотовый телефон на поясе гвардейца касался пола и начиналпостукивать о мрамор каждый раз, когда раздавался очередной вибрирующий сигнал.Виттория отключила свой телефон, и стук тут же прекратился. В наступившейтишине она услышала еще один звук. У нее за спиной раздавалось чье-то тяжелоедыхание.

Она начала поворачиваться, подняв пистолет, но, еще незакончив движения, поняла, что опоздала. Локоть убийцы врезался в основание шеидевушки, и Виттории показалось, что все ее тело с головы до пят пронзил мощныйлазерный луч.

— Теперь ты моя, — услышала она и погрузилась вотьму.

* * *

В противоположном конце церкви Лэнгдон, балансируя на спинкескамьи и царапая стену, пытался дотянуться до зажима. Однако до удерживающегоцепь запора оставалось добрых шесть футов. Зажимы специально ставились высоко,чтобы никто не вздумал помешать службе. Лэнгдон знал, что священнослужители,чтобы добраться до них, пользовались специальной деревянной лестницей,именуемой piuoli. Где сейчас эта чертова лестница?! Лэнгдон с отчаяниемогляделся по сторонам. Он припомнил, что где-то видел эту проклятую лестницу.Но где? Через мгновение он вспомнил, и его сердце оборвалось. Лэнгдонповернулся лицом к бушующему огню. Лестница находилась на самой вершинедеревянной кучи и сейчас благополучно догорала.

Американец внимательно оглядел всю церковь в надежде увидетьнечто такое, что могло бы помочь ему добраться до зажима.

Куда исчезла Виттория? Может быть, побежала за помощью?

Лэнгдон громко позвал девушку, но ответа не последовало.

И куда, к дьяволу, подевался Оливетти?!

Сверху донесся вой. Кардинал испытывал нечеловеческиестрадания. Лэнгдон понял, что опоздал. Он поднял глаза на заживоподжаривающегося князя церкви. Нужно достать воды, думал он. Много воды. Чтобыхотя бы немного сбить пламя.

— Нужна вода, будь она проклята! — во всю силусвоих легких выкрикнул он.

— Вода будет следующим номером! — прогремел голосиз глубины церкви.

Лэнгдон резко повернулся и чуть было не свалился со своейплатформы.

По боковому проходу прямо к нему двигался похожий начудовище человек. В отблесках огня его глаза пылали черным пламенем, а в рукечеловек держал пистолет, и Лэнгдон сразу узнал оружие, которое носил в своемкармане… тот самый пистолет, который у него взяла Виттория.

Охватившая Лэнгдона паника была смесью самых разных страхов.Его первые мысли были о Виттории. Что это животное с ней сделало? Он ее ранил?Или, может быть, даже… В тот же момент ученый осознал, что отчаянные крики надего головой звучат все громче и громче. Кардинал умирал. Ему уже ничем нельзябыло помочь. Затем, когда ассасин опустил ствол, направив его в грудь Лэнгдона,ужас, который испытывал американец, обратился внутрь. Он успел прореагироватьза долю секунды до того, как прогремел выстрел, прыгнув со скамьи и, словнопловец, вытянув вперед руки. Ударившись о край скамьи (удар оказался сильнее,чем можно было ожидать), он скатился на пол. Мрамор принял его тело с нежностьюхолодной стали. Шаги слышались справа. Лэнгдон развернулся головой к выходу изцеркви и, отчаянно борясь за жизнь, пополз под скамьями.

* * *

Высоко над полом базилики кардинал Гуидера доживалпоследние, самые мучительные секунды своей жизни. Он еще был в сознании.Опустив глаза и посмотрев вдоль своего обнаженного тела, он увидел, какпузырится и слезает с плоти кожа его ног. «Я уже в аду, — решил он. —Господи, почему Ты меня оставил?» Кардинал точно знал, что это ад, потому чтоон смотрел на клеймо на груди сверху… и, несмотря на это, видел его вправильном положении. В силу какой-то сатанинской магии слово имело смысл ичиталось:

Третий тур голосования. Избрание папы снова не состоялось.

Кардинал Мортати начал молиться о чуде. Боже, пришли жекандидатов! Куда они подевались? Отсутствие одного кандидата Мортати мог быпонять. Но чтобы все четверо? Выбора не было. Для того чтобы кто-то изприсутствующих получил большинство в две трети, требовалось вмешательствосамого Творца.

Когда загремели запоры, Мортати и все остальные кардиналыодновременно повернулись, чтобы взглянуть на входную дверь. Мортати знал, что,согласно закону, дверь Сикстинской капеллы открывается лишь в двух случаях —чтобы забрать внезапно заболевшего члена конклава или впустить опоздавшихкардиналов.

Слава Богу, нашлись preferiti!

Старый кардинал возрадовался всем сердцем. Конклав спасен.

Но когда открылась дверь, по Сикстинской капелле пронессявздох. И это не было вздохом радости или облегчения. Увидев, кто вошел вкапеллу, Мортати испытал настоящий шок. Впервые за всю историю Ватиканасвященный порог во время конклава переступил камерарий. И это было сделанопосле того, как двери были опечатаны! Невероятно!

Неужели этого человека оставил разум? Камерарий тихоприблизился к алтарю, повернулся лицом к буквально сраженной его появлениемаудитории и произнес:

— Синьоры, я выжидал до последней возможности. Наступилмомент, когда вы должны узнать обо всем.

Лэнгдон не имел ни малейшего представления о том, кудадвигается. Рефлексы и интуиция служили ему компасом, который уводил его отсмертельной опасности. Локти и колени от передвижения под скамьями нещадноболели, однако американец продолжал упорно ползти. Внутренний голос подсказывалему, что надо двигаться влево. Если удастся добраться до центрального прохода,то можно будет коротким броском достичь выхода, думал он. Однако еще через мигученый осознал, что это невозможно. Центральный проход перекрывала огненнаястена. Пока его мозг лихорадочно искал возможные пути спасения, Лэнгдонпродолжал ползти. Справа, совсем близко от него раздавались шаги убийцы.