Максимализмы. Характеры и характеристики. Жизнь №1 и Жизнь №2 - Михаил Армалинский

Во многих мифах и религиях описывается рождение богов без совокупления и не из влагалища (например, рождение Афины из головы Зевса). Необычность зачатия и рождения делало необычным само родившееся существо. И только христианство вместо «необычности зачатия», сделало его обвинительным приговором, назвав внеполовое зачатие «непорочным». Таким образом, утверждалось, что совокупление, половые органы и наслаждение, которое они доставляют – это порок, грех, зло, а значит всё человеческое изначально греховно – недаром на теле каждого человека христианство выжигает кровавыми буквами приговор «рождённый во грехе». Приговор, основанный на выдумке расторопных хитрецов, сновавших вокруг Христа. Ведь сам Христос не оставил после себя ни единого слова (хотя он был человеком не только грамотным, но и образованным), а вся христианская дурь строится на словах его четвёрки «шестёрок»: Луки, Марка, Иоанна и Матфея. Мало ли чего они напридумали?

Разные конфедерации христианской церкви разнообразно лицемерят, не в силах противостоять сексуальному освобождению людей, и провозглашают свою терпимость к ебле в браке и вне брака, но с намерением пожениться, а некоторые даже принимают и гомосексуальный образ жизни (наверно потому, что у гомосексуалистов не может быть зачатия, а значит и порочного).

Казалось бы, именно христианская церковь должна ратовать за генетические эксперименты всякого рода, потому что они в конечном итоге позволят вообще избавиться от порочности зачатия, и оно будет происходить в пробирках искусственно созданными сперматозоидами и яйцеклетками.

Именно христианская церковь, будучи последовательной, должна бы выступать за массовые аборты, ибо каждый зародыш – это есть результат греха порочного зачатия, а грех нужно уничтожать.

Вследствие своей лживости христианство переокантовывается и вдруг начинает трястись над результатом порочного зачатия и елейно называть зародыш божьим творением, а не творением дьявола, которым он именно и является, раз произошёл в результате греховной ебли.

А пока все ошалело празднуют рождение Христа, которое произошло вовсе не от совокупления Марии с римским легионером Пантерой, а якобы от святого духа. (Интересно, испытала ли Мария оргазм в момент попадания в неё этого святого духа?) Недаром в глубине души народ подсмеивается над этой выдумкой и, когда какая-нибудь девица пытается повторить трюк Марии и прикинуться, что не знает, каким образом она забеременела, ей задают риторический вопрос:

– Что, святым духом занесло?

Но у христианства не хватило ума врать до конца. Уж если Христос был зачат без хуя, то надо было придумать, что он родился не через пизду Марии, а уж, ну хотя бы, с помощью кесарева сечения, а ещё лучше, чтобы на руке у Марии образовался пузырь, из которого выскочил Христосик. А то что же получается? – начали за здравие, а кончили за упокой: Христос вроде бы зачался без ебли, а родился-то он через пизду, весь обмазанный пиздяными соками, кровью, в её запахах, – то есть всё-таки Христа осквернила пизда – воплощение истинного греха и грязи. Нехорошо получается: в последний момент взяли и всю идею непорочности зачатия похерили порочностью рождения.

О каком сосуществовании с христианством других религий и любого честного человека может идти речь, если первое, что бросает всем в лицо христианство – это приговор-оскорбление: твоё зачатие было греховным, твои мать и отец, зачав тебя, сотворили грех.

Вот и доказывай после этого, что ты не верблюд.

Если в суде ты невиновен, пока не доказана твоя виновность и только поэтому удаётся в мире людских взаимоотношений достигнуть хоть какой-то меры справедливости, то в христианстве никаких сомнений в твоей виновности нет – ты виновен по определению, ибо ты человек, то есть тот, кто рождён в результате ебли.

Пока христианство не откажется от доктрины «непорочности зачатия», до тех времён никакого мира с христианством быть не может. Это подобно тому, как Израиль отказывается вступать в какие-либо отношения или переговоры с организациями, в основе идеологии которых лежит цель уничтожить Израиль. Вступить в какие-либо отношения с такими организациями – это значит совершать самоубийство. Именно этим самоубийством невежественно занимается каждый христианин, ибо он обязан принять постулат «непорочности зачатия» Христа, а следовательно, считать своё собственное зачатие порочным, а себя – во грехе до тех пор, пока не помрёшь. Вот она, христианская любовь через ненависть к причине твоего рождения.

Христианство – это надругательство над самыми сокровенными чувствами человека, родительскими чувствами, ибо истинные христианские родители должны не радоваться своему новорожденному, как это позволили Марии, а смотреть на только что родившееся сморщенное существо и причитать: «родился во грехе, в грехе и умрёшь».

Празднуя рождение Христа, христиане прежде всего празднуют «непорочное зачатие», то есть проклинают своё собственное. Самоубийственный праздничек.

Христианство – это самая античеловечная религия в мире, ибо порицает и посрамляет божественную суть человека – совокупление, в результате которого рождается дитя.

А значит христианство ненавидит человека.

Вот почему я ненавижу христианство.

Мой прадедушка по маминой линии был извозчик и любил выпить. Он приезжал время от времени из Могилёва в Ленинград с маленьким чемоданчиком погостить. У него имелось восемь человек детей. Однажды он взял пятилетнюю дочку на ярмарку, лошадь взбрыкнула и ударила копытом девочку в голову. Он принёс домой на руках окровавленный трупик. Говорят, с тех пор и пить начал.

Бабушка спрашивала его: «Хочешь водки?» – и глаза прадеда сразу загорались. Она давала ему деньги и он, как мальчик, нёсся в магазин.

Он приехал очередной раз в июне 1941 года и навечно застрял в гостях. Мой дядя, военный врач, вывез из блокадного Ленинграда мою маму с бабушкой и дедушкой, а прадедушку оставили – не хватило места в маленьком самолёте. Дядя обещал, что скоро его тоже заберёт, но не забрал и прадедушка умер безвестно как.

Надеюсь, что умер пьяненьким.

Мне три годика, и у меня длинные локоны до плеч. Мы с дедушкой вернулись с гулянья в Юсуповом саду. Он возбуждённо рассказывает бабушке, что одна женщина приняла меня за девочку и не верила, что я – мальчик. Возмущённый дедушка предложил женщине:

– Хотите я ему трусики сниму?

Эта фраза, это странное и неопровержимое доказательство глубоко поразили меня великой тайной, которую я совершенно отчётливо почувствовал, но до конца не понимая.

Я тогда ещё плохо понимал различие между мальчиком и девочкой, но то, что для определения кто есть мальчик, а кто – девочка, следует снять штаны, поразило меня, как молния.

Причём, до сих пор я не могу опомниться…

В конце пятидесятых на главных улицах Ленинграда на первое мая появлялись весы, у которых стояли весовщики. На весах, также на цепочках висели динамометры двух размеров, большой и поменьше. Праздничным развлечением обыкновенного советского человека было взвеситься и заодно проверить силу своего рукопожатия. Стоило это удовольствие копейки, но и они берегли считанный рубль получки.