Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время - Сергей Федорович Платонов

18 марта оно вспыхнуло; литовская рота А. Крупки была выбита из города, и Алябьев занял Муром. Немедленно послал он свои войска к Владимиру, и они были уже там 27 марта. Увидя их, владимирцы убили тушинского воеводу М. Вельяминова, отворили ворота нижегородцам и присягнули царю Василию. Все усилия тушинцев возвратить Владимир остались безуспешны. Однако и Алябьев, задержавшийся в Муроме до 11 мая, чувствовал себя не вполне прочно в завоеванных местах. Он, сидя в Муроме, не мог послать владимирскому гарнизону никаких подкреплений и не решался сам уйти далеко от Нижнего и ради Владимира покинуть Муром, пока в Нижний не придет понизовая рать Ф. И. Шереметева[154].

Так обстояло дело в изучаемом теперь районе до той поры, когда руководство операциями перешло в руки самого Шереметева. Нет точных сведений о том, с какими войсками направлялся он на помощь к Москве; ясно только одно, что эти войска были невелики. Сами тушинцы, склонные вообще преувеличивать силы врага, считали у Шереметева всего «с три тысячи» или «три тысячи пятьсот человек» в то время, когда он к лету 1609 года пришел из Чебоксара в Нижний. Мы знаем, что в 1606 году с Шереметевым в Астрахань были посланы стрельцы московские и рязанские, из Переяславля-Рязанского и Ряжска. Под Астраханью к Шереметеву присоединились конные астраханские стрельцы; были у него и казаки. С этой силой он пошел из-под Астрахани в Казань. По дороге, на Волге, привлекал он к себе отряды татар, башкир и прочих инородцев и, вероятно, «вольных охочих новоприборных казаков». Были у него и «немцы» и «литва», неизвестно каким образом попавшие на Волгу. Что у царя Василия бывали на службе наемные европейские отряды, вряд ли требует доказательств, но затруднительно представить себе путь, каким могли бы они попасть на московский восток. Всего вероятнее, что Шереметев захватил с собой в поход тех «полоняников», литву и немцев, которых еще со времен Ливонской войны принудительным порядком селили в понизовых городах и обязывали гарнизонной службой. В одном маленьком Лаишеве было поселено в XVI веке 150 таких полоняников[155]. Таков был состав разномастной рати Шереметева, когда он пришел в Казань осенью 1608 года. В это время «в черемисе», по обоим берегам Волги, уже «учало оружье говорити» и запылала во всем разгаре инородческая смута, о которой мы уже вели речь выше. Она грозила прекратить сообщение между Казанским краем и прочими областями государства. Овладев берегами Волги, мятежники уже ловили гонцов Шереметева и посылали их в воровской лагерь. Они могли и вовсе закрыть путь по Волге, захватив на ней укрепленные пункты. Вот почему Шереметев не остался на зимовку в Казани, а подвинулся в самый центр черемисских земель и стал в Чебоксарском городе. Впереди себя в Нижний он послал «для береженья» «два приказа» стрельцов московских и астраханских, казачьи станицы, инородцев, немцев и литву. Этот авангард участвовал во всех походах Алябьева: он содействовал тому, что после поражения под Нижним князя С. Вяземского арзамасские дворяне перешли на сторону Шуйского; он участвовал во взятии Мурома; он вместе с арзамасцами составил гарнизон Владимира. «А сидят казаки и стрельцы во Владимире астраханские и московские, которые были под Астраханью на Балчике с Федором Шереметевым, – писал Ф. Плещеев Сапеге, – сидят их семьсот человек вогненого бою». В это время сам Шереметев сидел в черемисе, бил восставших и «приводил их к шерти». Не сладив с черемисой и не очистив волжского пути, он не мог идти далее: иначе он рисковал бы отдать все Казанское государство во власть мятежников и в подданство Вора. Только весной 1609 года пришел Шереметев в Нижний, а затем, отделив часть войска к Юрьевцу и Кинешме, сам пошел за Алябьевым в Муром. Отсюда ему лежал открытый путь на Владимир, но он почему-то нашел нужным обратиться в сторону и взять Касимов, служивший Вору, за что и получил выговор от царя Василия. Направившись затем во Владимир, Шереметев пытался оттуда взять Суздаль, но был отбит, отступил опять во Владимир и здесь ожидал соединения с войсками Скопина, которое наконец и произошло в Александровой слободе[156].

Таким образом, в клязьминских местах еще ощутительнее, чем за Волгой, сказывалось в земском движении участие и руководство правительственных лиц. За Волгой Скопин в первом периоде движения ограничивался увещаниями и указаниями и не сразу мог прислать городам своих воевод и голов. Здесь же, на Оке и Клязьме, стрельцы и казаки Шереметева, с его головами А. Микулиным, Б. Износковым и другими, с первых же шагов составляют главное ядро действующих сил, к которому примыкают местные дружины, например арзамасские дворяне с Ф. Левашевым и «поволжских городов многие мужики», «датошных людей» семьсот человек с губным старостой Б. Ногавицыным и с холопом Шуйского Семейкой Свистовым. Если на севере взятие от воров Галича и Костромы было делом чисто земским, местных «мужичьих» ратей, то на Клязьме у мужиков не хватало сил не только для того, чтобы брать большие города, но даже и для того, чтобы отсиживаться в мелких городках от воровского натиска. Самому Шереметеву уже после соединения всех его войск во Владимире не удалось овладеть Суздалем, представлявшим собой последний оплот тушинцев в области Клязьмы: так мало сил мог почерпнуть Шереметев в местном населении для подкрепления своей небольшой «понизовой рати». В разоренном и ослабевшем краю, под угрозой суздальского гарнизона, ему оставалось только копить средства и собирать людей в ожидании Скопина. Несмотря на все призывы царя Василия, ни Шереметев, ни другие воеводы и головы его войска не решились «идти под Сергиев монастырь на воров, не мешкая». Соображая все это, вряд ли решимся повторить Шереметеву сказанный ему царем Василием упрек, что он «идет мешкотно, государевым делом не радеет». Шереметев понимал, на какой зыбкой почве он должен был «радеть» государю и с каким искусным врагом ему предстояло встретиться под Сергиевым монастырем[157].

Соединение в Александровской слободе войск Скопина и Шереметева в исходе 1609 года было большим успехом правительства Шуйского. Тушинцы, перенесшие свои действия из-под Москвы в северные области Замосковья, были оттуда выбиты и возвращены на старые позиции кругом самой Москвы. Втянутое в борьбу население Севера не только объявило себя за царя Василия и против Вора, но собственными силами начало борьбу с Вором и, вытеснив тушинцев из своих волостей, посылало затем своих людей и свои средства в распоряжение Скопина и царя Василия. Последний получал, казалось, твердую опору в тяглых «мужичьих» мирах, успевших организоваться для боевых целей и доказавших свое политическое постоянство и материальную крепость. Можно было быть уверенным,