Руна смерти - Олег Курылев

— Ну и что? Нацист — это прежде всего человек, преданный фюреру. Так ведь и мы болеем за дело фюрера. Мы как раз хотим сорвать заговор против него.

Антон прошел на кухню наливать чай. Вернувшись с двумя дымящимися стаканами в подстаканниках, он продолжал:

— И потом, кто вам сказал, что его необходимо во что-то посвящать? Он лишь должен помочь протолкнуть мой опус в печать. Только и всего. Остальное его не касается. Но всё дело в том, что, если это сработает, начнут искать концы и его быстро вычислят, а потом выйдут на Амона. В итоге ими обоими займется Мюллер и…

— А там и до нас очередь дойдет, — прихлебывая чай, спокойно произнес Ротманн. — Но есть такой вариант: подать всё это как частное объявление в одной из газет. — Он вспомнил рассказ оружейника Фальца о газетных объявлениях. — Ладно, обсудим вашу затею завтра уже вместе с Веллером.

На другой день, выслушав Антона и прочитав его стихи, Веллер задумчиво сказал:

— В «Ангрифе» есть специальный раздел частных сообщений, которым в том числе пользуются секретные агенты гестапо и СД.

— Да? Ну-ка расскажите, — сразу оживился Антон.

— Эта ежедневная газета, как известно, распространялась в киосках всей оккупированной нами Европы и некоторых нейтральных стран. И сейчас, я уверен, еще продается в Швейцарии, Швеции, Норвегии и Северной Италии. Ее последняя страница уже с довоенных времен использовалась в качестве способа общения с законспирированными агентами. Это ведь орган НСДАП.

— Понятно. Значит, любой может поместить там объявление типа: «Дядя Ганс заболел, а венецианский шкаф продан»?

— Особенно тот, кто знает специальный телефон отдела объявлений, финансируемого из бюджета СС. Таким не нужно платить, и их заказ выполняется вне очереди.

— Отлично! Вы знаете этот телефон?

— Прошлой осенью в Берлине брат говорил мне, и я даже куда-то записал, но, увы, кажется, потерял.

— А созвониться с братом и узнать…

Веллер пожал плечами

— Хоть завтра.

— Понимаете, Ротманн, — бегая по комнате, размахивал руками Антон, — эту страницу постоянно держат в поле зрения. Вот что здорово! Это нам как раз и нужно.

При этих словах он задел рукой стоявшую на подоконнике голубую вазу с карандашами, и та, грохнувшись на пол, разбилась вдребезги.

— К удаче!

Вечером восемнадцатого марта с междугородного переговорного пункта города Фленсбурга в отдел частных объявлений ежевечерней газеты «Дер Ангриф» в Берлине поступил заказ. Текст его был достаточно длинен и начинался словами: «Дорогая Энни! Наш Генрих сейчас очень занят делами в Швейцарии и приехать не сможет. Поздравляем тебя с днем рождения и посылаем стихи юного Карла. Ты ведь знаешь — он бредит морем». Дальше приводились те самые вирши с туманными намеками и следовала подпись: «К. Лонгин».

Служащий отдела, записавший этот заказ, только поинтересовался, в какой номер поместить объявление. Получив ответ «в ближайший», он сказал: «Хорошо» — и положил трубку. Услыхав короткие гудки, невысокий тщедушный человек в толстых очках понял, что жребий брошен.

На другое утро Веллер по телефону Крайновски принял очередное сообщение. Он вернулся в свою комнату и перевел угловатые значки рун в цифры. Еще через несколько минут на небольшом клочке исчерканной бумажки он написал едва различимыми буквами: «Проследите отправку экипажей в Вильгельмсхафен. 34». Густо затушевав эти слова, он изорвал бумажку на несколько кусков и сунул их в карман.

Когда на стол оберштурмбаннфюреру ложился аккуратный листок с колонками двузначных чисел, рука Амона Веллера заметно дрожала. Он снова вернулся к себе и стал ждать.

— Черт! — донеслось из-за двери. — Терман! Шульца ко мне! И позовите Ротманна.

То, что при помощи текста одной из проникновенных речей доктора Геббельса записал под столбиками чисел шеф гестапо Крайновски, выглядело так: «Немедленно поездом инкогнито выехать в Копенгаген, остановиться в гостинице „Берлин“. Ждать указаний. 11». Число 11 означало, что приказ исходит от самого рейхсфюрера СС.

Отдав несколько распоряжений шоферу, Крайновски, лихорадочно вынимая из ящиков стола какие-то бумаги, говорил своему секретарю Терману:

— Вот что, Эрих, меня тут срочно вызывают в Берлин, и вам придется сегодня вечером на вокзале встретить одного типа. Это агент Густав. Отвезите его на нашу квартиру на Несторштрассе, 14 и особенно с ним не церемоньтесь. Пусть ждет меня.

— Как я его узнаю, оберштурмбаннфюрер? — Крайновски оторвался от бумаг.

— Вы его должны помнить, он недавно уже был здесь. Такая рожа… Впрочем, он немного хромает и будет ждать на привокзальной площади у остановки автобуса. В общем, узнаете. Дьявол! Куда же я его дел… — он снова принялся ворошить хлам в ящике стола.

— Понятно, оберштурмбаннфюрер.

— Это всё. Можете идти. Теперь вы, Отто. — Крайновски подошел к двери и плотно ее закрыл. — Мне срочно нужны документы. Уже сегодня часам к трем.

— Какие именно, оберштурмбаннфюрер?

— Какого-нибудь штатского. Я не знаю, ну, например, торговца или журналиста…

— Паспорт работника Красного Креста вас устроит? В нашем архиве должен быть такой, только нужно хорошенько поискать. Там такой кавардак…

— Отлично! Это то, что нужно.

— Фотографии у вас есть?

Крайновски, пошарив в столе, передал Ротманну несколько своих фотографий. Спрятав их в карман, тот снял телефонную трубку и протянул шефу.

— Позвоните Нойману.

— Зачем еще?

— Унтерштурмфюрер Нойман отвечает за наш архив и хранилище. Я не хочу, чтобы он с подозрительным видом ходил за мной и дышал в затылок.

Крайновски схватил трубку и стал набирать номер.

— Но, кроме вас, Отто, никто не должен знать. Для всех меня вызвали в Берлин. Вы меня хорошо понимаете?.. Нойман? Сейчас к вам спустится Ротманн и по моему заданию будет там кое-что искать. Пусть возьмет всё, что сочтет нужным… Никаких расписок и регистрации!.. Потом разберемся. Всё. — Он швырнул трубку. — Подберите там что-нибудь к паспорту на всякий случай, трудовую книжку или справки. Не с одним же паспортом в кармане обычно ходят люди. Я вернусь через пару часов.

Ротманн прекрасно знал, где в архиве лежат удостоверение и паспорт работника Немецкого Красного Креста. Недавно он лично занимался делом о незаконном прослушивании Би-би-си и отправил некоего Краузе в концентрационный лагерь без всякого суда и проволочек. Тем не менее Ротманн долго копался в разных коробках и папках, делая вид, что усиленно что-то ищет. Когда он уходил, в его карманах, кроме паспорта, членской книжки ДРК, регистрационного удостоверения, трудовой книжки и медкарты, лежали все вещи Антона Дворжака. Нойман скептически оглядел проходящего мимо штурмбаннфюрера и, ничего не сказав, запер за ним дверь.