Честь взаймы - Людмила Астахова

Лорд-канцлеру по чину полагались во дворце небольшие апартаменты – две смежные комнаты, обставленные с предельной простотой и лаконичностью. Никаких произведений искусства, кроме старинных каминных часов, неброский шелк обивки, современной работы мебель, словно и не дворец вовсе, а гостиничный номер для чиновника средней руки. Зато от постельного белья приятно пахло можжевельником, благодаря которому Фэйм заснула, едва коснувшись головой подушки. Где ночевал Росс, осталось для нее загадкой, да и выпала ли ему за эту ночь минутка отдыха – неведомо. Зато на диване в кабинете мистрис Эрмаад поджидали аккуратно разложенные обновки – темно-синее шерстяное платье, отделанное по подолу черным шелковым шнуром, чулки и бирюзовый бархатный палантин. Следом за горничной явилась камеристка – помочь Фэйм уложить волосы и одеться. Наряды из дорогой ткани, как и в старину, делались с застежками и шнуровками на спине, и одеться без еще одной пары рук было бы невозможно.

– Если миледи желает, я могу пригласить куафера, – предложила помощница, залюбовавшись на толстую длинную косу подопечной.

Фэйм не стала поправлять добрую женщину и от услуг парикмахера отказалась.

– Милорд просил вас не торопиться. До завтрака его будет осматривать доктор.

Известие о визите профессора Коринея несказанно порадовало мистрис-миледи. Вредный и несдержанный на язык старик умел приструнить лорда Джевиджа, принудить его выполнять лечебные предписания и диету. Разумеется, пусть осмотрит, ибо накануне Росс выглядел совсем неважно.

Как все-таки странно снова оказаться в привилегированном положении, свободной от множества тягостных обязанностей, коими обременены женщины низших сословий. С одной стороны, не нужно думать о всяких бытовых мелочах вроде согрева воды, чистки обуви и походов за покупками, а с другой стороны, мгновенно оказываешься связанной по рукам и ногам совершенно нелепыми условностями. Жизнь в Сангарре приучила Фэйм меньше уделять внимания соблюдению светских правил. Какой смысл переодеваться к обеду, если все равно кушаешь в одиночестве и на кухне? Только платье снашивать и протирать рукава.

Получается, не только Росс прожил две разные жизни. Их обоих судьба резко выдернула из привычного окружения и заставила узнать ту изнанку жизни, которой аристократы по рождению не ведают и знать не хотят. И очень зря, между прочим. Теперь-то Фэйм не страшила бедность и недобрая переменчивость судьбы. Сумела же она выжить без помощи родни и поддержки друзей.

– Прекрасно выглядите, миледи, – чирикнула камеристка.

Но та безразлично мазнула взглядом по своему отражению в небольшом зеркале. Как любила говаривать бабушка Ииснисса, в сто десятый раз поправляя ленты чепца: «Настоящую красоту ничем не испортишь». Было ей на тот момент девяносто лет, между прочим. Вот она-то оставалась настоящей красавицей в любом возрасте и, наверное, втайне жалела любимую внучку, обойденную фамильными чертами. «Не злоупотребляйте тушью и румянами, деточка, на вашем лице избыток косметики будет смотреться вульгарно, – поучала леди Калидас. – Ваши козыри – идеальная кожа и роскошный оттенок волос, а некоторая бледность определенно придает чертам флер загадочности. Ну и манеры, главное – манеры. Тогда никто не обратит внимания на ваши широкие скулы и крупный рот». Фэйм вертелась перед зеркалом и так и эдак и, должно быть, навертелась на всю оставшуюся жизнь. Потому что Уэн тоже не поощрял в супруге склонности к самолюбованию. Он всегда находил недостатки, достойные самой жесткой критики. А вот к манерам придраться не мог при всем желании. Права оказалась бабушка Ииснисса, благого ей посмертия.

Росс легонько коснулся сухими губами ее руки и за весь завтрак ограничился несколькими вежливыми фразами. Мыслями он явно витал где-то далеко, а может, голова болела, но Фэйм не стала беспокоить лорд-канцлера бесполезными разговорами. Ей хватило удостовериться, что Джевидж жив, относительно здоров и кушает столь полезную овсяную кашу с изюмом.

Возместил же весь недостаток светской беседы профессор Кориней, составивший компанию Россу и Фэйм. Он умолкал лишь для того, чтобы проглотить еду, все остальное время посвятив довольно пространному монологу о преимуществах и недостатках народных методов лечения мигреней. Уяснив для себя опасность злоупотребления настойками красавки, Фэйм последовала примеру милорда, окончательно впавшего в прострацию, иначе не избежать ей приступа раздражительности. Уж больно красноречив и многословен оказался уважаемый мэтр. Зато он не отказался рассказать о подробностях лечения Грифа Деврая.

– Наш бравый рейнджер не только спас от смерти свою даму, он еще и описал приметы двух оставшихся в живых бомбистов.

– Как он себя чувствует? Насколько серьезно его ранение? – уточнила Фэйм.

– В основном неплохо, если не считать, что сидеть ему еще долго будет неудобно, ибо травмирован капитан Деврай в самое неподходящее место. В ж-ж-ж… задницу то бишь. Спину осколками задело немного, но по касательной. А ж-ж-ж… ягодицу пришлось оперировать. Вынимать осколок, зашивать. Крови много потерял наш герой.

Росс насмешливо изогнул губы:

– А может быть, капитана Деврая настигло ваше проклятье, мэтр?

– Какое еще проклятье? – не понял Кориней.

– Кара за недоброжелательные отзывы о вашей любимой анатомической части человеческого тела.

– Зря вы смеетесь, милорд, – посетовал профессор. – Это без головы некоторые могут прожить всю жизнь, а без… – он извинительно покосился на Фэймрил, – без вышеозначенной детали анатомии и двух дней не протянешь. Столь велико и всеобъемлюще ее значение.

Причем уважаемый мэтр отнюдь не шутки шутил, тон его был куда как серьезен и, можно сказать, суров. Зато мистрис Эрмаад развеселилась и заразила своим настроением Росса. Образовавшийся за ночь тонкий ледок в их отношениях незамедлительно хрустнул и растаял.

В общем и целом утро выдалось настолько тихим и спокойным, даже ученая горьким опытом Фэйм не сразу заподозрила неладное. Почти семейный завтрак, никаких словесных перепалок, милый профессор, улыбающийся лорд-канцлер, разве такое проходит бесследно?

– Фэймрил, какие у вас на сегодня планы? – спросил вдруг Росс и, не дожидаясь ответа, заявил: – Я был бы счастлив, если бы вы посвятили его отдыху в уединении.

– Простите? Я, кажется, ослышалась, – тихо вскипела мистрис Эрмаад, сдерживаясь, чтобы не запустить в лорда Джевиджа ложкой. Прямо в его бараний непробиваемый лоб.

– Почему бы вам не почитать? – продолжал увещевать он. – Я могу взять в личной библиотеке его императорского величества любую книгу по вашему выбору.

Женщина возмущенно ахнула. Вот, пожалуйста, только-только все наладилось. Этот невозможный человек может хоть частично обуздать свое безразмерное властолюбие?

– Милорд, я что-то не припомню, когда это вы сделали на меня купчую? – прошипела она злой кошкой.

– А я не припоминаю случая, когда давал вам повод считать себя работорговцем, – невозмутимо ответствовал лорд-канцлер. – Это всего лишь вопрос безопасности, а не моя злая воля.